Александр Феклисов - За океаном и на острове. Записки разведчика

• Название: За океаном и на острове. Записки разведчика
• Автор: Александр Феклисов
• Издательство: ДЭМ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1994
• ISBN: 5-85207-055-6

Книга «За океаном и на острове» написана бывшим руководящим сотрудником внешней разведки КГБ СССР А. С. Феклисовым в виде автобиографических записок.

В ней повествуется о нелегкой и опасной деятельности сотрудников советской резидентуры в США и Англии в 40—60-х годах. В своих воспоминаниях автор описывает те разведывательные операции советской разведки в США и Англии, в которых он лично принимал участие.

Читателя, возможно, также заинтересуют те главы книги, в которых идет речь о встречах автора с крупными политическими, общественными и культурными деятелями: В.М.Молотовым, Н.С.Хрущевым, Бернардом Шоу, С.В.Рахманиновым и др., и подробности таких значительных событий, как поездка Н.С.Хрущева в США в 1959 г., Карибский кризис 1962 г., убийство президента США Дж.Кеннеди.

---

Во время первого интервью ей задали такой вопрос:

— Как вам, маленькой женщине, удается командовать мужчинами?

Она очень толково объяснила, в чем состояли ее обязанности. Привела пример, как пришлось маневрировать во время первой в ее жизни атаки фашистской подводной лодки, как она смотрела на приближающуюся торпеду, как увела судно от нее.

— Страха не чувствовала, — говорила Валентина, — было огромное напряжение. Зажмурилась. Считала до пятнадцати. Пронесло.

А слушают ее подчиненные потому, что понимают: от того, как четко выполнят распоряжения, зависит судьба парохода и всех людей на нем.

В конце полуторачасового интервью, во время которого Валентина блестяще ответила на все вопросы, один из корреспондентов пробасил:

— Теперь до меня дошло, почему моряки исполняют все ваши команды.

Муж Орликовой плавал вторым помощником капитана на другом судне. Судьба сводила их очень редко. За время войны ее пароход трижды приходил в США, и каждый раз корреспонденты стремились побеседовать с отважной женщиной. Валентина Орликова после войны стала капитаном дальнего плавания, служила на рыболовецком флоте Мурманска. Ей присвоили звание Героя Социалистического Труда.

Торговые суда в войну были вооружены, на них стояли счетверенные зенитные пулеметы, пушки, а также орудия для стрельбы по вражеским подводным лодкам и надводным кораблям.

В военные годы плавание в Атлантике между США и Мурманском было очень опасно — равносильно участию в боевых действиях на фронте, только сражения происходили не на суше, а на безбрежных океанских просторах. Чтобы не допустить прибытия военных грузов в Мурманск и Архангельск, Гитлер выделил для уничтожения союзных торговых судов, направляющихся в эти порты, подводные лодки, надводные корабли и пикирующие бомбардировщики. Эти силы находились на военно-морских базах и аэродромах Норвегии. Подводные лодки в так называемых «волчьих стаях» располагались на путях следования советских и союзных торговых судов.

Получив сведения от своих разведок (военно-морской и военно-воздушной) о движении союзнических судов, фашистское командование направляло на их уничтожение «волчьи стаи», пикирующие бомбардировщики, а иногда надводные военные корабли. Морские сражения обычно происходили в районе между Исландией и Мурманском, около Медвежьих островов.

На всю жизнь врезалась в мою память картина отправки в апреле 1942 года из порта в штате Нью-Джерси нашего теплохода «Старый большевик». На мостике стоял капитан Иван Иванович Афанасьев, бывалый морской волк, лет пятидесяти пяти — шестидесяти, среднего роста, подтянутый, жилистый, всегда ходивший в чистой наглаженной морской форме. Лицо у него было продолговатое, морщинистое, кожа темная от загара, обветренная, волосы светлые и редкие. В своих движениях, как и в решениях, он был нетороплив, говорил тихим уверенным голосом. За свои профессиональные знания и хорошие человеческие качества капитан пользовался авторитетом у команды.

В этот раз трюмы «Старого большевика» заполнили взрывчаткой, на палубе закрепили фюзеляжи и крылья американских истребителей, зачехленные брезентом. Корабль загрузили до отказа. Наверху остались небольшие проходы, через которые мы протискивались лишь поодиночке, а свободные места были только вокруг зенитных орудий и пушек. В беседе с представителем Амторга Лузановым и со мною Иван Иванович сказал:

— Это не корабль, а пороховая бочка. Не дай Бог, если во время фашистского нападения снаряд попадет в трюмы — мы сразу взлетим на воздух.

Капитан, видимо, предчувствовал, что рейс будет очень трудным. И не ошибся. Команде «Старого большевика» пришлось выдержать жесточайший бой с подводными лодками и пикирующими бомбардировщиками. Героический подвиг советского судна подробно описан в романе В. Пикуля «Реквием по конвою PQ-17».

В Нью-Йорке мне посчастливилось встречаться с представителями еще одной категории советских людей, которые в годы войны проявляли поражавшие человеческое воображение смелость, мужество и хладнокровие на водных просторах Атлантики. Это были офицеры советского военно-морского флота, прибывавшие в США за быстроходными морскими катерами-охотниками. Маленькие корабли развивали по тем временам колоссальную скорость — до пятидесяти узлов. Они не предназначались для дальних переходов. Тем не менее наши моряки взялись перегонять их из США в Мурманск своим ходом. Американцы, узнав об этом, вначале просто не поверили. В их головах никак не укладывалось, как может такой кораблик пересечь Атлантический океан и дойти до Мурманска, преодолев более пяти тысяч миль.

По просьбе наших моряков американцы ставили на катера дополнительные баки для горючего и станковые пулеметы. Команда состояла из четырех-пяти человек. Даже в порту, где нет больших волн, катера так раскачивались во все стороны, что матросам приходилось, как циркачам, постоянно балансировать, чтобы не упасть. Сделав необходимые запасы провианта, катера группами в шесть—восемь единиц отправлялись в рейс и летели, как чайки, едва касаясь волн. Они делали стоянки на Ньюфаундленде, в Исландии, Северной Ирландии и прибывали в Мурманск (иногда в составе конвоя, идущего из Англии).

Когда мы провожали катера вместе с представителями ВМС США, последние, глядя на уходившие в океан кораблики, качали головой и признавались:

— Камикадзе! Ни один американский моряк не отважится на такой переход.

Немало времени в моей работе занимал прием постоянно проживающих в США советских граждан. Это были очень разные люди как по своему социальному положению, так и по тому, каким образом их занесло в США. Хотя они, имея совзагранвиды, формально считались советскими гражданами, НКИД СССР отказывался удовлетворить их неоднократные ходатайства о возвращении на Родину. Многие из соотечественников принадлежали к так называемой экономической, или дореволюционной, эмиграции. Они приехали в США из царской России на заработки, в поисках работы, а впоследствии по разным причинам так и не смогли возвратиться домой. Являясь истинными патриотами, живя надеждой все же вернуться на Родину, они не принимали американского гражданства, несмотря на то что советский паспорт доставлял им массу трудностей и неприятностей: американские власти относились к ним с подозрением, на работу в правительственные и другие солидные учреждения их не брали; они подвергались гонениям со стороны реакционных элементов.

Среди постоянно проживающих в США советских граждан были представители творческой интеллигенции — музыканты, художники, актеры. Они выехали из Советского Союза в 20—30-е гг. Десятка два человек из числа имеющих совзагранвиды приехали в США накануне войны и даже в течение первого военного года. Это люди, бежавшие от захвативших Западную Европу фашистов. Одна семья, например, проживала в Австрии, но когда страну оккупировали гитлеровские войска, перебралась во Францию. Немцы вторглись и туда. Тогда семья бежала через Испанию и Португалию в Северную Африку, а оттуда с помощью родственников перебралась в Америку.

Несмотря на то что большинство постоянно проживавших в США советских граждан не могли найти хорошо оплачиваемую работу, они регулярно вносили не только взносы за продление совзагранвидов, но и делали посильные пожертвования в фонд помощи Красной Армии. Лишь некоторые из них сумели добиться разрешения поехать в Советский Союз добровольцами, чтобы участвовать в борьбе с врагом, — большинству наше правительство отказало. Я знаю три случая, когда взрослым детям эмигрантов, не желавшим воевать в рядах армии США, было разрешено вернуться в Советский Союз и они на торговых советских судах покинули Соединенные Штаты.

Американцы обычно вносили свои пожертвования в фонд помощи советскому народу через упомянутую мной организацию «Рашн уор релиф». Однако постоянно проживающие за океаном советские граждане и некоторые выходцы из Советского Союза предпочитали приносить пожертвования лично в генконсульство, где им выдавалась официальная квитанция о сдаче денег, которую они берегли как символ своего патриотизма и с гордостью показывали друзьям.

Очень трогательно было наблюдать, как уже состарившиеся соотечественники, выехавшие из России до Октябрьской революции, регулярно приносили деньги в генконсульство, порою с трудом выкраивая их из пенсии, и старались поговорить с советскими представителями. В беседах рассказывали, как тяжело они переживают свалившееся на нашу Родину несчастье, отступление войск, гибель солдат и гражданского населения. Некоторые были выходцами из районов, оккупированных фашистами. Особенно трудно и больно было разговаривать с такими соотечественниками в первый период войны, когда фашисты быстро продвигались в глубь нашей страны — к Москве, Ленинграду, Сталинграду. Они с болью и надеждой спрашивали, когда же будет остановлено продвижение немцев, когда же начнут изгонять врагов с родной земли. Мало успокаивающего могли мы тогда сказать соотечественникам. Объясняли отступление внезапным нападением немцев, тем, что против Советского Союза брошена вся мощь военной машины Германии, Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии, используется весь промышленный потенциал Западной Европы. Говорили, что враг будет измотан, остановлен и разбит. Возможно, они и не очень-то верили нашим словам, но все же благодарили нас за то, что мы душевно поговорили и теперь они чувствуют облегчение. А некоторые доверчиво добавляли: