Джейн Фэйзер - Валентинов день

• Название: Валентинов день
• Автор: Джейн Фэйзер
• Жанр: Исторические любовные романы

Условия завещания были ясны: до своего замужества независимая леди Эмма Боумонт не может потратить ни пенса из наследства без одобрения лорда Аласдэра Чейза — человека, которого она покинула некогда у брачного алтаря. Упрямая красавица поклялась, что к Валентинову дню пойдет под венец хоть с самим дьяволом, и принялась искать супруга, еще не подозревая, что Аласдэр, по-прежнему страстно в нее влюбленный, твердо намерен этим супругом стать — и готов на все, лишь бы добиться взаимности…

---

— Здравствуйте, мистер Дени. — Эмма нисколько не сожалела, что прервали ее сравнения, и протянула руку. Поль поклонился и поднес ее к губам. Его жест поразил Эмму налетом напыщенности, и она почти сразу отняла руку. — Вы француз?

— Из семьи эмигрантов, мэм. — Молодой человек улыбнулся, демонстрируя очень белые, но слегка неровные зубы. — В девяносто первом, когда мы бежали из Франции, я был еще мальчиком. Нас приютили добрые друзья родителей из Кента.

— Вы помните революцию, сэр? — Думая о кровавых ужасах Террора, Эмма всегда испытывала какую-то мрачную радость.

— В памяти кое-что осталось. Вы интересуетесь революцией? — Улыбка Поля стала шире, глаза остановились на лице Эммы, и она ощутила странное и беспокоящее чувство, будто между ними установилась близкая связь. Он смотрел так, будто был единственным человеком в комнате. На нее давно так не смотрели, разве что неуклюжие сыновья сельского эсквайра одаривали мужским вниманием. Без сомнения, чистый флирт, но Эмма была не против игры.

Она улыбнулась, и ее глаза немного сузились.

— Это какое-то наваждение: события того страшного времени меня ужасно захватывают. И если вы согласитесь удовлетворить мое любопытство, то найдете самого благодарного слушателя.

— С восторгом. — Дени предложил ей руку, и они двинулись от центра комнаты к дивану, стоявшему в углублении возле окна.

Принцесса Эстергази удовлетворенно кивнула. Ей нравилось оказывать благодеяния друзьям и родственникам. И хотя она ни за какие блага не вспомнила бы эту самую двоюродную тетю — раз муж сказал, значит, тетя на свете жила, и принцесса была рада замолвить за родственника словцо. Молодой человек показался ей совершенно обычным: хорошо воспитанным и прилично одетым. Не настоящий денди, конечно, но… Если ему удастся заполучить наследницу с ее двумястами тысячами фунтов, она решит, что сделала хорошее дело.

В отличие от принцессы Мария Уидерспун не могла похвастаться чрезмерным альтруизмом. Ее взгляды на мир отличались прагматичностью и простотой. Эмме нечего тратить время на какого-то бедняка без роду без племени. Она приехала в Лондон, чтобы обзавестись мужем, и Мария не видела причин, почему в жилах этого будущего мужа не должна течь королевская кровь.

Она налетела на молодых людей и, сияя улыбкой, объявила:

— Эмма, нам пора! — Затем, подняв изучающие глаза на ее спутника, произнесла: — Добрый день, сэр.

Эмму поразило ее поведение. Обычно Мария не казалась высокомерной, но сейчас в ее манерах появилась непривычная величественность, словно требовалось разбить непомерные притязания выскочки. Девушка представила Поля и очень удивилась тому, как холодно кивнула Мария. Впрочем, француз, казалось, совершенно не заметил ее сдержанности и галантно поздоровался. Но когда Эмма начала прощаться, состроил комическую мину, так что она чуть не рассмеялась.

— Ваша компаньонка сочла меня никчемным, — пробормотал он, удерживая Эмму за руку. — Можно я заеду к вам на Маунт-стрит? Или она меня не пустит?

— Мария не хозяйка на Маунт-стрит, — ответила Эмма и тут же уловила надменность в собственных словах и интонациях — вечный грех, который она делила с Аласдэром.

— Значит, можно?

— Пожалуйста. — Эмма тепло улыбнулась и добавила: — Мария — прекрасная компаньонка. Смотрит за мной как наседка.

— Большое преимущество, — проговорил без улыбки Поль, но выражение глаз противоречило серьезности тона.

Эмма рассмеялась.

— Уверяю вас в этом, сэр. И всего хорошего.

Она откланялась, ощущая на душе легкость и бурную радость — чувства, которые связывала с музыкой, танцами до рассвета, удачным гоном с борзыми или особенно сумасшедшей выходкой в компании с Недом и Аласдэром.

— Интересно, что за штучка этот мистер Дени? — начала допытываться Мария, как только они сели в ландо.

— Родственник принцессы Эстергази. А почему бы и нет? — От пронизывающего ветра на углу Керзон-стрит девушка спрятала руки в соболью муфту.

— Не знаю, дорогая. В нем что-то есть такое, что мне не понравилось.

— Чепуха, Мария, — усмехнулась девушка. — Теперь мы будем встречаться повсюду. Неужели ты думаешь, принцесса Эстергази откажет ему в приглашении в «Олмэкс»?

— Вряд ли. — Однако компаньонку убедить не удалось, и всю дорогу до Маунт-стрит она оставалась непривычно молчаливой.

Дома Эмма отбросила муфту и перчатки и порывисто прошла в музыкальную комнату, на ходу распуская ленты бархатной шляпки и отдавая ее ожидавшему лакею. Ее охватило знакомое желание.

— Пойду немного поиграю, Мария.

И та поняла, что вряд ли увидит девушку до вечера.

Глава 5

— Добрый день, Харрис. Леди Эмма дома? — Аласдэр взбежал в вестибюль по пологой лестнице. — Ах да, слышу, она здесь. — Молодой человек кивнул в сторону музыкальной комнаты и вскинул голову. — Должно быть, в хорошем настроении. — Он швырнул кнут на трюмо и повернулся так, чтобы лакею было удобнее принять дорожную накидку.

— Да, сэр, — ответил Харрис. Он служил дворецким с рождения Неда и прекрасно понял, что сказал Аласдэр. Леди Эмма играла арию из «Волшебной флейты», а музыка Моцарта всегда означала, что она в хорошем расположении духа.

Аласдэр улыбнулся и прошел к двери в противоположной стене, тихо ее открыл, проскользнул внутрь и неслышно притворил за собой. Затем неподвижно встал, слушая одновременно и оценивающе, и критически. Канделябр с несколькими рожками освещал подставку для нот, но ему было не сравниться с блеском зимнего солнца за высоким окном, выходившим на огороженный сад позади дома.

Прическа Эммы была в новоклассическом стиле: лоб перевязывала серебряная лента, волосы полукружьями прикрывали уши, поднимались вверх и, перехваченные лентой, скреплялись на затылке. Обнаженная шея во время игры чуть-чуть склонилась, и взгляд Аласдэра проследил за нежной ложбинкой, убегавшей вниз от затылка и исчезавшей за высоким воротом так и не снятого после утренних визитов дорожного платья.

Аласдэр не мог противостоять порыву и двинулся вперед. Эмма была вся погружена в музыку и не расслышала его шагов на ворсистом ковре. Он наклонился и поцеловал ее в затылок, ладони легли на изящный изгиб плеч.

Голова Эммы дернулась, точно от удара, словно поцелуй казался тяжелейшим грузом, а не легким касанием губ. Пальцы замерли на клавишах.

— Прости, — опередил Эмму Аласдэр и снял руки с ее плеч. — Я знаю, что вел себя ужасно, но не мог с собой совладать. — Он заставил себя говорить шутливо и беззаботно, будто происшедшее между ними было чем-то совершенно обычным.

Эмма подняла голову и выпрямилась. Еще пылающий затылок покалывало. Она оглянулась и молча посмотрела на Аласдэра. Он грустно улыбнулся.

— Ты ведь помнишь: никогда не мог устоять, глядя на твою шею.

— Прекрати, — проговорила она сдавленным голосом. — Ради Бога, Аласдэр, прекрати!

Он вскинул руки в знак примирения.

— Будем считать, что ничего не было. Послушай, пока ты играла, мне пришла в голову мысль… Дай-ка мне присесть. — Он жестом показал, чтобы Эмма подвинулась и дала ему место за клавиатурой. — Хорошо бы делать паузу побольше здесь… и еще вот здесь. — Он проиграл несколько тактов одной рукой, а другой отбивал такт. — А теперь, когда входит Папагено, темп возрастает, и от этого разговор кажется живее.

Эмма кивнула.

— Не понимаю, почему Моцарт об этом не подумал, — усмехнулась она.

— Всякое искусство открыто для индивидуальной трактовки. — Руки Аласдэра замерли на клавишах. — Попробуй пропой. — И он взял аккорд.

Эмма колебалась не больше секунды, потом запела. У нее оказалось хорошо тренированное контральто, но девушка была уверена, что ее голос недостаточно силен. Их с Аласдэром объединяло то, что оба стремились к совершенству и готовы были критиковать и собственное исполнение, и исполнение других. Но ария была так восхитительна, наполненная солнечным светом и смехом, что Эмма с упоением пела под аккомпанемент Аласдэра. А когда в момент контрапункта он присоединил к ее контральто свой приятный тенор, закрыла от удовольствия глаза — настолько прекрасно было петь в унисон с человеком, который так же наслаждался пением.

Эмма взяла последнюю ноту, ее голос воспарил вслед за ударом пальцев Аласдэра по клавишам, но музыка вдруг прекратилась. Последняя нота растаяла в воздухе, но воцарившаяся тишина была еще наполнена душевным теплом.

Руки Аласдэра упали с клавиатуры.

— Твой голос стал сильнее с тех пор, как я слушал тебя в последний раз.

— Просто лучше тренирован. — Эмма поднялась со скамьи. Музыка кончилась, и она поняла, что бедро Аласдэра все это время касалось ее юбки.

— Ты продолжаешь заниматься с Рудольфо?

— Оба лета. Он переехал в деревню, жил в нашем доме и своей суетой свел всех с ума. Такой мнительный! Но зато прекрасный учитель пения. — Эмма подвинула подсвечники на каминной полке, переворошила ноты на столе. Ее глаза беспокойно бегали, пальцы ни на минуту не оставались без движения.