Габриэль Ферри - Лесной бродяга

• Название: Лесной бродяга
• Автор: Габриэль Ферри
• Издательство: Терра
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00498-7, 5-300-00472-3

---

— Я никогда не видала таких лиц у папагосов! — с некоторым беспокойством заметила Розарита.

— Ни вооруженных двуствольными винтовками, — добавил сенатор Трогадурос, — право, они были очень похожи на двух волков в овечьей шкуре!

— Пустое! — беспечно возразил дон Августин. — Везде встречаются скверные физиономии, и у папагосов тоже. К тому же какое нам дело до каких-то двух индейцев? Ведь нас много, и мы вооружены не хуже их!

Путешественники продолжали свой путь, тем не менее два незнакомца как будто отравили атмосферу каким-то зловещим предзнаменованием: во все время пути до места ночлега только звук конских копыт о звонкую каменистую почву нарушал царившую вокруг тишину, сливаясь со стрекотом кузнечиков, которые, однако, вскоре смолкли во мраке.

Но вот огонь костра указал нашим путникам то место, которое было избрано посланными вперед слугами для привала и ночлега.

Маленькая шелковая палаточка, сиявшая самыми яркими цветами, выписанная нарочно для этого путешествия сенатором Трогадуросом из Ариспы, была раскинута для доньи Розариты под сенью небольшой группы деревьев. Сюда и направилась она после ужина.

Но тщетно старалась она заснуть: ей все вспоминалась та далекая ночь в лесу, когда Тибурсио спал так близко от нее и когда она видела его впервые…

На следующий день с рассветом кавалькада двинулась дальше. Но на этот раз донья Розарита была еще задумчивее и печальней, чем накануне: воспоминания, которые она, как ей казалось, оставила в гасиенде, возникали повсюду перед ее мысленным взором и как будто гнались за ней; любовь ведь изобретательна и на каждом шагу находит сходство в самых отдаленных намеках на любимый предмет.

В продолжение всего пути от гасиенды до озера Бизонов, куда направлялась наша кавалькада, все, казалось, благоприятствовало Фабиану, и даже самая действительность как будто стояла за него, так что даже воображению не оставалось много дополнять.

После двух-трех часов пути отставший на несколько минут сенатор нагнал остальных и с торжеством преподнес донне Розарите собранный им собственноручно букет. Легкий возглас радостного удивления, вырвавшийся у молодой девушки при виде прелестных ярких цветов, вознаградил сенатора за его любезное внимание. Но в ту минуту, когда она уже открыла рот, чтобы поблагодарить его, девушка вдруг почувствовала, что голос изменяет ей: несмотря на усилие, она не могла выговорить ни слова и быстро отвернулась, чтобы не дать увидеть горестного выражения, отразившегося на ее личике, а рука ее роняла один за другим цветы, поднесенные ей сенатором.

— Что с вами? Боже мой! — воскликнул Трогадурос, удивленный и огорченный этим неожиданным движением девушки.

— Ничего, ничего! — ответила Розарита, дав шпоры своему коню, помчавшемуся галопом.

Ей было положительно необходимо вырваться на волю и на свободе, где ее слышал только ветер, игравший ее волосами, вздохнуть полной грудью. Так тяжело было у нее на душе в этот момент.

Приняв цветы из рук Трогадуроса, Розарита вспомнила, что и Тибурсио когда-то рвал по пути цветы и подносил их ей, — и вдруг подарок сенатора стал ей до гадости противен, и, нервно комкая цветы в руке, она с злобой отшвырнула их.

— Разве в этих цветах было какое-нибудь ядовитое насекомое? — спросил сенатор, нагнав ее.

— Да! — сказала она, делая над собой усилие и чувствуя, как яркий румянец залил щеки.

Теперь мы уже достаточно ознакомились с теми чувствами, какие донья Розарита таила в душе, чтобы не следовать за ней далее шаг за шагом.

На четвертые сутки охотничья кавалькада рано утром была уже вблизи озера Бизонов; мы же с читателем несколько опередим их, перенесясь немного ранее их в эти места.

II. ОХОТНИК ЗА БИЗОНАМИ

Река Рио-Хила, пройдя цепь Туманных гор, впадает одним своим рукавом в Красную реку, которая, в свою очередь, пробежав по Техасу и территориям индейцев кайова и команчей, впадает в Мексиканский залив.

На расстоянии семидесяти миль от гасиенды Дель-Венадо и в полумиле от того места, которое носило название Развилки Красной реки, раскинулся громадный девственный лес, состоящий из кедров, грабов, сумахов, пробковых дубов и прочих пород.

От самой опушки этого леса и вплоть до разветвления реки раскинулась ровная степь, покрытая такой густой и высокой травой, что в ее зеленеющих волнах свободно мог скрыться всадник на коне или же, в крайнем случае, будет видна лишь его голова. В глубине самой чащи леса, под сводами самых темных древесных шатров, на берегу обширной старицы, которую по справедливости можно было бы назвать озером, человек двенадцать мужчин расположились как у себя дома; одни спали, растянувшись на мягкой траве, у самого берега, другие расселись под сенью раскидистых вековых дубов.

Старица представляла собой обширный прозрачный бассейн, имевший вид неправильного четырехугольника. На одном из ее берегов, противоположном тому, где находились вышеупомянутые лица, виднелся узкий канал, терявшийся под сплошным сводом нависших ветвей, переплетенных лианами.

Утреннее солнце обливало косыми лучами зеркальную поверхность озера, в котором отражались зелень леса и лазурь неба. Широколистные водяные растения, золотые и серебряные колокольчики кувшинок, длинные гирлянды сероватого мха, свесившиеся с громадных кедров к самой воде и раскачиваемые ветерком, — все это придавало озеру вид дикий и живописный.

Это было Бизонье озеро, некогда служившее любимым убежищем этих животных. Постепенно вытесняемые человеком бизоны откочевали в более отдаленные уголки прерий. Тем не менее это озеро, благодаря своему уединенному положению, продолжало привлекать к своим берегам табуны диких мустангов, предпочитавших его скрытые в лесу воды открытым берегам соседней реки.

Вакеро дона Августина добрались сюда по следам одного из подобных табунов и теперь дожидались лишь прибытия гасиендеро, которое должно было последовать вечером того же дня, чтобы начать охоту.

На одном из берегов озера была расчищена от кустарника обширная площадь, посреди которой возвышался овальной формы палисад, сделанный из срубленных поставленных вертикально древесных стволов. Последние, достаточно углубленные в землю, были связаны вверху смоченными сыромятными ремнями. Стягиваясь под лучами солнца, ремни придавали всему сооружению столь же прочный вид, как и гвозди.

В эту эстакаду76, как называют это сооружение мексиканцы, вели узкие ворота, запиравшиеся с помощью прочных деревянных засовов, которые с этой целью вкладываются в отверстия, имеющиеся в боковых столбах ворот. Чтобы не испугать диких лошадей непривычным для них видом человеческой постройки, эстакада была замаскирована зелеными ветвями и набросанной травой.

Благодаря этим предварительным приготовлениям, начало охоты и было отложено на две недели.

Среди тех двенадцати лиц, которые отдыхали у Бизоньего озера, четверо не принадлежали к людям с Дель-Венадо, о чем можно было заключить с первого взгляда: вместо мексиканского костюма, который носили вакеро дона Августина, эти люди, живя на границах соприкосновения белых и индейцев, и свою одежду заимствовали от этих взаимно враждебных рас. Солнце, придав бронзовый оттенок их коже, настолько дополнило смешанный характер их костюмов, что, глядя на них, трудно было решить — были ли то цивилизованные индейцы или одичавшие белые. Впрочем, всякий знакомый с жизнью пустыни сразу признал бы в них охотников за бизонами, отдыхавших на берегу озера после своих многотрудных и утомительных занятий. Недалеко от них, на середине лужайки, сушились натянутые на колья свежие шкуры, распространявшие вокруг отвратительный запах, что, по-видимому, нисколько не беспокоило охотников.

Глубокую тишину, царившую в лесу и его окрестностях, нарушал по временам жалобным воем большой дог, почти совсем скрытый в траве.

Наконец, в дополнение к этой картине, которую несколько мазков кисти художника лучше изобразили бы, чем самое искусное перо, в выемке векового дуба стояла грубой работы деревянная статуэтка Мадонны, украшенная цветами, которые чья-то заботливая рука ежедневно переменяла.

Перед Мадонной стоял на коленях один из охотников, справлявший свою утреннюю молитву.

То был мужчина высокого роста, одаренный, видимо, силой и энергией бизона. Казалось, в свою молитву он вкладывал более жару, чем обыкновенно это бывает у других. И на самом деле, то было со стороны охотника исполнение обета Мадонне, данного им при одном критическом обстоятельстве. Его молитва уже приходила к концу, когда лежавший в траве дог поднял морду и снова завыл.

— Черт возьми! — воскликнул охотник, живо изменив свою благочестивую позу и возвращаясь к обычному слогу. — Озо, должно быть, у индейцев перенял эту скверную привычку выть: так ведь только краснокожие воют на могилах близких родичей!