Виктория Платова - После любви

• Название: После любви
• Автор: Виктория Платова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-037378-3, 5-271 -14120-9

…Она приехала в марокканскую Эс-Суэйру, чтобы навсегда забыть о несчастной любви. И, казалось, обрела здесь если не счастье, то покой. Но безмятежное существование на берегу Атлантики закончилось, стоило ей полюбить вновь и заново почувствовать вкус к жизни. Труп юноши с перерезанным горлом на смотровой площадке старого форта, и все улики указывают на то, что убийца – она. Противостоять свидетелям обвинения невозможно, разве что – самой попытаться найти разгадку, двигаясь наощупь, в полной темноте и в кромешном одиночестве. Путь будет пройден, и ответы на вопросы получены, но хватит ли ей сил, чтобы жить дальше? После любви…

---

Слева от меня – узкая невысокая ниша в стене. Тупик. Им заканчивается улочка, по которой мы с Фрэнки пришли сюда. Метрах в пятидесяти от места, где я стою сейчас, – переулок, его легко промахнуть, если не знаешь о его существовании. Еще пятьдесят метров по переулку, затем поворот направо, и ты оказываешься на улице, гораздо более оживленной, чем эта. Мастерские художников (Эс-Суэйра славится своими мастерскими), лавки резчиков по дереву, несколько небольших гостиниц, отсюда и до отеля Доминика рукой подать.

Скорей бы до него добраться.

Еще вчера я сказала бы – «домой». Но со вчерашнего дня много чего изменилось. А сегодняшний добил меня окончательно. Особенно приключение на смотровой площадке, ну и натерпелась же я страху! Не исключено, что уже завтра воспоминание о нем вызовет улыбку, а Фрэнки…

На Фрэнки я нисколько не сержусь.

Хорошо, что дело ограничилось сдержанным, если не сказать – натянутым – поцелуем. Три года не заниматься любовью, чтобы в результате получить такое вот недоразумение – нет уж, увольте!.. Мстительные мысли о мужской несостоятельности Фрэнки придают мне силы, я отдышалась, пришла в себя, лишь немного кружится голова и шумит в висках.

Но это скоро пройдет. Пройдет.

Я останавливаюсь возле углового дома, его фасад выходит сразу на две стороны, но дверь – только в переулок, я проходила мимо нее бессчетное количество раз и всякий раз она была закрыта. Даже днем. Теперь на мостовой лежит квадрат света, дверь распахнута едва ли не настежь – etonnante!10 Обогнув ее, я почти налетаю на пожилого араба, стоящего в проеме.

Его темное, изъеденное временем лицо кажется мне неуловимо знакомым. Ясин. Ну да, Ясин. Примерно так будет выглядеть Ясин лет через тридцать. Продольные морщины на лбу, поперечные – у переносицы: их контуры (едва заметные у рыбака) стали четкими, ясными. Мне в голову вдруг приходит шальная мысль, выуженная из недр детства, где до сих пор гуляют котенок со щенком, где полным-полно леденящих душу сказок, легенд и баллад: что если я проблуждала в темноте тридцать лет, и Ясин уже успел бросить рыбный промысел, и купил этот дом, и теперь поджидает меня. И что именно он развязал мешок со специями, в которых я плавала: запах эстрагона, кориандра, базилика невыносим.

Что если?..

Эстрагон, кориандр, базилик – они как черные пастушьи псы, стерегущие отары; они следят за тем, чтобы ни одна овца не отбилась. Мои скудные арабские овечки при мне, для того, чтобы завязать разговор, достаточно и их.

– Добрый вечер, – говорю я на арабском.

– Доброй ночи, мадам, – отвечает мне состарившийся Ясин. С теми же интонациями, что и Ясин молодой.

– Отличный вечер. Очень теплый.

Араб прикладывает ладонь к груди. За его спиной – прямоугольник комнаты, он освещен плошкой с открытым огнем. Свет неяркий, но он позволяет рассмотреть внутренности: два резных шкафа, длинная скамья и станок, занимающий едва ли не половину пространства. На таких обычно вытачивают деревянную мебель, столики, шкатулки и сувенирных верблюдов.

– Вы не подскажете, который час?

Спросить о дне неделе, месяце и годе я не решаюсь.

– Полночь, мадам. Уже полночь.

Он не посмотрел на часы (и часов-то у него нет!), ответ был заготовлен заранее, он не мог быть другим – etonnantel

– Спасибо.

Мне давно пора убраться, а я все еще стою у порога.

– Этот дом… Он казался мне нежилым.

– Вы живете в Эс-Суэйре, мадам?

– Уже несколько лет.

– Я купил его. Не так давно.

– А я снимаю номер в отеле. «Сулесьельде Пари». Может быть, слыхали?

– Нет, – араб отрицательно качает головой.

– Здесь недалеко.

– Так мы соседи?

– Да. Наверное.

– Заходите ко мне на чай. По-соседски. Я буду рад.

– С удовольствием… Меня зовут Сашa.

– Са-ша? Сашa?

Он повторяет мое имя на разные лады, старательно артикулируя. Назвать себя – это похоже на поднятую в приветствии руку, я вправе ожидать ответного жеста. Который либо подтвердит мою безумную догадку, либо не оставит на ней камня на камне.

– А я – дядюшка Иса.

Иса – не Ясин! Не Ясин – Иса! Напряжение, сковывавшее меня, моментально спадает. И чего только не придумаешь, проблуждав в потемках. Реален только запах специй, все остальное – лишь плод моей фантазии.

– Дядюшка…

– Все меня так называют. С незапамятных времен.

– Вы резчик, дядюшка Иса? – Я указываю подбородком на станок в глубине комнаты. – Это ведь станок для обработки дерева, да?

– Верно, мадам. Только я не резчик. Я торгую пряностями на рынке, а станок остался от старого хозяина. Жалко было выбрасывать, вот он и стоит. С вами что-нибудь случилось, Сашa?

Вопрос совершенно неожидан, наша спонтанная неспешная беседа никак его не предполагала.

– Нет, все в порядке.

– Вы как будто чем-то взволнованны.

– Небольшая размолвка с другом, – без зазрения совести вру я старому человеку. – Ничего серьезного.

– Тот молодой красавец, с которым вы пришли сюда?

«Beau garcon», – сказал дядюшка по-французски, «beau garqon» и есть красавец – выходит, он видел, как мы с Фрэнки подходили к лестнице. Странно, что я не обратила внимания на открытую дверь дома и старика, подпирающего ее косяк. С другой стороны, я была слишком увлечена (не столько Фрэнки, сколько гипотетической возможностью своего падения) – кто в такой ситуации станет обращать внимание на слившегося с пейзажем араба?

– Да, – подтверждаю я слова дядюшки. Ничего другого мне не остается. – А вы находите его красавцем?

Дядюшка Иса трясет указательным пальцем и лукаво улыбается:

– Видный парень.

– Пожалуй.

– Молодые люди часто тратят время на ссоры, вместо того чтобы тратить его на любовь. А жизнь так быстротечна, Сашa…

Чего мне не хватало в двенадцать часов ночи – так это дежурной банальности от неизвестного старика.

– Я сама ненавижу всяческие ссоры.

– Вы очень рассудительная девушка. Может зайдете ко мне на чай?

Ничего пугающего и ничего необычного в этом приглашении нет. Если не учитывать время. Полночь, сказал мне дядюшка Иса; полночь – не самое подходящее время для гостей. Обо всем остальном можно не беспокоиться – марокканцы гостеприимны и ненавязчивы, а уж тем более такой милый старик, как дядюшка Иса (с тех пор как я узнала, что он – не Ясин, иррациональная симпатия к нему растет как снежный ком). Подвоха не будет.

– Боюсь, что уже поздно…

– Понимаю, – подтверждает дядюшка. – Хотите подождать своего друга.

– Не хочу.

– Он не должен был оставлять вас одну вечером. Это неправильно.

Кто бы спорил, дядюшка Иса, кто бы спорил!

– Ничего страшного. Я могу прогуляться домой и в одиночестве. В Эс-Суэйре я как дома. А в следующий раз я обязательно загляну к вам… по-соседски.

– Дядюшка Иса будет несказанно рад. Берегите себя, Сашa. И никогда не ссорьтесь с друзьями. От этого бывают одни несчастья.

***

…Он купил дом совсем недавно.

Возможно, просто перебрался поближе к сыну-рыбаку (внешнее сходство Ясина и дядюшки Исы почему-то не дает мне покоя). Нет-нет, Ясин и Иса не родственники. Если бы Ясин был сыном дядюшки, то так же, как и он, торговал бы пряностями, такая преемственность – основа местного менталитета. Даже Доминик, рожденный французом в Марокко, получил свой колченогий маленький бизнес по наследству. Сын рыбака будет ловить рыбу, сын продавца пряностей – торговать пряностями, сын погонщика верблюдов даже не взглянет в сторону мула, мечты о смене деятельности так и остаются мечтами. Нужно обязательно зайти к старику, поболтать о жизни, я слишком долго просидела в скорлупе отеля «Sous Le del de Paris» – большой мир, который спасает Алекс Гринбл am, ждет меня.

Алекс. Опять Алекс. Я неотступно думаю о нем, как будто и не было вечера с вероломным Фрэнки. С другой стороны – Алекс вероломен не меньше, но об этом как-то забываешь. Особенно вдали от него. Алекс – свет и ясный день, Фрэнки – тьма и холод железного поручня.

…Доминик так и не появился, у стойки меня встречает Фатима: дневная сцена повторяется с той лишь разницей, что мать Джамиля и Джамаля не раскладывает пасьянс.

Ах, да, это не пасьянс – гадание.

Надо бы извиниться перед Фатимой за дешевый мелодраматический скандал, думаю я. Но вместо этого пялюсь на стойку с ключами.

Ключи от номера семь (Фрэнки) и от номера двадцать пять (Алекс) отсутствуют.

– Доброй ночи, – примирительным тоном говорю я. Фатима едва кивает опущенной головой, она все еще дуется.

– Днем я вела себя как стерва, прости. Это все Доминик. Он очень огорчил меня, вот я и сорвалась.

– Я видела его. Он такой несчастный…

Она наконец-то смягчается и поднимает голову. Доля мгновения – и на ее лице появляется испуг, а затем жалость.