Дик Фрэнсис - В мышеловке

• Название: В мышеловке
• Автор: Дик Фрэнсис
• Жанр: Детектив

Обещавший Чарльзу Тодду развлечения уик-энд оборачивается страшным разочарованием: дом его кузена Дональда Стюарта, куда был приглашен Тодд, — разграблен, молодая жена хозяина убита, а сам Чарльз становится главным подозреваемым в этом преступлении. Некоторые обстоятельства наталкивают Чарльза на мысль, что ограбление связано с недавней поездкой кузена в Австралию и приобретением там картины знаменитого Маннингса. Тодд отправляется на Мельбурнский Кубок, уверенный, что там, где собирается «вся Австралия», он обязательно найдет преступника.

---

— Мы вернемся как можно быстрее, — пообещал он и помахал рукой.

Через две секунды после того, как дверь номера закрылась, раздался стук.

Я отпер дверь. На пороге стоял Джик.

— Мне не мешало бы знать, — серьезно заявил он, — кто же выиграл кубок?

Глава 12

Когда наконец Джик ушел, я, еще раз осмотрев нашу добычу, понял, что мы сорвали банк. Я все больше сомневался в целесообразности тратить время на то, чтобы создать видимость присутствия Джика и Сары на скачках. Имея на руках такой «динамит», ждать их в отеле было выше моих сил. Инстинкт подсказывал, что нужно немедленно выбираться отсюда.

Для постороннего глаза список иностранных покупателей — невинный документ. Уэксфорд мог держать его в незапертом ящике, так как в обычных условиях только в одном случае на миллион кто-нибудь разгадал бы значение этого документа.

«Дональд Стюарт, Ренстон-Хаус, Шропшир».

Вычеркнуто.

На каждой странице по три колонки: широкая посередине и две узкие по краям. В левой узкой колонке стояли даты, в центре — фамилия и адреса. В узенькой правой против каждой фамилии — короткий набор букв и цифр. Например, против записи о Дональде стояло: ММ 3109 Т. В отличие от фамилии этот набор букв и цифр не был вычеркнут. «Возможно, — подумал я, — своеобразный реестр купленных картин».

Я быстренько просмотрел остальные вычеркнутые фамилии в английском списке. Имени Мейзи Метьюз там не было.

«Что за черт! — размышлял я. — Почему?»

Я торопливо перелистал все бумаги. Иностранные покупатели относились в большинстве к англоязычным странам, а доля вычеркнутых фамилий около одного к трем.

Если каждое вычеркнутое имя означает ограбление, то их было совершено несколько сотен.

В конце папки оказался еще один раздел, где снова применялось деление по странам. Здесь перечни фамилий были гораздо короче.

Великобритания. Середина страницы. Я даже не поверил своим глазам:

«Миссис М.Метьюз, „Островок сокровищ“. Уортинг, Суссекс». И вычеркнуто.

Меня затрясло. Дата в левой колонке была похожа на дату приобретения картины. Невычеркнутый шифр в правой колонке — СМК 29 Р.

Положив картотеку на стол, я минут пять думал, тупо уставившись в стену.

Чем начал — тем и кончил: мне еще много нужно сделать до возвращения Джика и Сары со скачек, а инстинкт не всегда подсказывает правильно,

На кровати лежала другая папка, так взволновавшая Джика. Я раскрыл ее и, наверное, стал похож на идиота с отвисшей челюстью. В папке оказалась пачка упрощенных контурных рисунков на манер того, который раскрашивал парень в Художественном центре. Контурные рисунки в натуральную величину, на нефактурном белом полотне, точные, словно скалькированные.

Их было семь штук. В основном — лошади. Передо мной лежали черно-белые контурные рисунки, стопроцентной уверенности у меня не было, но я решил, что тут были три сюжета Маннинга, два — Рауля Милле, а оставшиеся два… Я рассматривал старомодное исполнение контуров лошадей. Не может быть, чтобы Стаббз — он слишком хорошо описан… Тогда, конечно, Херринг. Оба контура были похожи на Херринга.

К одному из полотен была прикреплена записка:

«Не забудь переслать оригинал. Узнай, какая именно палитра была у него, если она чем-нибудь отличалась от обычной».

Я снова посмотрел на три завершенные картины, которые мы забрали с собой. Скорее всего начинались они с таких же самых контурных рисунков. И холст имел то же самое плетение и выделку. Картины в самом деле были похожи на работы Маннинга. Сходство будет еще большим, когда они подсохнут и их покроют лаком. Разные смеси красок сохнут неодинаково, это зависит также и от количества использованных масла и скипидара. Но можно было утверждать, что все три картины были завершены пять-шесть дней тому назад. Краски были в одной и той же стадии высыхания. Наверное, подумал я, их рисовали одновременно, поставив в ряд. Как на конвейере. Красная шапочка на одной, красная шапочка на другой и такая же на третьей. Так экономилось время и краски.

Мазки были аккуратными и сдержанными. Ничего не делалось наспех, небрежно. Добротная работа, как и копия Милле в Алис-Спрингсе.

Передо мной был подлинный Харли Ренбо.

Все три картины были вполне легальны. Закон никогда на запрещал копировать, он только не позволял выдавать копии за оригинал.

Я еще кое-что обдумал, а потом быстро принялся за работу. И когда через час спустился со своей просьбой вниз, персонал отеля был полон желания помочь мне.

Разумеется, они могут сделать все то, о чем я прошу. Разумеется, я могу воспользоваться ксероксом, пожалуйста, все к вашим услугам. Разумеется, я могу оплатить счет сейчас, а выехать потом, в течение дня.

— Рады быть вам полезными, — заявил портье, и было похоже, что им и вправду было приятно выполнять мои желания.

Оказавшись снова в номере, я, в ожидании Джика и Сары, уложил свои вещи. Справившись с этим, я снял пиджак и рубашку и, используя запасные бинты, снова соорудил нечто похожее на больничную повязку, зафиксировав руку в локте. Так было удобнее, потому что, когда рука болталась, меня мучила тупая боль. Застегивая рубашку, я прикидывая, сколько понадобится времени, чтобы при таком движении Джик добрался до отеля.

Расслабившись, я приготовился ждать и просидел в кресле пять минут. Внезапно зазвонил телефон.

Тон Джика был диктаторским:

— Чарльз, немедленно зайди к нам!

— А-а-а, — заколебался я, — очень нужно?

— Чертов оксид хрома! — взорвался он. — Ты способен что-нибудь делать, не препираясь?

— Дай мне десять минут! Мне нужно десять минут… Я еще в трусах.

— Ладно, — милостиво согласился он и бросил трубку.

В голове у меня пронеслась целая куча ругательств Джика, отнимая драгоценное время. Сейчас нам как никогда раньше нужна была помощь Божья.

Борясь со страхом, который свел мои внутренности, я снял трубку и стал звонить по внутреннему телефону:

— Пожалуйста, пришлите носильщика в номер 1718 забрать веши мистера Кассаветза.

— Хозяйственная служба? Пожалуйста, пошлите кого-нибудь в номер 1718. Нужно прибрать, мистеру Кассаветзу было плохо…

— Пожалуйста, пошлите сестру в 1718-й. У мистера Кассаветза сильные боли…

— Пожалуйста, пришлите четыре бутылки лучшего шампанского в 1718-й. Срочно!..

— Пожалуйста, принесите как можно скорее в 1718-й кофе на три персоны…

— Электрик? В 1718-м короткое замыкание…

— В номере 1718 заливает ванную комнату. Пришлите слесаря…

Кого бы еще вызвать? Я пробежал глазами список прислуги. Педикюрш, массажистов, парикмахеров по тревоге не вызывают. Но почему не вызвать телевизионного мастера?

— Пожалуйста, посмотрите телевизор в номере 1718. Идет дым, будто что-то горит!..

«Хватит», — подумал я. Последний заказ я сделал для себя, попросив носильщика забрать мои вещи. «Сейчас!» — ответили мне. Я пообещал десять долларов, если мои вещи будут в холле через пять минут… «Не беспокойтесь, — ответил мне голос с австралийским акцентом, — я уже бегу!..»

Я оставил дверь открытой настежь для носильщика и спустился вниз на два этажа, где нумерация апартаментов начиналась с 1700. В широком коридоре возле номера Джика было пусто, еще никто не появлялся.

Десять минут истекли. Я волновался.

Первым прибыл официант с шампанским. Он явился не с подносом, а с тележкой. На ней стояла корзинка со льдом и с десяток бокалов. Лучше не могло и быть!

Не успел он подъехать и остановиться возле номера Джика, как в коридоре появились еще два очень спешивших человека, на некотором расстоянии от них неторопливо продвигалась уборщица с тележкой, на которой лежали щетки, белье и ведра.

— Благодарю за оперативность, — сказал я официанту и дал ему десять долларов, что его очень удивило. — Пожалуйста, войдите и сразу же подавайте шампанское.

Он улыбнулся и постучал в дверь номера. После паузы Джик открыл дверь. Вид у него был напряженный и сдержанный.

— Ваше шампанское, сэр, — заявил официант.

— Но я… — начал он и тут заметил меня неподалеку.

Я сделал ему рукой знак, он чуть заметно усмехнулся и, слегка расслабившись, вернулся в номер в сопровождении тележки и официанта.

Затем бегом примчался электрик, телемастер и слесарь. Я дал каждому по десятке и поблагодарил за скорость.

— Выигрыш на скачках! — сказал я им.

Радостно улыбаясь, они взяли деньги, и Джик открыл дверь на их стук.

— Электрик… слесарь… телемастер…

Его брови полезли на лоб. Он посмотрел на меня с возрастающим пониманием, распахнул широко дверь и пригласил их всех.

— Угости их шампанским!

— Боже…

Немного погодя один за другим пришли носильщик, официант с кофе и медсестра. Я дал каждому из них по десять долларов из своего мифического выигрыша и пригласил присоединиться к компании. Последней прибыла уборщица, толкая впереди себя тяжелую тележку. Она взяла десять долларов, сердечно поблагодарила и вошла в номер, где уже собралась шумная компания.