Кэролайн Черри - Евгений

• Название: Евгений
• Автор: Кэролайн Черри
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-87365-016-0, 5-87399-033-6

Сказочная Древняя Русь... Зачарованные терема, дремучие Муромские леса, где таятся соловьи-разбойники, а в глубине лесных протоков водят хороводы зеленоглазые русалки...

---

Малыш так и вертелся на кухне, стараясь поживиться лакомым кусочком еще до ужина. Со двора доносился визг пилы — Петр вырезал заклепки для челна. Эвешка хлополата на кухне и изредка бросала неодобрительные взгляды на Сашу, который по-прежнему сидел на завалинке с книгой.

У Эвешки было работы сейчас по горло, и потому она совсем забыла про Ильяну. Впрочем, она думала, что Петр все же прав — мало ли чего интересного может быть в лесу! И она уже не ребенок, чтобы постоянно дераться за материну юбку!

Но после того, как Малыш получил свое угощение и женщина машинально спросила:

— Ну, Малыш, где там наша Ильяна? — животное издало какое-то подозрительное завывание, чего с ним обычно не приключалось. Конечно же, Эвешка тут же забеспокоилась.

Этот вой совсем не понравился женщине.

Вытирая на ходу руки передником, Эвешка вышла на крыльцо и крикнула мужу:

— Куда это девчонка запропостилась?

Петр оазогнул спину, вытирая рукавом полотнянной рубахи разгоряченное лицо:

— Понятия не имею, может, у конюшни?

Но девушки там не было.

Эвешку все сильнее и сильнее одолевали дурные предчувствия. Она пошла к Саше, который, как оказалось, тоже давно не видел племянницы.

Женщина уже сломя сломя голову бросилась к реке.

Ее одолевало ужасное прелчувствие непоправимой беды. как будто…

— Петр! — дико закричала она, бросаясь в беспорядочный бег…

Ильяна стояла на берегу, словно окутанная серпебристым туманом. Двое влюбленных, только один — существо обычное, смертное, а вот второй…

— Ильяна! — Эвешка замахала рукой: она хотела спугнуть большую белую сову, что кружила возле девушки. Почуяв неладное, птица бросилась в густой кустарник.

— Мама, — выдохнула Ильяна совсем слабыми губами, а призрак, такой знакомый призрак, тоже пришел в движение.

И тут Эвешку словно молнией пронзило — она вспомнила этого духа. Он был еще в доме отца. казпалось, что все забыто, что этого больше не будет. Но теперь…

— Будь ты проклят! — закричала Эвешка. — Когда ты оставишь нас в покое! Немедленно убирайся прочь! И не смей прикасаться к моей дочери!

* * *

Казалось, весь мир завертелся, закружился, и только окрик матери прекратил этот странный кругооборот. Ильяна стояла даже не в силах пошевелиться. Тело было словно чужим.

— Проклятый ублюдок! — снова донесся голос матери, — быстро отойди от нее!

— Эвешка, выслушай меня… — тихо заговрил голос друга Ильяны, — пожалуйста, выслушай…

— Я же сказала: убирайся прочь! Прочь, разве ты не слышал? Тебе нечего здесь делать! Я тебе ничем не обязана, и дочь моя тем более.

Знай это, Кави Черневог!

— Но ведь он ничего такого не сделал, — Ильяна наконец вышла из странного оцепенения и схватила порывисто мать за руку. Эвешка метнула на дочь взгляд, полный злости, лицо ее быо так перекошено от ярости, что Ильяна, никогда не видевшая ее в таком сильном гневе, попятилась назад.

Петр Кочевиков подбежал с топором в руке, а следом за этим раздался треск сучьев — дядя Саша, не разбирая дороги, продирался сквозь заросли, тоже почувствовав неладное.

Эвешка до боли сжала руку дочери и закричала истошно на друга Ильяны:

— Убирайся прочь! Чтобы духу твоего тут не было! И никогда сюда не возвращайся! Слишишь, никогда!

Вообще-то Ильяне меньше всего хотелось услышать такие слова, но ярость Эвешки была столь неописуема, что сейчас было лучше не перечить ей вовсе.

Подоспевший дядя Саша схватил Ильяну и стал внимательно ее осматривать, точно надеясь обнаружить какое-то изменение.

— Черневог, убирайся отсюда! — закричал и он, тебе нечего делать у нас!

Черневог вытянул руку вперед, и Сова, словно собравшаяся воединно из густого тумана, села на эту руку. Призрак печально посмотрел на Ильяну, словно случилось что-то страшное, и сказал:

— Ильяна, Ильяна, никогда не забывай меня! Никогда…

Забыть его?

Этого она не смогла бы сделать при всем желании. А друг ее вместе со своей совой уже исчезали, растворялись в воздухе. Дядя толкал ее к отцу, но Ильяне почему-то не хотелось идти к нему. К тому же, отец держал в руке топор, и тоже явно был разозлен. Впервые в жизни Ильяна испытала робость перед отцом — он никогда еще не был так рассержен. И никогда не держал в руке оружия. Конечно, в избе возле двери висел меч, но отец, если и снимал его, то только для того, чтобы потереть, почистить. Петр схватил дочь за руку и тревожно заглянул в ее лицо:

— Ильяна, с тобой все нормально?

Девушка всеми силами хотела выдавить «да». Но губы не слушались ее.

— Он никогда не причинял мне вреда, — выдавила она, но никто не слышал этих слов. Отец выпустил ее руку, и Ильяна побежала вдоль берега.

— Стой! — закричала мать, и Ильяна послушно остановилась. Но Саша промолвил:

— Да пусть бежит! Она просто захотела домой, ей нужно побыть в одиночестве, оставьте ее!

И Ильяна снова бросилась бежать, уже давно знакомым путем — через участок леса, потом перелезть через изгородь из жердей. только тогда она оастановилась, чтобы перевести дух.

Ей показалось, что ее стало преследовать ккое-то наваждение. Уж не колдовство ли это? Да, это и в самом деле было так — волшебные силы матери и дяди теперь были с нею, они должны были охранять ее. Конечно, они хотели, чтобы ее друг снова вернулся в свою могилу, а Сова — на место ео смерти, которое находилось далеко от могилы.

— Нет! — закричала она, — не надо! Не надо!

Но ответом была только гробовая тишина, воздух стал каким-то тяжелым, непроницаемым. Конечно, ведь теперь родные будут стеречь ее, как зеницу ока…

Ни Ильяне ничего больше не хотелось знать. Ей хотелось остаться одной, забиться в какое-нибудь укромное место и сидеть там, чтобы никто не приставал к ней. Ильяна опомнилась — прямо перед нею теменли раскрытые ворота конюшни, откуда доносилось похрапывание лошадей. И Ильяну поразило, что лошади с беспокойством поглядывали в ту сторону, где была река.

Да, лошади боялись. Как и девушка. Малыш тоже стоял во дворе, и он угрожающе урчал — только не на Ильяну, ей бы он никогда не причинил боли. Ильяна подошла к Пестрянке и погладила лошадь по атласной шее, но та стала испуганно всхрапывать и замотала головой, явно пытаясь сбросить с себя руку девушки. Что все это значило?

Теперь задрожала и самам Ильяна. Это подворье казалось ей самым безопасным местом на свете, где можно было спрятаться от любой опасности. Здесь были существа, которые знали ее и доверяли ей.

Ильяне не хотелось сейчас видеть родителей, дядю Сашу — ведь гнев из наверняка еще не прошел. Девушка не могла забыть злого взгляда отца, силы его пальцев, когда он схватил ее за руку.

Они вели себя так, словно Ильяна совершило что-то очень плохое. Но что плохого может быть в том, что она позволила другу поцеловать себя, положить руку себе на плечо и позволить чувстовать себя…

Ильяна почувствовала нечто странное — легкое головокружение, слабость, жар и холод одновременно. Такое ощущение, словно она заболела. Но что это могло быть? В такое время года она никогда не болела. Ах, если бы только…

Если бы только н=он был жив, тогда они убежали бы в лес, в безопасное место. и тогда ничего бы этого не было: мать не выкрикивала бы пронзительным голосом ее имя, имать не спрашивала бы друга, когда он оставит их в покое.

Ильяна уткнулась в пышную гриву Пестрянки, страстно желая спрятаться от всего происшедшего, ощутить себя в полной безопасности. Но неприятные мысли снова и снова одолевали ее, не давая покоя.

Когда он оставит их в покое?

Он был той ошибкой, которую совершила мать, именно о нем говорил отец.

Конечно, мать знала его, она даже назвала его по имени — Черневог.

Мать знала его прежде, мать даже, скорее всего, любила его…

Перед тем, как повстречать отца…

И он тоже назвал мать по имени, точно так, как называл ее отец — тем же самым тоном… А дядя саша, что пришел в этот дом вместе с отцом, тоже узнал Чернневога… Прямо заколдованный круг какой-то…

Но Ильяне хотелось одного — чтобы у нее были друзья. Ей хотелось любить кого-то и забоиться о ком-то. Ведь у матери был отец. И еще Ильяна поняла — мать была с Черневогом, покуда тот был жив!

Теперь понятна была и вспышка отцовской ярости, понятно, почему им хотелось отгнать Сову в другое место — так они могли принести Черневогу самый большой ущерб.

Вообще-то Ильяна плакала не слишком часто, но теперь слезы полились из ее глаз. Они впитывались в гриву лошади, а Пестрянка топталась на месте — все присходящее ей явно не нравилось. Оглянувшись, Ильяна увидела Малыша, который все еще глядел в сторону реки. Шерсть на загривке собаки вздыбилась, она никак не молга успокоиться. Неужели и животному тоже передался гнев родителей?

Но теперь почти все было позади — родичи Ильяны возвращались домой.

Ильяна вышла из конюшни и смотрела в сторону реки. Мать, завидев девушку, решительным шагом напрвилась к ней. Но дядя Саша в этот момент схватил ее за руку и ужержал ее рядом с собой. Отец, все еще держа топор в руке, направился в дом. И Ильяна тоже не могла себе представить, что он собирается делать с топором в избе. Но, странное дело, Малыш продолжал рычать, а лошади по-прежнему храпели…