Джон Карр - Бесноватые

• Название: Бесноватые
• Автор: Джон Карр
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1992
• ISBN: 5-289-01316-4

Леденящее душу повествование о двух женщинах – одна из них богатая наследница, пылкая, юная и прекрасная; другая же нищая и безобразная старуха, – чьи жизни чудесным образом оказались связанными таинственным портретом и словами из старой детской песенки.

---

Странно, но раздавшийся возглас удивления исходил от сэра Мортимера.

По выражению лица Джеффри нельзя было определить (во всяком случае, он на это надеялся), что слова эти что-то для него значат. Но в сердце его и в мысли они вселили страх за Пег; машинально он взглянул на дверь. и в это мгновение Хэмнит Тониш уже стоял перед ним, опустив руки.

– Мистер Тониш…

– А, так вы знаете меня? – осведомился тот, приподнимая верхнюю губу, совсем как его сестра. – Сейчас вы познакомитесь со мной еще ближе. Вы хорошо слышите, приятель?

– Мистер Уинн, – сказала миссис Крессвелл, – я жду ответа на мой вопрос.

– Ответ, сударыня, таков: поблизости от моего дома нет места, носящего название «Волшебное перо».

– Куда же вы в таком случае собираетесь?

– Куда я собираюсь, сударыня, не касается никого, кроме меня.

На верхнюю губу мистера Тониша пробралась улыбка. Ладонью левой руки, как бы даже нехотя, он влепил Джеффри затрещину, такую сильную, что треуголка подпрыгнула на голове молодого человека. Правой рукой Хэмнит Тониш извлек из ножен рапиру.

– Доставайте! – сказал он.

– Мистер Тониш, я не ищу ссоры с вами и хотел бы ее избежать.

– Вижу, что не ищете, – согласился его рослый противник. – Но вы ее уже нашли, и никуда вам не деться. Доставайте шпагу!

– Хэмнит, – вскричала миссис Крессвелл, – отпусти его!

– Милая сестра…

– Неужели не ясно, – произнесла миссис Крессвелл, внезапно переводя взгляд на потолок, – что от него нам не будет никакого толку? Не говоря уже о том, что, как ты видишь, душа у него уже ушла в пятки, и ссориться с ним – только понапрасну терять время. Пусть убирается!

Рапира, тонкая, с острым, как игла, концом, могла лишь колоть. Поэтому, когда Хэмнит Тониш занес руку как бы для того, чтобы нанести рубящий удар прямо по глазам Джеффри, жест этот не предвещал никакой опасности, но выражал крайнюю степень презрения.

Джеффри поклонился, глядя прямо в лицо мистеру Тонишу. Бросив на него взгляд настолько отсутствующий, что его нельзя было даже назвать презрительным, мистер Тониш опустил рапиру и отступил в. сторону. Сэр Мортимер выругался сквозь зубы. Миссис Крессвелл разглядывала что-то на потолке. Джеффри же ринулся к двери.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Молодая женщина и старуха

– Пег! – позвал он. Затем еще раз, громче: – Пег!

Голос его, достаточно зычный, чтобы привлечь внимание часового, если бы таковой имелся, взмыл вверх и затерялся, поглощенный раскатистым эхом Лондонского моста. Ответа не было.

Джеффри озирался в отчаянии.

В Сити часы уже пробили десять. В такой поздний час на улице можно было встретить только головорезов да пьяных, скорее даже последних, поскольку закон против употребления дешевого джина вряд ли мог бы пройти. Где-то в удалении от берега нечеловеческим голосом кричала очередная жертва грабителей, а может быть, и белой горячки. Голос, похоже, принадлежал женщине; женские крики раздавались здесь нередко.

Джеффри помедлил немного. Минут десять тому назад двое носильщиков бегом – так, что, казалось, сердце выскочит из груди, – пронеслись по Чаринг-Кросс и высадили Джеффри из портшеза на Грейт-Истчип в конце Фиш-стрит-хилл. Южнее, рядом с Монументом, находилась вывеска таверны, которую он уже видел в тот вечер. Это была не просто таверна (об этом Джеффри знал, поскольку занимался делом, которое – что бы он там ни говорил – он ненавидел), а постоялый двор «Виноградник», расположенный при почтовой станции, и здесь, так же как в «Бычьей глотке» на Сент-Мартин-ле-Гранд, останавливались люди, приезжающие с севера страны.

В коридоре с полом, посыпанным песком, рядом с баром, Джеффри нос к носу столкнулся с трактирщиком.

В отличие от хозяина «Золотого Креста», худого и елейного, этот был толст и подозрителен.

– Дама? – спросил он в ответ на вопрос Джеффри. – Молодая дама? Ну-ка, опишите ее.

– Если вы ее видели, то сразу вспомните. Очень темные глаза, живые и блестящие. Мягкие светло-русые волосы, уложенные наверх, пара локонов спадает на затылок. Очень хорошенькая, хотя на лице слишком много краски. На ней платье бледно-лилового цвета с красными узорами, а на поясе, я думаю, кошелек с деньгами.

– Дама? Молодая и хорошенькая? И с деньгами? На улице в этот час?

– Да. Это и страшно.

– Ну, а что навело вас на мысль, будто она зашла ко мне?

– Ничего. Просто это единственный на всей улице дом, где горит свет. Она могла зайти спросить, как пройти к лавке на Лондонском мосту. Могла попросить проводника с факелом.

– Я ее не видел. А она что, сумасшедшая?

– Временами. Но неважно! Раз ее здесь не было…

– Я не говорил, что ее не было здесь. Я сказал только, что не видел ее.

Джеффри, который уже начал дрожать под своим плащом и собирался уходить, резко повернулся.

– Если такая девица, к примеру, и забрела бы ко мне – перепуганная, понятно, но все же решилась бы, – если бы она заговорила с барменом, вызвала бы недовольство и возмущение моей жены, – мне что, обязательно быть при этом? Я что, должен отвечать за всех беглянок, которых потом придет разыскивать отец или брат? У меня, молодой господин, приличное заведение!

Круглое лицо трактирщика начало расплываться перед глазами Джеффри.

– Эта девушка, – продолжал трактирщик, – пробыла здесь не более двух минут. Затем упорхнула, не взяв ни провожатого, ни факела. С барменом вам поговорить не удастся: он напился и спит в своей постели. Но вам не худо будет порасспросить о ней доктора.

– Какого доктора? – поинтересовался Джеффри.

– Доктора медицины, – пояснил трактирщик. – Он не шарлатан, как большинство докторов. Зовут его доктор Эйбил. А живет он, между прочим, на Лондонском мосту, то есть пока еще живет. Каждый вечер он приходит сюда и выпивает две-три бутылочки, как все честные люди. Девушка с ним тоже разговаривала. Он и сейчас еще в баре. Заведение наше – почтенное. Там вместе с доктором еще и священник.

И Джеффри поспешно устремился в бар.

Комната с закопченными балками и влагой на стенах была пуста, если не считать двух человек, сидящих за столом у камина друг против друга. Старший, плотный человек средних лет, курил длинную трубку и слушал, что говорит его собутыльник.

Шпаги у него не было, но у стола стояла длинная трость с медным набалдашником, которая являлась принадлежностью профессии врача. Весь вид его, усталый и разбитый, все убожество нищеты, цепляющейся за его табачного цвета камзол и белые чулки, не могли скрыть подлинной доброты, написанной на лице доктора Эйбила, доброты, столь же неожиданной здесь, в этой комнате, освещенной тусклым светом камина, как если бы она оказалась вдруг на гравюре мистера Хогарта[18] с Лестер-филдз.

Собеседник доктора Эйбила, худой человек с мертвенно-бледным лицом, был одет в черную сутану священнослужителя, с белыми манжетами и воротничком. Забавный нос и большие живые глаза делали его лицо веселым и даже хитрым. Но сейчас священник был абсолютно серьезен. Он перегнулся через стол и что-то говорил своему собеседнику мрачным приглушенным голосом. Джеффри, возможно, и подумал бы, прежде чем вмешаться в их разговор, если бы внезапно беседа эта не прервалась взрывом эмоций.

– Черт бы побрал мою душу! – произнес священнослужитель, вскакивая на ноги весь в слезах. – Но это просто ужасно! Вопрос чрезвычайно деликатный, доктор, и касается он весьма деликатных вещей. Если, к примеру, радости, которые дарит нам женская плоть, окажутся на деле не столь сладостными, как казалось вначале, и если в результате несчастный служитель Бога совсем не по своей вине подхватит французскую болезнь, неужели не найдется какого-нибудь быстродействующего и надежного средства излечить его от этого недуга?

– Достопочтенный сэр, с этим вопросом вам следует обратиться к хирургу, а не к терапевту. Кроме того, как я уже сказал…

– Доктор, доктор! Ведь я только что прибыл в этот город! Неужели это и есть отзывчивость, которой славится Лондон?

– Достопочтенный сэр, – отвечал доктор, невольно смягчаясь, – я же сказал, что не занимаюсь такими недугами. И так слишком много людей умирают сегодня от болезней, которые мы не в силах предотвратить.

– И умирают, вне всякого сомнения, с вашей помощью!

– Видимо, и с моей, – устало произнес доктор Эйбил. – Я, конечно, не Хантер с Джермин-стрит. Но, насколько я понимаю, сейчас нет средства от французской болезни, во всяком случае, средства быстродействующего. Если мы хотим вообще избежать ее, сэр, нам следует оставаться дома и постараться вести себя должным образом.

– Да, да, все это совершенно правильно, – вздохнул священник. – Я женат на совершенно сумасшедшей женщине, или почти сумасшедшей, что, впрочем, одно и то же. Я могу сколько угодно до слез жалеть мою бедную Элизу (он и впрямь уже рыдал), но какой крик она поднимает, если увидит, как мужчина всего лишь ущипнул за дверью молоденькую служанку. А ведь это и происходило за дверью! Оцените мою деликатность, доктор.