Мэгги Фьюри - Диаммара

• Название: Диаммара
• Автор: Мэгги Фьюри
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-000885-0

Чернокнижница Элизеф, служительница Тьмы, похитила Талисманы Власти — самые могущественные из магических предметов, какие только были сотворены от качала времен. Страшно даже подумать, какую силу получила она вместе с Пламенеющим Мечом и Чашей Жизни. И вновь судьба мира под угрозой. И вновь неустрашимая Ориэлла — единственная надежда на спасение. И ни гибель друзей, ни утрата любимого, ни даже сама смерть не остановят ее…

---

Губы Хеллорина сами собой растянулись в улыбке. Даже с помощью магии возвести город непросто — понадобится много рабов, и брать их в Нексисе и других человеческих поселениях будет замечательным развлечением. Совсем как в старые добрые времена!

На мгновение у него мелькнула мысль, что Эйлин это не понравится, но он от нее отмахнулся. Не хватало еще Повелителю фаэри жить с оглядкой на какую-то капризную бабу!

Кроме того, она сама виновата: не прощала бы его, он и не затевал бы никаких строительств, а спокойно бы расселил своих подданных в Долине. Хеллорин пошел обратно, по пути созывая фаэрн и отдавая приказы седлать скакунов. Пусть Эйлин пока воображает", что она победила Он даже готов пожертвовать белой кобылой, чтобы она побольше уверилась в этом, но скоро, очень скоро, Эйлин поймет, что она натворила.

Хеллорин заулыбался еще шире, представив себе панику, которую посеет в твердыне ненавистных ему чародеев. Впрочем, за исключением Эйлин, в мире больше нет чародеев, неожиданно подумал он. Не проще ли в таком случае захватить Нексис и сэкономить усилия и время? Нет, жить среди бывших врагов не пристало фаэри, во всяком случае, сразу после освобождения. А вот когда его сын вернется в этот мир — в чем Хеллорин был твердо уверен, — тогда он подарит ему Нексис.

Улыбка Повелителя фаэри стала мечтательной. Два великих города, один на севере, другой на юге — и вся земля между ними принадлежит фаэри! Он решил, что, построив свой город, первым делом создаст там новое магическое окно, специально настроенное на Д'Арвана, чтобы, как только тот вернется, отправить ему на подмогу воинов. Правда, их расставание было не особенно теплым, но Владыка Лесов не терял уверенности, что мальчишка еще образумится. А чтобы ускорить этот процесс, существует немало способов, и когда Д'Арван примкнет к когорте своего отца, мечта Повелителя фаэри исполнится.

Будь Хеллорин в эту минуту способен заглянуть в Нексис, он, возможно, поумерил бы свой пыл. С уходом Элизеф город лишился правителей-магов, и незримые силы, не сдерживаемые более древними заклинаниями, зашевелились в земных глубинах.

* * *

Было время, когда он расхаживал по земле в образе великана. Было время, когда он представлял собой нечто большее, чем поверженная, обезумевшая тварь, заключенная в каменную гробницу. Сознание сжималось за долгие годы, его становилось все меньше… Все меньше… Скованный цепью чужого разума, ослепительного и прочного, как алмаз, острого и безжалостного, словно сталь, он ждал — ждал целую вечность, беспомощный, лишенный надежды. И вот впервые возникло тревожное ощущение — неуловимое, словно тоненький лучик, мелькнувший в ночной темноте: незримая трещинка в монолите гробницы.

Ненависть его зашевелилась и начала расти — и одновременно с нею возвращалась и крепла мысль. Сдерживающие заклинания обветшали — и бесконечная ночь его заточения приближалась к концу. И спустя столько лет оказалось, что в нем еще не угасла жажда мщения.

Медленно, постепенно Габал принялся распространять вокруг свою ожившую волю, пытаясь раздвинуть безжизненный камень, окружающий его со всех сторон. Усилием мысли он нащупал в скале слабину, трещинку не толще человеческого волоса, и расширил ее до размеров щелочки.

Потом молдан отдыхал. Скала протестующе скрипела, древняя пыль просачивалась сквозь новые трещинки, разбежавшиеся от первоначальной. Восстановив силы, Габал снова налег на щель, стремясь сделать ее еще больше. Затем он опять остановился передохнуть. Долгожданная свобода была настолько близка, что не спешить было очень трудно, но молдан знал, что если он сейчас надорвется, то останется здесь навсегда.

Усилие — отдых, усилие — отдых. Мысли молдана потонули в дремотном однообразии; он заставил себя забыть даже о надежде — она лишь отвлекала его от основной задачи. Главное — освободиться, а тогда уж придет черед строить планы. Тогда он найдет какую-нибудь пешку, какого-нибудь мозгляка, который переправит его дух через море домой, к любимой горе, где он снова сможет стать прежним и обрести былое могущество.

Габал был готов трудиться до бесконечности — и потому испытал потрясение, внезапно наткнувшись на пустоту. Свободен! Он наконец свободен! Эта мысль пронзила Габала подобно ослепительному лучу, и его сознание вновь обрело четкость. Молдан осмотрелся.

Ничего себе! Пока он сидел взаперти, здесь многое переменилось. Габал осторожно заглянул в хитросплетение тоннелей, коридоров и закоулков, пронизывающих землю под обиталищем магов. Невероятно! Чародеи, должно быть, трудились немало столетий, чтобы создать эту махину. Молдан наткнулся на место, где подземные коридоры пересекались с канализационной системой Нексиса, и злорадно захихикал: стоит только обрушить парочку тоннелей, проходящих под городом…

Но, увы, он уже не тот, что прежде. Чародеи лишили его былой мощи, и пройдет много времени, пока силы самой земли не излечат и не обновят его. Обрушив город сейчас, он лишится остатков энергии, так что лучше повременить. Все равно чародеев уже не осталось, и то, что ему удалось освободиться, — лучшее тому подтверждение. Но что, однако, с ними случилось? Габал всей душой надеялся, что угасание Волшебного Народа сопровождалось величайшими мучениями и страданиями.

Снедаемый любопытством, молдан заглянул в катакомбы, что находились непосредственно под Академией, но, к своему разочарованию, не обнаружил там зашифрованных в камне посланий — молдан пользовались именно такой письменностью, — а необъятное собрание свитков и фолиантов было для него всего лишь кучками высохших растений и кожи животных. Габал терялся в догадках, зачем чародеям понадобилось хранить этот хлам.

Потом мысль его дотянулась до комнаты с Нихилим — и в ужасе бежала оттуда, втянувшись в ядро сознания молдана подобно щупальцу морского животного. Заклинание времени было ему слишком хорошо знакомо, ибо именно с его помощью чародеи тысячелетия назад поработили Габала. О Призраках Смерти он не имел ни малейшего понятия, но от них за версту несло ужасной магией, и молдан подумал, что если чародеи осмелились забраться в такие жуткие дебри, то нет ничего удивительного в том, что они вымерли.

Немного передохнув, он снова начал осторожно ощупывать пространство, готовый к очередным неприятным открытиям. Новые и новые комнаты, новые и новые горы мусора. Внезапно Габал почуял знакомый металлический холодок заклинания времени — и остановился как вкопанный. Здесь был чародей! Один из тех, кого молдан ненавидел больше всего на свете. Будь у Габала голос, он бы взвыл от ярости — и город содрогнулся бы от этого крика.

Потом Габал успокоился. Стало быть, один из этого нечистого племени выжил, хотя бы одному не удастся избежать мести. Молдан с опаской подобрался к заклинанию и принялся искать способ обратить его во что-нибудь более ужасное. Он был предельно внимателен: при попытке изменить магическое поле, созданное не тобой, жертва может случайно освободиться и…

Поздно! Магический засов раскалился и начал прожигать дорожку по мысленной ниточке, выпущенной Габалом.

Внезапно молдан оказался полностью парализован и перестал воспринимать внешний мир.

— Попался! — проскрипел старческий голос, грозно вклинившийся в темное, изолированное ядро сознания Габала.

— У тебя ничего нет, чародей! — выпалил молдан, сам понимая, что эти слова не более чем блеф. Произнося их, он сделал попытку освободиться из тисков чужой воли, но неприятель только усилил хватку, не давая ему уйти, и начал кромсать его разум стальными когтями, обнажая самые сокровенные мысли Габала. Молдан забился в агонии и беззвучно закричал, когда все его существо, все его тайные надежды и страхи открылись обжигающему взору ужасного чародея.

Казалось, эти мучения длятся вечно. Но наконец истерзанный молдан, всхлипывая, скорчился перед своим мучителем, пытаясь собрать жалкие остатки мыслей, словно лохмотья изорванного одеяния.

— Прекрасно, — мрачно проскрипел голос. — Просто прекрасно. Да это, никак, молдан — один из древних стихийных духов земли, прибывший к нам из-за океана? — Голос вдруг стал мягким и вкрадчивым. — Ну что ж, молдан, я уверен, что мы с тобой можем достичь взаимопонимания.

Миафан самодовольно улыбнулся, туже затягивая петлю своей воли на сознании молдана. Ему повезло: он захватил духа врасплох, и теперь его жизнь зависит от того, сумеет ли он и дальше держать Габала в повиновении, так как, похоже, ему суждено стать основным орудием мага. Теперь Миафан знал, чего молдан желает больше всего: найти того, кто доставит его домой. И по закону своего племени он окажется в неоплатном долгу перед тем, кто сделает это.

Значит, Элизеф осмелилась его предать? Ну что ж, судя по мыслям молдана, боги заставили ее поплатиться за это жизнью. Ветхость заклинаний, которые сковывали и Габала, и Миафана, свидетельствовала о том, что в Нексисе не осталось волшебников, кроме него самого. Но несмотря на то что Миафан мог с легкостью вернуться в Академию и взять бразды правления в свои руки, осторожность подсказывала, что не стоит спешить подбирать город на том месте, где его бросили. Элизеф могла погибнуть только в единоборстве с Ориэллой — и кто знает, сколько Талисманов сейчас в руках у победительницы?