Вера Кауи - Запретный плод

• Название: Запретный плод
• Автор: Вера Кауи
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-03670-9

Богатая, удачливая суперзвезда Мэгги Кендал – непревзойденная актриса. Она вызывает обожание, но в ее жизни нет места любви – тяжелые воспоминания юности заставляют ее держать мужчин на расстоянии. На изломе своей карьеры ради славы и успеха она решает приоткрыть некоторые тайные страницы своей жизни. Но, совершая путешествие в прошлое, чтобы найти там ответы на мучащие ее вопросы, Мэгги многое узнает о самой себе. А главное – она открывает в своем сердце способность любить и позволяет себе быть любимой.

---

Да, ее можно будет взять голыми руками.

Так он надеялся.

Поэтому он свернул с дороги, остановился в какой-то гостинице и позвонил в театр – как раз тогда, когда Мэгги должна была быть на сцене.

– Передай Мэгги, что я выследил Бейли и завтра отправлюсь по их адресу. Я сегодня целый день мотался по этому чертову городу и совсем выбился из сил. Так что я снимаю трубку с рычага и ложусь спать. Скажи ей, что завтра я приеду и все расскажу. И что все будет хорошо.

– Что значит – все будет хорошо? Разве может быть иначе? – запаниковала Конни.

– Ну, бабушка надвое сказала.

– Ты что, хочешь, чтобы я объяснялась с Мэгги в таких выражениях? Тебе известно, что она не выносит неопределенности. Она даже туфли со шнурками не носит, боится, как бы вдруг не развязались.

– Тогда вообще ничего не говори ей, скажи просто, что я звонил.

– Откуда хоть звонишь-то?

– Из Йоркшира, – смакуя каждый звук, ответил Барт. Он предвкушал то впечатление, какое произведет это известие на Мэгги. Ей сразу станет ясно, что он очень близко подобрался ко всем ее тайнам.

– Дьявол! – в сердцах бросила Конни.

– Ты уверена, что он больше ничего не сказал? – переспросила Мэгги в машине, когда Конни везла ее из театра домой.

– Если хочешь, распишусь кровью. Наберись терпения и дождись завтрашнего утра. Барт доложит все в лучше виде, все разложит по полочкам, да еще присовокупит предметный указатель, библиографию и список устных источников. Кстати, – ядовито добавила Конни, – кое-кто считает терпение одной из самых достойных добродетелей.

Мэгги обрела эту добродетель еще в те давние времена, когда ей приходилось подолгу ждать на съемочной площадке, пока установят свет и скомандуют: «Мотор!» Тем не менее ей не доставляло удовольствия пускать ее в ход, особенно теперь, когда она ждала известия, которое могло перевернуть всю ее жизнь. Нет, она никогда не отличалась терпением, но на этот раз она нервничала до потемнения в глазах.

С той минуты, как Конни сообщила ей о звонке Барта, внутри нее поселился холодный, липкий страх. Какой замечательный был сценарий! Как великолепно он должен был воплотиться в цвете! Но, похоже, получалось нечто черно-белое, в документальном стиле, а это кино совсем не в ее стиле. В ней как будто проснулся наихудший, доселе не свойственный ей вид страха сцены. Не тот, от которого быстрее бежала по жилам кровь и горели щеки, а та тошнотворная вязкая нервозность, которая возникает перед лицом недружелюбной публики, когда знаешь, что совершаешь ошибку, но не можешь ее исправить на ходу.

Она знала за собой две ошибки.

Первая состояла в том, что она решила заняться этими поисками, а вторая – в том, что она поручила их Барту.

Господи, чего ради она рассказала ему обо всех – да еще в мельчайших деталях – людях, которые могут содействовать поискам! Она всегда считала, что ему следует рассказывать о себе как можно меньше, так легче было с ним управляться. Или, точнее говоря, с его чувствами.

Она беспокойно ерзала на сиденье. Конни искоса глянаула на нее и подавила тяжкий вздох. Надо было сосредоточиться-на дороге. Выражение лица Мэгги свидетельствовало о том, что к ней сейчас лучше не соваться.

Мэгги мысленно упрекала себя в том, что ее решение, принятое после премьеры «Кошки на раскаленной крыше», было грубой, роковой ошибкой. Она болезненно поморщилась. Никогда прежде она не заговаривала о своем прошлом. Оно не имело никакого отношения к настоящему, и она никогда не думала о нем, старалась не вспоминать. Какой черт дернул ее разоткровенничаться перед Бартом, открыть ему свои тайны? Разум потеряла, корила она себя. Это была дурацкая авантюра. «Никогда я не играла матерей, не надо было и начинать. Для этого нужно обладать даром импровизации, а это не мой конек. У меня в руках нет текста, нет под рукой ни режиссера, ни команды. Вот теперь и нервничаю. И чтобы избежать провала, надо немедленно отменить спектакль. В конце концов, речь идет о спасении моей карьеры. Той, что я создавала своими руками. И которую не желаю ими же разрушить.

Да, Барт, как всегда, был прав. Я не все как следует продумала. Представила себе исход мероприятия в том виде, в каком мне бы хотелось. Но реальность – штука упрямая. Я не знаю, насколько мне удастся с ней сладить. Как я в ней действую? Какой у меня текст? Как мне следует одеться? Следует ли сперва позвонить или явиться как снег на голову... И как отнесется ко мне она? Поймет ли меня?

Господи, хоть бы все это поскорее кончилось, – думала она. – Не могу больше ждать. Чем больше я об этом размышляю, тем больше теряюсь. Впервые в жизни до меня дошел смысл одиночества – до меня, которая была одинокой всю жизнь! Если бы я была из тех, кто следует разумным советам. И жаль, что рядом нет Барта. Вот с кем нужно бы сейчас поговорить. Он всегда видит все в реальном свете. И на его советы можно положиться. Он всегда умеет так повернуть дело, что все проблемы решаются сами собой. И он никогда не угождает, твердо стоит на том, что считает правильным. Ему просто нет равных. В профессии он самый лучший. Как личность он, если выйдет за пределы должностных функций, станет для меня опасным. Но сейчас он мне нужен. Больше, чем когда-либо. Почему его нет?

Вот что меня так пугает. После того, как я столько лет была одинокой, страшно видеть, как моя независимость начинает трещать по швам. Хотя еще вопрос, захочет ли моя дочь жить со мной под одной крышей. Стать членом моей семьи. Поехать в Голливуд.

Господи, да я просто ничего не знаю, – в панике подумала она. – Но Барт все знает, в этом можно быть уверенной. Он всегда очень добросовестно изучает все подробности. Вгрызается в свое дело, как пес в кость, и где бы он сейчас ни был, он наверняка старается все сделать как нельзя лучше, голову можно дать на отсечение...»

Она приехала домой, измученная бесплодными размышлениями, и спала плохо. К несчастью, на следующий день было воскресенье и спектакля не было, а стало быть, впереди был целый длинный, пустой день.

– Когда, Барт сказал, приедет? – в который раз спрашивала она Конни.

– Да не сказал он. Велел только передать, что все будет хорошо.

– Что же это значит? Все будет хорошо... А как еще может быть?

Конни закрыла глаза и глубоко вздохнула. Терпение, говорила она себе. Надо переключиться.

– Ты всегда тщательно готовишься к каждой новой роли. Почему бы тебе не начать подготовку и к этой?

Конни будто прочла ее тайные мысли. Это ударило Мэгги в самое сердце. Она обратила на нее свой взор Медузы Горгоны.

– Что ты хочешь этим сказать? При чем здесь роль? Конни ответила ей не менее воинственным взглядом.

– А как же ты думаешь с этим справиться?

На мгновенье Конни показалось, что Мэгги сейчас запустит в нее каким-нибудь тяжелым предметом. Но вместо этого та просто повернулась на каблуках и величественно покинула сцену.

Занавес.

Через четверть часа Конни услышала, как хлопнула входная дверь, и, прильнув к окну, она увидела, как Мэгги спускается по ступеням и направляется туда, где стоят машины. Она подождала, потом увидела, как холеный «Ягуар-МКП» Барта, только что вернувшийся после длительного и дорогого ремонта, выезжает из гаража и разворачивается в сторону Парк-лейн.

«Господи», – простонала Конни.

«Ягуары» Барта, а их было три, – священные животные. Никому не разрешалось садиться за их руль без разрешения. «Он ее убьет!»

И тут зазвонил телефон.

Переезжая Баттерси-бридж, Мэгги спохватилась, что не знает, где тут переправа через реку, ближайшая, которая была ей известна, располагалась в Суррее. В отделении под приборным щитком не было ни карты, ни атласа, только документы на машину, поэтому она остановилась на развилке Клэпем у автозаправки, чтобы узнать дорогу и купить карту. Автозаправщик, околдованный шикарной темно-вишневой машиной и улыбкой Мэгги, нарисовал ей на карте подробный маршрут. Она поблагодарила и, протянув» купюру в уплату за карту, сказала: «Спасибо, сдачи не надо». Проводив элегантную даму глазами, заправщик перевел взгляд на бумажку – это было двадцать фунтов.

С первого взгляда на великолепный дом за массивной чугунной оградой она поняла, что имел в виду Барт, сказав, что сестра Блэшфорд вышла в люди. Да, подумала Мэгги, мы обе далеко позади оставили Брикстон. Интересно только знать, где же ты похоронила свое прошлое?

Дверь открыла мрачноватая экономка-испанка.

– Я хотела бы поговорить с леди Дэвис, – сказала Мэгги тоном великосветской леди Брэкнелл из пьесы Оскара Уайльда. – Я ее старая приятельница.

Испанка заняла позиции вооруженной обороны.

– Я спрашивать, может ли она вас видеть. Кто говорить спрашивает?

– Скажите – Мэри Маргарет Хорсфилд.

Войдя в оранжерею, Мэгги нашла сестру Блэшфорд точно такой, какой описал ее Барт, даже с белой персидской кошкой на коленях. В руках у нее была «Санди таймс». На полу валялись все воскресные газеты.