Оксана Духова - Хозяйка тайги

• Название: Хозяйка тайги
• Автор: Оксана Духова
• Издательство: «Крылов»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0123-1

Бой барабанов. Выстрелы из пушек в декабрьском Петербурге. Густо окрашенный кровью снег. Взрыв, перевернувший не одну жизнь.

И вместо дворцов на Неве – поваленные столетние сосны и кедры в тайге. Мечутся в лесу серые тени, подступает голодная волчья стая. А под ногами – болотные топи… Дикий край!

Здесь могут выжить только сильные духом, других тайга не отпустит, не признает своим хозяином. Юная княжна Нина, занесенная сюда волею императорского указа, казалось бы, обречена. Но покоряется ей тайга.

---

– А сей идиот атаки супротив государя устраивает?! Ха, а почему, собственно, мы должны жалеть их? Гони бабье прочь.

– Они ж только того и ждут, ваше благородие. Только мы к ним приближаемся, сразу за факелы хватаются.

Генерал Луков кивнул в сторону статной красивой женщины в длинной собольей шубе.

– Это – княгиня Трубецкая. Дома она держит семьдесят лакеев, а здесь сама суп варить удумала. Выйдите к ним, капитан, и объясните дамам, что бесполезно томиться здесь ожиданием. Только государь может решить хоть что-то.

– Я им это каждый день объясняю. А они даже не слушают. Утром, пополудни да вечером горланят песнопения божественные да молятся. Даже священника с собой как-то раз притащили, чтоб их тут благословлял.

– Знаю, то – домашний священник Трубецких, – генерал Луков накинул подбитый мехом плащ и вздохнул тяжко. – Открывайте ворота. Я сам поговорю с ними.

Он крепко сжал в руках плеть, аж костяшки пальцев побелели, и вышел из душной караульной.

Декабрьский мятеж мало что изменил в России. Народ он мало коснулся, а вот в кругах военных и знати оставил по себе следы идей вольнодумных. Новая философия, кою недобрым ветром надуло в Россию из Франции, проникла глубоко в сердца. Раньше бы Луков что сделал? Да разогнал бы бабье избалованное ротой солдат. А теперь вот, лично генерал к воротам выходить должен, да здороваться со сдуревшими вежливо, по полному политесу, когда тридцать дур-баб за факелы горящие хватаются.

Княгиня Трубецкая и Ниночка вышли вперед. Их лица раскраснелись на морозе, брови и ресницы заиндевели, дыхание становилось маленьким белым облачком.

– Дамы, – вздохнул генерал Луков и замер в трех шагах от них. – Сударыни, да не смотрите вы на меня, как на врага злейшего, право! Княгинюшка, милая, мы ж танцевали с вами на прошлогоднем балу рождественском. Ниночка Павловна, дорогая вы моя, ваш батюшка – друг мне. Я стою пред вами, чтоб показать, как сочувствую вам. Как человек, конечно же, не как генерал.

– Пустите нас к нашим мужьям! – княгиня Трубецкая опустила факел. – Только пара минут. Только б руку им пожать. Они должны знать, что их жены с ними, вместе готовы бороться за справедливость.

– Да знают они, знают, – поневоле генерал Луков в восхищении косился на стоявших пред ним женщин.

«Наша Россия пребудет бессмертна, – подумал он почти счастливо. – С такими людьми жить ей вечно».

– У меня нет приказа выпускать заключенных из казематов, – заявил он. – У меня вообще нет никаких распоряжений государя. Возможно, вы знаете много больше меня.

– Царь Николай не принимает нас! – княгиня Трубецкая бросила в досаде погасший факел. – Да я готова на коленях ползти к Зимнему…

– Когда наши мужья дождутся хотя бы приговора? – спросила Ниночка. Ее звонкий голосок дрогнул, словно замерзшие на морозе слова разбились, как сбитая сосулька с крыши.

– Сие еще не решено. Судья-дознаватель Авдей Ильич Саборов все еще допрашивает их.

– Саборов сущая свинья! – сказано было не по-княжески, зато княгиней Трубецкой, которая и в собольей шубе оставалась одной из тысяч русских баб, мужей которых с легкостью приговаривали на казнь или гнали по этапу в Сибирь на бессрочную каторгу.

– То есть вы собираетесь и далее здесь осаду держать, милые мои дамы? – спросил Луков, заранее предвидя ответ. Он знал, что в таком случае царь быстренько отдаст приказ открыть на этих женщин охоту. Что тогда? Кому препоручат сию «доблестную» акцию? Ему, Лукову? Эх, было время, когда на такие случаи всегда находилась вполне подходящая болезнь – ну, почечуй расшалится, – чтоб отговориться нездоровьем. А теперь все не то. Неужто воротились времена, когда царский трон был ни чем иным, как эшафотом палаческим? Россия богата на царей, прорвавшихся к власти с помощью клинка да яда. Все они тащили на хвосте своей мантии иных людей. Может, и Лукову к таковским присоединиться?

– Мы будем сидеть здесь до тех пор, пока не свидимся со своими мужьями, – сказала Ниночка. – А если на нас пустят солдат… Пусть только появятся! Мы ведь тоже умеем умирать с гордо поднятой головой.

Луков вздохнул, развернулся и понуро побрел в крепость.

Чуть погодя из ворот Петропавловки выехал курьер и растворился в тумане, медленно наползавшем на Петербург. Солдаты часто покидали крепость, и на курьера никто не обратил ни малейшего внимания. Но сей посланец был последней отчаянной попыткой генерала Лукова предотвратить катастрофу.

Граф Кошин ничего хорошего и не ждал, получив из рук тайного секретаря царя письмо его императорского величества. Ниночка вновь уехала в город, к какой-то там белошвейке, а ее маменька, графиня Марина Ивановна, сидела у себя в салоне с парой подружек и вышивала большой плат для стоявшего пока еще в лесах собора святого Исаакия. Во время освящения собора плат предполагалось торжественно пронести вкруг алтаря, как подарок от знатнейшего семейства Санкт-Петербурга заместителям господа Бога на земле.

Кошин сломал императорскую печать на конверте и пробежался глазами по нескольким строчкам. Всего лишь пара слов – приказ незамедлительно прибыть во дворец к государю.

– Я только платье сменю, – суетливо обратился Кошин к тайному секретарю, безропотно ожидавшему у дверей. Бесцветный тон письма императора не предвещал ничего хорошего. – Я последую за вами в своем экипаже.

Он позвал прислугу, велел достать свой старый потрепанный мундир, а затем поехал, укрывшись дохой, в своем собственном возке к Зимнему дворцу. Секретарь государя приказал открыть все ворота и пропускать тройку Кошина без досмотра. Во внутреннем дворике два пажа помогли графу Кошину выбраться из возка и провели его во дворец.

Император Николай Павлович принял Кошина в библиотеке. Он сидел за огромным письменным столом в гвардейском мундире, который нашивал еще в великих князьях. Государь поднялся, по-военному приветствуя Кошина, да так и остался стоять, сесть графу не предлагая.

– Подойдите, Павел Михайлович. Вовсе не стоило надевать мундир столетней давности, чтобы напомнить мне о своих заслугах перед отечеством. Еще батенька мой много говаривать изволил о кораблях дома вашего, поддерживающих торговые дела России на Балтийском море. Но за кораблями, граф, вы о семье-то и позабыли.

– Любовь дочери моей Ниночки к лейтенанту Борису Степановичу Тугаю начиналась под счастливой звездой, ваше величество. Но ныне… – Кошин медленно подошел ближе и остановился в пяти метрах подле государя. – Я более не знаком ни с каким лейтенантом Тугаем. Сие в дому моем законом стало.

– А вы не замечали, что вас обманывают, Павел Михайлович? Или обманываться вы рады?

Кошин почувствовал, как мурашки побежали у него по коже. Что может быть такого ведомо царю, что неизвестно ему, Кошину? Что такое у него за спиной сотворилось?

– Я не знаю ни о каком обмане, ваше величество…

Николай I улыбнулся сочувственно. Он подошел к письменному столу и кивнул Кошину на какую-то бумагу. Письмо от генерала Лукова.

– Знаете ли вы, граф мой милейший, где проводит время свое дочка ваша Нина Павловна?

Кошин кивнул головой, немного успокаиваясь.

– Чего ж не знать? Она поехала-с к своей белошвейке. С горничной и кучером.

– Да? И эта белошвейка бельецо ей на улице пошивает? У крепости Петропавловской?

– Я не понимаю вас, ваше величество…

Николай I улыбнулся еще жалостливей.

– Вы ведь на тройке на зов мой примчаться изволили, а, Павел Михайлович? Вот и поезжайте к крепости-то. Сейчас же! А через час жду вас назад. У стражи есть приказ, она вас немедленно ко мне пропустит.

Кошин поклонился и вышел из государевой библиотеки. Во дворе вскочил в возок, закутался в полог из волчьей шкуры и рыкнул на кучера:

– К Петропавловке! Летать учись! В крепость!

Тройка взяла рысью с огромной площади перед Зимним дворцом. Кучер гнал по мосту через Неву прямо к крепости Петра-и-Павла.

Издалека завидел Кошин пламя костров и понял, что среди этих закутанных в мех женщин была и его Ниночка. Княгиня Трубецкая мгновенно узнала графа, а за ней и Волконская, и графиня Блинова. И тут он увидел у костра песцовую шубку Ниночки. Кошин подарил эту шубку ей на двадцатилетие, меховая сия накидка была самой красивой в целом Петербурге.

Граф, кряхтя, вылез из возка и по сугробам, напрямую, направился к группе женщин. У одной из них, – он даже не знал ее имени, хотя видал на придворных балах, – ему пришлось выхватить из рук горящий факел, когда она вознамерилась было задержать его.

– Сколько ж знатных семейств в Петербурге! – воскликнул Кошин на всю площадь. – И такая толпа безмозглого бабья! – голос графа все крепчал, его невозможно было не услышать. Ниночка метнулась в сторону, хотела убежать, скрыться от отца, но княгиня Трубецкая заслонила ее собой и ответила Кошину: