Харальд Тюсберг - Хакон. Наследство

• Название: Хакон. Наследство
• Автор: Харальд Тюсберг
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-00982-2

В предыдущем томе нашей серии под названием «Конунг» читатели уже познакомились с одним из самых драматичных в истории Норвегии периодов – эпохой «гражданских» войн и «самозванничества» (XI—XII вв.).

В стране было два конунга – Сверрир и Магнус, причем первый имел на престол права весьма сомнительные.

Сверрир возглавлял войско биркебейнеров (букв.«березовоногие»), которые получили это прозвище за то, что пообносившись за время скитаний в лесах, завертывали ноги в бересту.

Против сторонников Сверрира выступали кукольщики (или плащевики) и посошники.

Кукольщики приверженцев Магнуса называли из-за плаща без рукавов и с капюшоном, которые носили духовные лица, которые, в основном, и противились власти Сверрира.

Епископ Николас даже собрал против самозванца войско, получившее прозвание посошники (от епископского посоха).

Вообще, надо сказать, что в этой борьбе противники не особенно стеснялись оскорблять друг друга. Вот как описывается это в старой «Саге о Сверрире»: «У Николаса и его людей был мальчик, которого они называли Инги сын Магнуса конунга сына Эрлинга.

Берестеники же говорили, что он датчанин и зовется Торгильс Кучка Дерьма».

Об этом периоде и о борьбе за власть после смерти Сверрира пойдет речь в этой книге.

В том вошли заключительная часть трилогии Коре Холта «Конунг» и роман Харальда Тюсберга «Хакон. Наследство».

Счастливого плавания на викингских драккарах!

---

Тут грянуло ликование. Дружинники кричали и колотили по щитам, бросали в воздух все, что попалось под руку, обнимались. Кто-то выкрикнул имя Сверрира. Общий восторг захватил и бондов, они кричали: «Сверрир, Сверрир!» Духовенство хранило молчание. Говорить было бессмысленно.

Ярл Скули сидел точно парализованный. Он был совершенно уничтожен. Хитрого лиса перехитрили. Бледный, он встал, с отсутствующим видом поклонился тринадцатилетнему и ушел в свою палатку. Хакона подхватили и собрались было качать, но Дагфинн Бонд немедля пресек эту затею. С будущим королем подобные вольности недопустимы.

В палатке Инги и Хакона царила радость пополам с недоверием. Ошеломленный мальчик смеялся, и шутил, и никак не мог осознать, что все это правда. Хотя твердой уверенности пока не было. «Назавтра все может случиться, – говорила Инга. – Вдруг те, кто будет решать, передумают да и примут сторону Скули. Остается только надеяться, что ярл Скули не сочтет актом неприязни то, что Дагфинн Бонд явился на тинг с таким большим военным отрядом».

Всю ночь в палатке ярла Скули горели свечи. Он подолгу совещался со всеми вельможами, с какими только возможно, говорил громко и много. Все они отвечали учтиво, но обязательств ни один не давал. Вокруг конюшего слишком много дружинников, и речь господина Дагфинна прозвучала вполне однозначно. Под утро ярл понял, что опоздал. Все его приготовления пошли насмарку. Тринадцатилетний Хакон будет королем. Скули не хотел себе в этом признаться, но Дагфинн Бонд связал его по рукам и ногам. До поры до времени.

На следующий день тинг прямо дождаться не мог, как бы поскорее присягнуть Хакону. Привели старого Скервальда из Гаулардаля. Пусть мальчика провозгласит королем тот же человек, который пятнадцать лет назад провозгласил королем его отца, Хакона сына Сверрира. Что ж, ростом мальчик невелик, но взгляд у него решительный. Со слезами на глазах старик посмотрел на него, воздел руки и произнес:

– Присягаю тебе, Хакон, король Норвегии!

Разразилось ликование.

Хакон взмахнул рукой, призывая к тишине, и сказал:

– Первое наше повеление таково: отныне и впредь моя матушка будет зваться Инга мать короля.

Когда воротились первые участники Эйратинга, все в Нидаросе пришло в смятение. Никому здесь даже в голову не приходило, что рожденный в браке ярл Скули не станет королем. Куда же подевался архиепископ Гутторм? Почему его не было на месте? Не веря своим ушам, люди слушали, как лендрманы и дружина приняли присягу и стали воинами короля и ярла. Выходит, ярл по-прежнему был у власти – может, как правитель при короле Хаконе, пока тот не достигнет совершеннолетия? Один каноник, встретивши ярла Скули по дороге в королевские палаты, дерзнул сказать:

– Я слыхал, дело решено, господин?

– Ничего не решено! – прошипел Скули. – Окончательно и бесповоротно только правильное решение.

Это ярл Скули говорил и раньше, в другой связи. Он всегда так говорил, если что-то было ему не по нраву, но каноник об этом не ведал.

Теперь дружинники явились к Церкви Христа и потребовали от каноников вынести раку Олава Святого, чтобы король дал присягу. Каноники заперли двери, а звонари сказали, что если кто вынесет раку силой, без дозволения архиепископа, то будет предан анафеме. Казалось, вот-вот вспыхнет рукопашная, но подоспевший Дагфинн Бонд быстро утихомирил воинов. Рака подождет.

Последние дни были для короля Хакона куда более серьезным испытанием, чем думали многие. Инга мать короля, понимая мальчика, хотела, чтобы ему дали отдохнуть. Господин Дагфинн решил исключить все случайности и позаботился о круглосуточной охране молодого короля. Двенадцать отборных дружинников с оружием постоянно стояли на часах. Без предварительной договоренности и без надзора никто не входил; еду и питье подавали, только снявши пробу. Радостное ликование на тинге резко сменилось суровой необходимостью будней. Мальчик стал необычайно серьезен, прежде никто его таким не видел. За день-другой король Хакон повзрослел на несколько лет.

Очень скоро все уразумели, что если бы ярл Скули попытался захватить корону силой, без боя он бы ее не получил. Из фьордов нежданно-негаданно явилось великое множество кораблей с дружинниками из Бьёргвина и других городов. Корабли стояли в гавани, и случись что, конюший подаст им сигнал. Если Скули возьмется за оружие, он не сможет противостоять столь превосходящим силам. Хитроумный Дагфинн Бонд продумал все как надо. Скули вправду вынашивал планы захвата власти. Однако ж после разговоров со своими людьми он поневоле их изменил. Господин Дагфинн тоже знал от своих соглядатаев, что в Нидаросе зреют беспорядки.

Но до драки не дошло. Увидев в гавани лес мачт, ярл Скули тотчас отбросил эту возможность. Зато, чтобы выиграть время, он измыслил новую стратегию, а вместе нашел способ сохранить за собой львиную долю той власти, которая прежде была целиком сосредоточена в его руках.

На встрече с королем, господином Дагфинном и другими ярл сообщил, что считает себя регентом и опекуном – на несколько лет, оставшихся до совершеннолетия Хакона, после чего тот сможет править единолично. Все остолбенели. До сих пор никто об этом даже не заикался, хотя идея буквально напрашивалась сама собой. А Скули меж тем предложил кое-что еще, твердо зная, что на это они клюнут, а в итоге и регентство тоже будет за ним. Он вызвался сопровождать Хакона в парадном плавании вдоль побережья, чтобы все видели – между королем и ярлом нет ни малейшей неприязни.

Против такого предложения господину Дагфинну было нечего возразить – ведь это бы разом пресекло беспорядки. И вот они поднялись на борт; король Хакон, Инга мать короля и господин Дагфинн со свитой – на один корабль, новый регент, ярл Скули, со свитой – на другой. Дагфинн Бонд позаботился, чтобы обе партии плыли порознь. Флот направился в Бьёргвин. Малолетний король постоянно находился под охраной дружинников, которые не давали ему шагу ступить в одиночку.

Однажды на рассвете корабли обогнули Кварвен, и перед ними открылся Бьёргвин. Но что это? Вон там, у стен королевской крепости… Быть того не может! Там стояли на якоре два корабля, с оборванным такелажем, изрядно побитые непогодой. Не на этих ли кораблях ушел в свой крестовый поход Гаут Йонссон, лучший друг короля Хакона?

Еще не закончилась швартовка, а они уже услыхали всю историю из уст самого Гаута. Он стоял на причале, и настроение у него было превосходное. Крестовый поход Гаута Йонссона продолжался недолго. Набранная с бору да с сосенки команда, протрезвев, быстро охладела к плаванию в Святую землю, тем паче что большая часть жалованья была пропита еще до отплытия. Некоторое время они курсировали в Северном море, а через неделю-другую вошли в шхеры южнее острова Сторд. В конце концов собрался шторм. И тогда они начали опять пробиваться на север, чтобы укрыться в ближайшем порту – в Бьёргвине, и там корабли стали на якорь в Бухте, с оборванным такелажем, с изодранными парусами, явно выдержавшие в открытом море такую бурю, что просто чудом сумели добраться до гавани. Господь в мудрости своей не пожелал, чтобы Гаут Йонссон совершил крестовый поход.

Король Хакон был счастлив. Господин Дагфинн тихонько присоветовал ему по случаю возвращения пожаловать Гауту Йонссону Эльвесюссель. Король так и сделал, без колебаний, прямо на корабле, хотя не слишком хорошо представлял себе, где этот сюссель расположен. Годы спустя они частенько шутили, что господин Дагфинн не иначе как ясновидец. Только представьте себе: он знал, что господин Гаут будет ждать их в Бьёргвине, и с ходу придумал насчет Эльвесюсселя. И ведь по удачному стечению обстоятельств сумел разом отблагодарить всех трех братьев – Гаута, Аскеля и Арнбьёрна – за то, что некогда они спасли ему жизнь.

А на следующий день юный король Хакон, сбежав от своей охраны, отправился гулять по Бьёргвину и был найден за беседою с архидиаконом Аскелем Йонссоном, братом Гаута. Инга мать короля взяла с сына обещание, что больше такое не повторится. Правда, никто не надеялся, что он сдержит свое слово.

Начался июль 1217 года, и в Бьёргвине готовились приступить к разбирательству о наследстве, которое причиталось ярлу Скули после его брата, короля Инги. Защищать интересы ярла и на сей раз будет его родич Грегориус Йонссон, который взял себе в помощь еще одного родича, Паля Флиду. Оба понимали, что решение находится в руках войсковых вождей – хёвдингов, а их держит в руках Дагфинн Бонд. Так что вряд ли удастся добиться многого. Они чувствовали, что заранее было решено отдать ярлу Скули как можно меньше, и предчувствие их не обманывало.

Однако же ярл сдаваться не привык. Он немедля вскочил и взялся за дело сам, отстранив растерянных родичей. Скули произнес пламенную речь и в итоге нежданно-негаданно получил под свою руку третью часть страны и право на тамошние налоги, а также был утвержден как опекун Хакона впредь до его совершеннолетия. Хёвдинги оценили позицию человека, который не склонялся перед неудачей. Он так замечательно говорил и был один как перст – явно незаурядная личность, а на таких много напраслины возводят. И они его поддержали.