Кейт Форсит - Пруд двух лун

• Название: Пруд двух лун
• Автор: Кейт Форсит
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018792-0, 5-9577-0032-0

Это — мир «меча и магии».

Мир, в котором люди вечно враждуют с жестокими обитателями моря фиргами, а могущественнейшие из колдунов — мудрые драконы — не желают становиться вообще ничьими союзниками...

Здесь юная волшебница Изабо, сумевшая спасти от чар фиргов людей своего мира, забыта и покинута всеми — кроме той, против которой когда-то сражалась...

Здесь должна родиться на свет дочь околдованного короля и принцессы фиргов, которой предначертан еще неведомый жребий... Здесь, наконец, надлежит соединиться трем частям таинственного древнего Талисмана, от которого зависит будущее самого мира...

---

Он невольно улыбнулся, хотя и отвернулся так быстро, что Изолт успела заметить лишь складку на его щеке. Она улыбнулась про себя, вновь вернувшись к книге с заклинаниями, которую читала. Изолт каждое утро упражнялась со своим оружием на лесной поляне, оттачивая движения и позы и тренируя гибкость и силу. Обычно она делала это обнаженной, оставляя лишь башмаки да пояс с оружием, но Мегэн предложила ей не снимать штаны и рубаху, чтобы защитить бледную кожу от жгучего солнца. Изолт согласилась и очень обрадовалась позднее, когда заметила, что Лахлан наблюдает за ней из-за огромного моходуба. Воспоминание о том, как он смотрел на нее, когда она купалась, до сих пор отзывалось у нее в животе каким-то странным еканьем, и она обрадовалась, что не сняла полотняную рубаху, несмотря на жару.

Сначала у нее возникло было искушение продемонстрировать кое-какие из наиболее сложных движений в воздухе. Среди Шрамолицых Воинов Изолт была одной из самых ловких. Она могла совершать головокружительные кувырки и делать поразительные перевороты. Но вспомнив о том, что Лахлан всего лишь новичок, она стала делать то, что делала бы, если бы тренировала одного из своих юных учеников дома, в Гавани. Она показывала, как превратить сравнительно несложную последовательность движений в действенный оборонительный прием. Она снова и снова повторяла медленные плавные движения рук и ног, с каждым разом все усложняя и усложняя их; наконец она высоко подпрыгнула, одновременно ударив ногой вперед и вверх. Ей не надо было даже смотреть на Лахлана, чтобы удостовериться в его все возрастающем интересе, и она постепенно начала разнообразить, чтобы он понял, сколько существует примеров, которые можно использовать в борьбе.

К третьему дню Лахлан был уже сам не свой от желания попробовать исполнить все сам, и только тогда Изолт продемонстрировала ему, что могут сделать тренировка и дисциплина: она сделала несколько кульбитов, завершившихся кувырком в воздухе, после которого приземлилась на ветки его раскидистого убежища. Тогда он вышел из-за него, нахмурившись и скрестив руки на груди. Облачившись в одежду своего предка, он стал выглядеть одновременно гораздо более похожим на Ри и менее таинственным. Изолт замерла в ожидании.

— Почему ты всегда прячешь свои волосы? — огорошил он ее вопросом, потянув за длинный козырек ее полотняной кепки.

— Это тот самый вопрос, который ты хотел мне задать?

— Нет. Хотя мне хотелось бы узнать... Значит, ты хочешь научить меня бороться.

— Да, если ты не против.

— Мегэн, похоже, считает, что это может быть полезным. Только не пытайся поучать меня и не принимай этот свой обычный самодовольный вид.

— Сама любезность, как и всегда, Ваше Высочество.

Итак, пока Мегэн мерила шагами поляну и пыталась высмотреть Изабо в своем хрустальном шаре, Изолт начала учить Лахлана бороться. Сначала это было нелегко, поскольку он никогда не учился тому, чтобы шагать, как человек, или прыгать, как птица. Но постепенно он, по крайней мере, научился защищаться от нападения, а его движения, когда он ковылял по поляне, стали не такими неуклюжими.

* * *

Недели ожидания весеннего равноденствия дались Мегэн очень нелегко, и в этот вечер она была раздражительной и вспыльчивой. Когда они выпили травяной отвар, который им дала лесная ведьма, она сердито выбранила их, проверив на знание ритуалов равноденствия. Изолт и Лахлан выучили их накануне, но, возмущенные настроением ведьмы, они не смогли или не захотели вспомнить их.

— Тебе уже пора воспринимать ритуалы Шабаша всерьез, Лахлан! Ты должен знать все заклинания для всех праздников — не все они только ради показухи и мистификации...

— А зачем мне знать их все? Я стану Ри!

— Ты происходишь из рода самого Кьюинна Львиное Сердце, и в тебе дремлют великие силы. Ты не сможешь завоевать Лодестар, если эти силы так и останутся дремать. Ты должен знать о своих Умениях и Талантах как можно больше, прежде чем даже думать о Лодестаре. Хочешь быть Ри Эйлианана? Тебе понадобятся все твои силы, знания и мудрость, и все равно их не хватит...

— Да-да, я знаю, ты уже говорила мне все это раньше, — пробурчал Лахлан.

Мегэн неловко поднялась на ноги и начала собирать свои магические принадлежности.

— Так почему же ты тогда не слушаешь, что я говорю?

Она бросила Лахлану в руки охапку хвороста и надела Изолт на голову венок из вечнозеленых листьев. Гита вцепился в ее плед, и она развернулась и медленно пошла по направлению к Тулахна-Селесте.

— Если действительно так важно, чтобы я научился Умениям колдовства, почему ты на столько лет оставила меня у Энит? — внезапно вспылил Лахлан, шелестя крыльями. — Она же не ведьма из Башни, а всего лишь лесная знахарка, которая поет, чтобы заработать себе на еду.

— Может, Энит и не училась в Башнях, но у нее есть своя могущественная магия, — отрезала Мегэн, опершись на посох, чтобы отдышаться. — Ты знаешь, почему я оставила тебя у Энит, — продолжила она обеспокоенным голосом. — Ты все еще был больше чем наполовину птицей. Энит может приручить любую птицу, даже такую свирепую, каким был ты, похожий скорее на сокола, чем на дрозда. Она могла разговаривать с тобой на твоем языке...

— Петь, как дрозд, ты хочешь сказать, — нахмурился Лахлан. Подняв голову, он так запел, что у Изолт в горле встал соленый ком, и ей пришлось сглотнуть его, заставив себя не смотреть на юношу.

— Тебе было опасно оставаться со мной, — Мегэн говорила тихо и быстро. — За мной охотились повсюду, за мою голову была назначена награда, и все искатели страны пытались обнаружить меня. Я надеялась, что Банри не узнает, что тебе удалось пережить ее заклятие, поэтому мне пришлось надежно тебя спрятать. Ни у кого не было причин подозревать циркачей, и у Энит ты был в безопасности.

— Тем не менее, фургон циркачей — это не то место, где можно научиться премудростям колдовства, — не сдавался Лахлан. — Ты едва ли имеешь право упрекать меня в том, что я не знаю столько, сколько тебе хотелось бы, потому что ты оставила меня на воспитание у цыган.

— Да, ты прав, — с необычной кротостью ответила Мегэн, — но это не оправдание для того, чтобы не учиться теперь, когда ты снова со мной. Кроме того, ты знаешь, что сам захотел остаться с Энит, как только понял, что она связана с повстанцами. Ты ненавидел Банри и хотел бороться с ней.

— Да, потому что ты не хотела!

— Не говори глупости! — отрезала Мегэн, добравшись до увенчанной камнями вершины. — Ты же знаешь, что все это время я работала вместе с Энит, что я не могла свободно ходить по стране, потому что за мою голову объявили награду, а мое лицо знал каждый фермер и пастух. Ты просто не можешь вынести, что приходится работать в тени, тебе обязательно нужно покрасоваться перед всеми и заработать себе репутацию! Кроме того, ты ведь знаешь, что Энит пыталась научить тебя кое-чему из Умений Йедд, но ты всегда был слишком нетерпеливым и ленивым.

— Я едва помнил, как говорить, Мегэн, если ты еще не забыла об этом. Уйма времени прошла до той поры, когда я смог просто вызвать Единую Силу.

— Но ребенком ты всегда был очень силен, я так и не могу понять, почему ты теперь так боишься Силы...

Лахлан открыл было рот, чтобы возразить, но Мегэн повелительно подняла руку, требуя тишины, а сама опустилась на колени, как полагалось, прежде чем пройти через огромную каменную арку. Когда они прошли во внутренний каменный круг, солнце уже зацепилось за далекий пик Клыка, раскрасив ледник розовым и лавандовым. Наступил закат, время проводить обряды.

Весеннее равноденствие знаменовало конец зимы и мертвого времени и начало летних месяцев. Это была пора, когда магические потоки меняли направления, а в гармонии земли наступала перемена, ибо впервые после наступления холодной погоды день становился — столь же длинным, как и ночь. Будучи не таким важным праздником в календаре ведьм, как Бельтайн или Купальская Ночь, этот день тем не менее был одним из самых значительных, и его обычно праздновали, зажигая ароматические свечи, плетя венки и звоня в колокола. Хотя они были в лесу одни, Мегэн намеревалась отпраздновать равноденствие точно так же, как если бы Шабаш Ведьм все еще был в стране властью. Когда-то давно все семьи украшали свои дома ветками вечнозеленых деревьев и исполняли обряды, а из каждого деревенского молитвенного дома доносился громкий звон колоколов. Теперь, когда Шабаш был объявлен вне закона, а колдовство запрещено, лишь немногие отваживались праздновать весеннее равноденствие, да и те делали это втайне. Еще меньше было тех, кто перед этим проводил долгие часы, постясь и вознося молитвы, как потребовала от своих спутников Мегэн; а когда они произносили заклинания, это делалось вполголоса и с опасливыми взглядами.

С закрытыми глазами и венком из темных листьев на голове, Изолт перенесла одинокие часы Испытания, думая о покрытых снегом каменных пиках и белых долинах, всегда бывших ей домом. Изолт тосковала по Хребту Мира. Тепло этих зеленых холмов размягчало ее и замедляло ее движения, заставляя утопать в романтических грезах. И все же она гордилась, что пошла по стопам своего героя-отца, первого из их народа, кто пересек Проклятые Вершины и проложил путь в страну колдунов. Он погиб там — так она считала. Но драконы сказали, что он не мертв, а всего лишь где-то потерялся, и Изолт мечтала о том, как найдет его и с триумфом приведет обратно к бабке.