Джеймс Чейз - Кинжал и пудреница («Никогда не знаешь, чего ждать от женщины»)

• Название: Кинжал и пудреница («Никогда не знаешь, чего ждать от женщины»)
• Автор: Джеймс Чейз
• Жанр: Детектив

---

Паркер обернулся к Герману. Его аж затрясло от злости.

— Я просил вас не связываться с этим типом. Я вас предупреждал? А сколько раз твердил, что человек с его прошлым не может быть надежным. Вы, Герман, знали, каким негодяем он был и каким остался. Даже сейчас мы не знаем, говорит ли он правду.

— Не нервничайте, Доминик, — сказал Герман и обратился ко мне:

— Паркер прав, мистер Джексон, мы не знаем, лжете вы или нет.

Он вытащил из кармана пистолет:

— Не думайте, что я боюсь крови, приятель. Никто не знает, что вы здесь. Мы зароем вас в саду, и пройдут годы, прежде чем вас отыщут. А может, и не найдут вовсе, так что не шутите.

— Я рассказал вам все. Если вы меня не поняли, это ваше дело. И не тычьте в нос пистолетом, к добру это не приведет.

— Садитесь, мистер Джексон, — сказал он тихо. — Мы спокойно все обсудим.

Он, казалось, только что обнаружил присутствие Веды.

— Оставьте нас, дорогая, нам нужно поговорить с мистером Джексоном наедине.

Она быстро вышла. Комната без нее стала опустевшей. До меня еще доносились звуки удаляющихся шагов, когда возле моего уха раздался свист рассекающегося воздуха. Я пригнулся, но было уже поздно.

Перед тем как Паркер вырубил меня, я заметил положение стрелок моих часов: они показывали одиннадцать вечера. Очнулся я только в половине двенадцатого.

Паркер брызгал водой в лицо. Я помотал головой, как после тяжелого похмелья. Она болела, и чувствовал я себя хреново. Меня не удивило, что я оказался привязанным к стулу. Герман суетился возле, разглядывая меня со всех сторон.

— Теперь, мистер Джексон, поговорим о пудренице. На этот раз скажете правду или опять соврете?

— Ничего нового я сказать не могу.

— Ахиллесова пята вашей истории очевидна — вы достаточно опытны для того, чтобы оставить пудреницу в сейфе. Вы спрятали ее где-то в комнате, чтобы при первой же возможности быстро забрать оттуда, когда разделаетесь с охранниками. Нет, пудреницу вы никогда не оставили бы в сейфе, мистер Джексон.

Он был прав, черт побери, но доказать не мог. Я с презрением смотрел на него.

— Я оставил пудреницу в сейфе, а бомба все уничтожила.

— Посмотрим, удастся ли нам изменить вашу точку зрения? — сказал Герман.

Я был круглым идиотом, вернувшись сюда, и самое обидное — знал, почему так поступил. Теперь понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что, если мне в голову втемяшится какая-нибудь женщина, жди неприятностей. Конечно, я должен был предвидеть, что ничего хорошего мое возвращение не принесет, но, вспомнив о Веде в белом платье, я не мог поступить иначе.

— Скажите по-хорошему, где пудреница, иначе мне придется поговорить с вами по-другому.

— Я внимательно посмотрел, содержимое сейфа превратилось в пыль.

Я попытался освободить руки, но веревка была крепкой. Подняв мой подбородок двумя пальцами, Герман сказал мне на ухо шепотом:

— Вам лучше сознаться, где вещица. Я пялился на стоящего возле камина Паркера, и злорадная улыбка была достойным ответом.

— Мне нечего добавить, старина, — сказал я, готовясь быть задушенным.

Моя память напомнила, что когда я во время первого знакомства увидел руки Германа, то подумал, что кровь брызнет у меня из ушей, если эта скотина захочет меня задушить.

Почти так и произошло.

Как раз в тот момент, когда мне показалось, что череп готов лопнуть, Герман ослабил хватку.

Я набрал воздуха в легкие и попытался прогнать множество бриллиантов, плясавших у меня перед глазами.

— Где пудреница, мистер Джексон?

Его голос звучал как бы издалека, и это меня беспокоило.

Я ничего не ответил.

— Наша пытка будет намного круче, чем это умели делать в инквизиции.

Я чувствовал, как трещат челюсти. Затем словно что-то вспыхнуло в голове, и из ноздрей потекла кровь. После этого я потерял сознание. К глазам подступила темнота, мне еще раз плеснули в лицо водой. Переведя дух, я вынырнул на поверхность. Герман был все еще здесь и тяжело дышал.

— Ох, и глупец же вы, Джексон. Большой глупец! Скажите, где пудреница, я отдам заработанные вами деньги, и вы сможете уехать. Я строг, но справедлив. Так где же пудреница?

Я облегчил душу руганью и снова попытался вырваться, но тщетно. Еще несколько секунд нехватки воздуха, резкой боли и нестерпимого чувства полного бессилия. Я снова потерял сознание.

Стрелки часов на камине показывали полночь, когда я снова открыл глаза. В свете настольной лампы на другом конце комнаты Паркер читал книгу. На столе возле его локтя лежала кожаная дубинка с набалдашником. Ни единым движением я не выдал, что пришел в себя. У меня была уверенность, что, заметив это, он скажет Герману и тот начнет снова работать над моим измученным организмом.

Что же касается шеи, то она болела так, словно на нее обрушился небоскреб. Кровь все еще шла у меня из носа. Я чувствовал себя свежим и бодрым, как покойник десятидневной давности.

Услышав скрип отворившейся двери, я закрыл глаза и застыл как манекен в витрине. Потом почувствовал запах — Веда остановилась рядом со стулом. Чуть позднее я услышал, как она подошла к Паркеру.

— Вы не должны были приходить сюда, — сухо сказал он. — Вы должны еще лежать в постели.

— Он что-нибудь сказал?

— Еще нет, но скажет.

Он казался слишком уверенным, даже чересчур.

— Он приходил в сознание?

— Не знаю. Меня это не интересует. Идите спать.

Ее шаги направились в мою сторону. Я открыл глаза и увидел, что Веда сменила белое платье на желтый брючный костюм. На мгновение наши взгляды встретились, и она отвернулась.

— Он еще без сознания, — сказала она Паркеру, — и выглядит неважно.

— Джексон выглядит еще не так, как будет выглядеть, когда вернется Корнелиус. Послушайте, Веда, вам не стоит здесь находиться.

— Где Герман? — она словно не слышала, что он сказал.

— Поехал к дому Бретта, узнать, не обнаружилось ли чего.

— Но что может обнаружиться? Там ведь была полиция, верно?

— Идите спать. Я не хочу, чтобы вы находились рядом.

— Вы сердитесь на меня, Паркер? Я медленно поднял голову, чтобы понаблюдать за обоими. Веда стояла рядом со столом, и ее тонкие пальчики играли с дубинкой.

— Нет, не сержусь, мадемуазель, но вы должны идти спать. Вам нечего здесь делать.

— Вы думаете, он спрятал пудреницу? Паркер стиснул пальцы в кулак.

— Не знаю. Это еще тот тип. Все наши хлопоты и планы полетели к черту — в результате ничего нет. Корнелиус просчитался, доверившись этому жалкому негодяю…

— Да, но Корнелиус не сможет проникнуть в дом Бретта. Я вообще не понимаю, зачем он поехал.

— Да, он ничего не узнает, это верно, но не успокоится, пока не раздобудет хоть какую-нибудь информацию. Если положительного результата не будет, он убьет Джексона.

— Что это? — спросила Веда, указывая на пол у ног Паркера. Он нагнулся. В таком положении его затылок был отличной мишенью. Она вложила в удар всю силу, на которую была способна, и Паркер свалился на пол, даже не охнув. Отступив на пару шагов, Веда выронила дубинку.

— Мне нравится ваша манера отвлекать внимание, — честно признался я.

Веда быстро повернулась:

— Ничего другого не оставалось. Правда, ведь я не могла допустить, чтобы вас и дальше мучили?

— Справедливо, — согласился я. — А что будет, если вы меня еще и освободите?

Она подошла к столику и взяла нож.

— Моя машина ждет у подъезда, — сказала Веда, ловко разрезая веревки. — Если бы я знала только, куда надо ехать.

— Вы хотите сказать, что мы поедем вместе? Мы оба знали, что оставаться здесь больше нельзя, но мне хотелось услышать это от нее самой.

— А что же остается делать? Если Корнелиус вернется сейчас, я не знаю, что он со мной сделает.

Пошатываясь, я поднялся и отбросил последний кусок веревки. Шея ужасно болела и требовала массажа.

— Как только я увидел вас, сразу понял, что мы созданы друг для друга. Из нас выйдут отличные партнеры.

Я доковылял до стола и налил себе изрядную порцию виски. Каждый глоток давался с трудом, но я знал — потом будет хорошо.

— У нас будет время поговорить, а сейчас пора смываться, и как можно скорее! — сказала Веда.

— Но не могу же я ехать в таком виде. Где Паркер держит свой гардероб?

— Наверху, в комнате направо. Кстати, а что будет с ним? — она показала на лежащего.

— Часа два поваляется и придет в себя. Я подошел к Паркеру, вытащил пистолет и засунул себе в карман.

— Я скоро вернусь, подождите меня в машине. Переодевание заняло несколько минут. Костюм был почти впору, разве что чуть жал в плечах. Я нашел белый шелковый шарф и обмотал шею, чтобы не было видно кровоподтеков. Голова и шея жутко болели, но после выпитого виски стал чувствовать себя гораздо лучше.

Бегом я слетел вниз. Веда все еще находилась в столовой.

— Я готов, — улыбнулся я ей.