Поль Феваль - Юность Лагардера

• Название: Юность Лагардера
• Автор: Поль Феваль
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2002
• ISBN: 5-8189-0194-7

Опасные приключения, дворцовые интриги, яды, заговоры, захватывающие погони и драки, неистовые страсти любви наполняли жизнь юного шевалье де Лагардера и его друзей. Его коронный удар шпагой заставлял трепетать самых жестоких воинов, а чистое сердце покоряло неприступных красавиц.

Роман «Юность Лагардера» открывает серию книг, посвященных приключениям отважного шевалье де Лагардера. Действие романов разворачивается во Франции и Испании XVIII века.

---

Когда они оставались вдвоем, она гладила его по лицу и томно вздыхала:

— Ох, горя-то будет нашей сестре, когда ты подрастешь!

Мальчик не понимал смысла этих слов. Он расправлял плечи, глаза его метали молнии — и Консепсьон слышала:

— Горя? Ну, что ты! Напротив! Я буду утешать страждущих, защищать невиновных, опекать сирот!

Он уже предвкушал свои будущие подвиги.

Одна только Консепсьон обладала необъяснимой привилегией обращаться к новичку на «ты». Все остальные, даже сам Пабло, звали его «господин Луи». Вероятно, сердце подсказывало этим простым, но тонко чувствующим людям, что этот мальчуган — им не чета, что он превосходит их всех и что после множества злоключений его ожидает великолепное будущее…

Часто после тяжкого дня, заполненного утомительными представлениями перед крестьянами, Анри садился возле костра и думал о своей жизни. Семья Пабло спала в фургоне, накрывшись лохмотьями, а мальчик глядел в огонь, время от времени подкидывая туда хворост, и рассуждал: «Скоро я выучусь ремеслу и сам смогу прокормить себя. Мне нужно обеспечить госпоже Бернар (так называл он Сюзон) спокойную старость. Она заботилась обо мне, пока я был маленьким; я у нее в долгу, — и я непременно заплачу этот священный долг».

Еще он думал вот что: «Я не выучился двум вещам: фехтованию и верховой езде. А ведь это — высшие воинские искусства! Как же я мечтаю хорошо владеть шпагой и ловко сидеть в седле! Ну да ничего: всему свой черед».

Но главное, что занимало ребенка, было: «Луи Вердаль — это не мое имя. Мадам Бернар что-то скрывает от меня. Узнаю ли я, что именно?»

Однажды душной летней ночью мальчику и его приемной матери не спалось. Они пошли гулять на берег Луары. Луна серебрила речной простор; большие песчаные острова темнели в воде, словно огромные сонные крокодилы. Анри и Сюзон молчали, думая каждый о своем.

— Мадам Бернар, — сказал вдруг Анри, — ответьте мне, будьте добры, кто мои родители?

Женщина вздрогнула. После той кровавой трагедии она стала чрезвычайно раздражительна. Душевное потрясение подорвало ее здоровье.

Невзирая на заботу Пьера Бернака, спокойную жизнь и целительный горный воздух, бывшая горничная Дории выглядела гораздо старше своих лет. В ее густых черных волосах уже виднелись серебряные пряди, глаза потеряли прежний блеск, щеки слегка обвисли, а плечи поникли… С Анри де Лагардером говорила пожилая, умудренная опытом женщина.

Вопрос мальчика не застал ее врасплох: она давно его ждала и была готова к нему, но тем не менее ответила привычным:

— Не помню!

Мальчик пожал плечами:

— Покойный кюре тоже мне говорил, будто с вами что-то случилось в горах и вы забыли все, что было прежде. Я долго этому верил, но теперь уже не верю.

— Как, господин Анри, — притворно возмутилась Сюзон, — вы смеете сомневаться в словах святого отца?

— Нет, вовсе не в его словах: он-то говорил от чистого сердца. Мадам Бернар, — продолжал Анри тем же задушевным тоном, — я не сомневаюсь в вашей преданности мне, но чувствую: вы что-то знаете и боитесь сказать. Почему?

Потрясенная Сюзон схватила воспитанника за руки и прошептала:

— Это тайна, страшная тайна! Вы уже такой умный — вы догадались… Недаром же наедине я называю вас не господином Луи, а господином Анри, а вы меня — не Мариеттой, а госпожой Бернар!

— Вот, — торжествующе воскликнул смелый мальчуган, — вы сами во всем и признались! Ну же, смелее! Я хочу знать свое настоящее имя! Скажите его!

— Если я скажу его вам, вас убьют!

— Кто?

— Те, кто ненавидит нас и следит за нами!

— Я их не боюсь! Я сам их убью!

— Дай-то Бог! Но пока вы еще слишком малы для этого!

Анри затопал ногами:

— Мал?! Так знайте же, мадам Бернар: я ничего и никого не боюсь!

— Но мой долг — охранять вас! Мальчик замолчал, а потом спросил:

— Но кто же я: буржуа, крестьянин, дворянин?

— Я потом вам скажу! Потом! Сейчас не могу, пожалейте меня! Ох! С сердцем плохо!

Так оно и было. Анри ласково подвел приемную мать к костру и устроил поудобнее. Он думал: «Я наверняка дворянин! Скорее бы вырасти и узнать все о своих родителях…»

Сюзон в душе радовалась тому, что труппа Пабло направится в Париж и — с согласия полиции — проведет там какое-то время.

Что заставляло ее так стремиться в Париж? А вот что. Госпожа Бернар безгранично верила в Анри и полагала, что, когда сын Рене и Дории подрастет, он непременно вернет себе наследство предков. Это будет необыкновенный человек! Ведь уже ребенком он подавал огромные надежды и вел удивительную и совершенно самостоятельную жизнь. Он работал как взрослый, зарабатывал деньги, которые кормили их обоих, и заслужил уважение и любовь всей труппы, — а это было не так-то легко!

«Но имею ли я право, — размышляла женщина, — таить от него правду? Да, имею: Пейроль… герцог Мантуанский… вечная слежка… Все это так страшно!

Но ведь есть же и Бог на небе, и он ни за что не оставит сироту прозябать в бедности и неизвестности! Положусь на него — и расскажу все моему ангелочку… Но вот доказательства. Анри-то мне и на слово поверит — он и так догадывается о своем дворянском происхождении, а вот все прочие… Ведь у меня не осталось не только никаких бумаг, но даже перстня с печатью!

А в Аржелесе разве кто признает во мне, старухе, хорошенькую горничную госпожи Лагардер? Ведь девять, лет уж прошло, многих и на свете-то не осталось… А потом — напишут герцогу Мантуанскому, чтоб ему пусто было, вызовут в суд… Как я, бедная, буду тягаться с таким богатым и могущественным вельможей?»

Впрочем, была у Сюзон одна зыбкая надежда. Рене де Лагардер говорил ей как-то, что у его деда, секретаря Генриха IV, был собственный дом в Париже на углу улицы Сент-Оноре и улицы Сен-Тома-дю-Лувр, который так и звался — дом Лагардеров. Вот бы разыскать его да узнать, кто им владеет!

Но надежды госпожи Бернар рухнули в одночасье. Вот как это было. Едва труппа Пабло явилась в Париж, как Сюзон взяла своего воспитанника за руку (рука ее дрожала, и Анри это заметил) и отправилась на Сите. Она то и дело спрашивала дорогу — ведь прежде ей не приходилось бывать в этом великом городе. Мальчик в изумлении следовал за ней и серьезно думал: «Париж мне нравится, и я обязательно буду жить здесь!»

После долгого блуждания по улицам и площадям женщина и ребенок очутились возле Лувра. Сюзон перекрестилась: именно здесь, а не в Версале хранились символы королевской власти…

А вот и улица Сен-Тома-дю-Лувр. Сюзон обратилась к какому-то капуцину:

— Не скажете ли, отец мой, где здесь дом Лагардеров?

Анри впервые услыхал это имя. Подняв голову, он посмотрел на приемную мать:

— Лагардеров? Как хорошо звучит! Гарда… гвардия… мушкетеры… Какая красивая фамилия!

Сюзон покраснела и опустила глаза…

Увы! Капуцин показал им лишь развалины: дом предков Анри лежал в руинах. Сохранился только свод великолепной некогда арки.

Что же случилось? Почему дом оказался заброшен? Об этом поведал нашим героям старый москательщик:

— Несколько лет назад сюда приезжал один знатный итальянец с каким-то верзилой. Дом достался этому вельможе по наследству, да, к сожалению, не понадобился. И правда: он в Италии, а дом-то — в Париже! Вот он и пустил на распродажу все, что там было: мебель, белье, даже кухонную утварь — я ее сам купил. Дом он тоже хотел продать, но только никто на него не позарился. Строено-то при Генрихе III, надо было все ремонтировать, переделывать… Герцог огорчился да с тем и уехал.

Мадам Бернар вздохнула и подумала: «Вот и все наследство маленького Анри…»

Женщину с мальчиком ожидали суровые испытания. Когда они в конце концов отыскали то место, где оставили труппу Пабло, то увидели, что фургона там нет.

Какой-то паренек все им объяснил:

— Они вроде как не имели права жить в Париже. Сержант на лошади прискакал да как заорет: «Вон отсюда, не то всех арестую!»

Анри сжал кулаки, а Сюзон заплакала. Что им теперь есть? Где ночевать?

— Не плачьте, мадам Бернар, — сказал мальчик. — Вы же не одна, вы со мной, и я сейчас что-нибудь придумаю! Я никогда вас не брошу, — а работать я умею!

Настала ночь, — по счастью, это было летом. Они заночевали под открытым небом на лугу, возле аббатства святого Виктора.

Утром нищие отвели их в само аббатство: неимущим раздавали там бесплатную похлебку и хлеб с салом.

«И это Лагардер!» — про себя Сюзон Бернар, видя, как ее воспитанник делит скудную трапезу с убогими и нищими.

Проходивший мимо старый монах увидел мальчика, растрогался и решил поговорить с ним, а поговорив, поразился:

— Как, мальчик, ты знаешь латынь?!

Анри, пожелай он только, мог бы остаться в аббатстве, но он испугался: «Они, пожалуй, еще монаха из меня сделают!» — и вежливо отклонил предложение: — Нынче, отец мой, мы и впрямь в нужде, но я обучен ремеслу, так что завтра у нас будет пропитание!