Борис Черток - Книга 4. Ракеты и люди. Лунная гонка

• Название: Книга 4. Ракеты и люди. Лунная гонка
• Автор: Борис Черток
• Издательство: Машиностроение, – 576 стр.
• Жанр: История
• Год: 1999
• ISBN: 5-217-02942-0

Четвертая книга воспоминаний видного ученого и конструктора Б.Е. Чертока (первая книга вышла в издательстве «Машиностроение» в 1994 г., вторая – в 1996 г., третья – в 1997 г., переизданы в 1999 г.) посвящена напряженному периоду работы над пилотируемой лунной программой.

Детальный рассказ сопровождается размышлениями о том, почему «лунную гонку» выиграли американцы. Книга содержит описание событий, связанных и с другими ракетно-космическиии проектами 1960-х – 1970-х годов.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

В один из августовских дней 1969 года после горячего обсуждения программы полета трех «Союзов» задержавшиеся в моем кабинете Раушенбах, Легостаев и Башкин попросили меня выслушать для размышления их предложение о необходимости создания орбитальной станции в головокружительно короткие сроки, опережающие создание «Алмаза».

Оно заключалось в том, чтобы взять любой бак «семерки», начинить его системами «Союза», пристроить более мощные солнечные батареи, обязательно новый стыковочный узел с внутренним переходом – и станция готова! Надо только уложиться в 18 тонн, чтобы использовать УР-500. Сделать такую станцию можно за один год.

Вначале я пытался сопротивляться:

– Системы терморегулирования и жизнеобеспечения «Союза» для такого бака совершенно не приспособлены.

– Нет проблем! Это мы уже обсудили с Олегом Сургучевым и Ильей Лавровым. Не мы им, а они нам доказали, что за год вполне можно сделать новые системы, используя отработанные насосы, агрегаты и арматуру «Союза». Трубки и кабели – это же не проблемы.

– Это не все, – сопротивлялся я, – корректирующая двигательная установка и система двигателей ориентации тоже потребуются новые. Впрочем…

Я тут же по «кремлевке» позвонил Исаеву.

– Алексей! Сколько потребуется времени, чтобы твою корректирующую двигательную установку с «Союза» пристроить к новому объекту, увеличив в три раза объем емкостей для рабочего тела, и срок пребывания в космосе довести с двух недель до месяцев трех-четырех?

– Ты знаешь, – ответил Исаев, – мы такую задачу уже решили для «Алмаза». Может быть, подойдет и вам, посмотрите.

Вот подсказка! Соединить уже имеющиеся отработанные системы летающего «Союза» с заделом по «Алмазу» – это была идея, которая быстро овладела умами. «Идея превращается в материальную силу, когда она овладевает массами», – писал некогда Карл Маркс.

Сейчас я не способен восстановить в деталях историю самих истоков идеи, которая радикальным образом повлияла на дальнейшую судьбу нашей космонавтики. Более того, теперь можно утверждать, что космические программы XXI века США, России, стран Европы и Японии по созданию международной орбитальной станции берут начало от идей, обсуждавшихся осенью 1969 года в сравнительно небольшой компании. В этой компании захватил инициативу Константин Феоктистов. Образовалась своего рода группа «заговорщиков». Не могу достоверно назвать автора самой крамольной и агрессивной части разрабатываемых предложений. Подобного рода просветления нисходят сразу на группу лиц, подобно тому как великие идеи осеняют одновременно разных изобретателей в разных странах. Кто-то первый заикнулся, а затем все «заговорщики» с восторгом подхватили: зачем вообще связываться с какими-то баками? На Филях лежат уже готовые корпуса орбитальной станции «Алмаз». Надо их использовать, начинив приспособленными для новых великих целей системами «Союза», – это куда проще!

Выходить куда-либо «наверх» с еще сырой идеей опасно. Тем более, что она сразу должна была встретить яростное сопротивление Челомея, у которого вдруг решили отнять готовые корпуса «Алмаза». Возражать должны и военные заказчики «Алмаза». Нельзя рассчитывать на поддержку и своего главного – Мишина. Он будет против, потому что это предложение повредит работе над МКБС. Ни министр Афанасьев, ни его заместитель Тюлин напрямую нас не поддержат: их могут обвинить в срыве постановления по созданию «Алмаза». Значит, надо с этим предложением «перепрыгнуть» через них всех и выходить прямо в ЦК, на человека, который способен понять преимущества нашего предложения. Такой там только Устинов. И ему, Устинову, лично очень нужны новые предложения для представления в Политбюро.

Нам пора было разлетаться для пуска трех «Союзов»: кому – на полигон, кому – в Евпаторию. Феоктистов не откладывая организовал в одной из своих проектных групп проработку предложения и с Бушуевым вылетел на космодром.

Я с Раушенбахом и Башкиным улетел в Евпаторию, оставив поручения оказывать проектантам Феоктистова всяческую помощь.

11 октября 1969 года благополучно вышел на орбиту «Союз-6» с Георгием Шониным и Валерием Кубасовым на борту. 12 октября был запущен в космос «Союз-7» с Анатолием Филипченко, Владиславом Волковым и Виктором Горбатко. 13 октября на орбиту был выведен «Союз-8», на борту которого находились командир космической группировки полковник Владимир Шаталов и бортинженер Алексей Елисеев.

Мы надеялись, что, собравшись в Евпатории, группа «заговорщиков» сможет доработать тактику продвижения проекта новой орбитальной станции на базе «Союза» и «Алмаза». Но не тут-то было.

По программе полета 14 октября должна была состояться стыковка «Союза-8» с «Союзом-7». После проведения коррекций орбиты «Союза-7» с расстояния 250 километров началось сближение. Корабли сблизились до одного километра, но аппаратура «Иглы» так и не установила взаимной связи «активного» с «пассивным»: команда «захват» не проходила. Соответственно на «активном» «Союзе-8» не было необходимых для дальнейшего управления сближением параметров относительного движения. Экипажи доложили, что видят друг друга, и Шаталов попросил разрешения на ручное управление сближением. Посоветовавшись с нами, Мишин дал согласие. Но пока мы спорили и соображали, космические корабли разошлись больше чем на три километра. Никаких средств для надежной взаимной ориентации у «активного» Шаталова не было, и он не рискнул тратить драгоценные запасы рабочего топлива.

Обстановка в Евпатории на КП, в рабочих комнатах, гостиницах и даже столовых несмотря на прохладную погоду бархатного сезона накалилась. Министр Афанасьев и Керимов допрашивали Мнацаканяна со слабой надеждой, что он воскресит отказавшую «Иглу». Мишин советовался со мной, Трегубом, Агаджановым, Раушенбахом, Феоктистовым и баллистиками, пытаясь выработать указания. 15 октября после ряда маневров космические корабли сошлись на расстояние 17 метров. Шаталов четыре раза включал двигатели причаливания и ориентации, но отсутствие возможности измерений скорости сближения и угловой скорости линии визирования не позволяло выдать импульсы нужной величины и направления. Понятно, что экипажи нервничали. Дежурные медики доложили, что у всех космонавтов пульс перевалил за 100 ударов в минуту. У нас на КП его никто не считал, но, вероятно, он был не меньше. Возмущал не столько отказ «Иглы», сколько наше совместное с экипажами космических кораблей бессилие обеспечить сближение. Особое стрессовое напряжение испытывал управляющий полетом Павел Агаджанов. Он командовал всей сетью наземных и морских командно-измерительных пунктов и должен был успевать перед каждым из них поставить задачу по оперативной выдаче команд в строго определенное время, ограниченное зонами радиовидимости. Но чтобы поставить задачу, надо вначале получить решение технического руководства, которое продолжает кричать и спорить до самого начала короткого сеанса связи. Обычно чем меньше оставалось времени до связи с экипажами, тем больше появлялось альтернативных предложений и рекомендаций. При той примитивной технике обработки и отображения информации, которую мы тогда имели, и при необходимости непрерывных докладов о всех своих действиях председателю Госкомиссии, министру, а иногда и в Москву уровень адреналина в крови у руководителей на КП, по предположению Правецкого, был выше, чем у членов экипажей космических кораблей.

Для нас, разработчиков системы управления, невыполнение программы сближения и стыковки было жестоким и обидным уроком. За два года мы не сообразили, как обеспечить космические корабли элементарными приборами взаимного измерения для ручного сближения. Я не упустил случая упрекнуть Раушенбаха, Башкина, Зворыкина, которые в свое время обвиняли Берегового в неудавшейся ручной стыковке: «Если Шаталов и Елисеев, уже летавшие, хорошо подготовленные космонавты, с нашими непрерывными подсказками не могли дойти до причаливания, то значит виноваты мы, а не „Игла“. Электроника вправе отказать, а упрощенной системы с ручным управлением мы так и не придумали».

16 октября 1969 года экипаж «Союза-6» благополучно вернулся на Землю. 18 октября закончился полет всей космической группировки.

Восемь дней полета трех «Союзов» дали столь богатый опыт, что мы сразу договорились о немедленных доработках систем, о которых ранее и не помышляли. После подобных стрессов предложений появляется более чем достаточно. Как только выяснилось, что программа сближения сорвана по вине «Иглы», министр Афанасьев договорился с Керимовым и Мишиным назначить меня председателем комиссии по расследованию причин неудачи. Я попросил в заместители Евгения Панченко. Он служил в Главном управлении космических средств (ГУКОС) начальником отдела, а подружились мы еще в Капустином Яре во время испытаний Р-2Р в 1955 году.