Андрей Константинов - Разработка

• Название: Разработка
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Полицейский детектив

Сотруднику уголовного розыска Валерию Штукину предлагают внедриться в структуру бывшего криминального авторитета Юнгерова, который, в свою очередь, решает направить для службы в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына.

С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…

---

Юнгеров заорал в восторге:

– Ай, молодца Вадик! Это серьезно, это полторы штуки долларов! Ой, порадовал! Все за счет заведения!

И, пародируя Олега Табакова в фильме «Человек с бульвара Капуцинов», добавил:

– «Это серьезно, Билл, это очень серьезно!»[11]

А разгул набирал обороты. Лариса, обнимая за талию Крылова, мотала головой от его очередной «военной истории»:

– …И тут, Ларисой, я со всего размаху ка-ак уебался!

Лариса втолковывала ему свое:

– Полковник, это все хуйня, ты пойми, женщину ведь тоже довести можно, особенно если без желания к ней.

– М-м-можно, – согласился Крылов, слизывая икринки, упавшие в декольте Ларисы. – Но ты послушай…

Обнорский с Женей начали играть в «коробок» на раздевание, причем предупредили, что при любом результате раздеваться они заставят следователя прокуратуры Ольгу. Ольга хохотала и ловила рукой коробок… Денис вызвонил свою девушку – приехали четыре, и все такие – ВАУ! Других-то, собственно, и не ждали. Вновь прибывшим налили штрафные, и особо буйные поехали с ними кататься на снегоходах. Разумеется, где-то через километр все вошли в один и тот же сугроб. К ним была отправлена спасательная экспедиция. Водитель Юнгерова молча доставил всех обратно живыми и невредимыми. Он даже не сказал «Дела!» – хотя две девицы уже были без бюстгальтеров. Потом приехало варьете в костюмах Снегурочек – (все ж таки Новый год, хотя и Старый, о котором все как-то подзабыли в суете), но их канкан перешибла своим балерина Шереметьева, уже вернувшаяся к тому времени со второго этажа в колготках другого цвета и без одной сережки. Потом один искусствовед из Эрмитажа (доктор наук, между прочим) плясал на бис гопака в рыцарских доспехах – в домике Юнгерова этих рыцарей было несколько, дань прошлой моде, все на них постоянно натыкались. Потом хором пели казачьи песни. Потом мастер спорта по лыжам и следователь прокуратуры Оля все-таки сломалась под словесным поносом Обнорского и стала исполнять стриптиз, но почему-то в режиме чечетки. Известный режиссер и профессор-математик боролись на руках, причем математик громко матерился, но почему-то только на английском и французском. Режиссер во время поединка заснул…В минуту просветления Юнгеров вдруг осознал, что сидит в обнимку с вазой, полной черной икры. При этом он светски беседовал с Федором Степановичем Бессчастных – профессором Первого медицинского института и ныне наимоднейшим в Питере диетологом. Александр Сергеевич брезгливо тыкал в икру ложкой и излагал свой взгляд на диеты и раздельное питание.

– …Меня, когда на первое свидание трехсуточное в лагере вызвали – первая мысль: поем! А на столе в комнате свиданий – три рюкзака со всем-всем. Я поковырялся в них и ужаснулся: не хочу! Прошло полдня, я – снова к еде и снова – не очень! Твою мать! И вдруг понимаю, что хочу лагерного пустого горохового супа с крупно порезанной картошкой! Хоть ты тресни… И до сих пор того супа хочу, да разве такой сваришь… А это все, что на столе стоит – это не еда. Это – тема для социологов: «Что нужно держать у себя в холодильнике, чтобы ощущать свою принадлежность к классу угнетателей».

Юнкерс вздохнул со всхлипом, бухнул ложку черной икры в бокал с вином, перемешал, выпил и скривился:

– Господи, хуйня какая!

– Очень верное замечание, батенька! – согласился с ним профессор. – Я вам так скажу: я вот срочную на Балтийском флоте… Так вот: макароны по-флотски – самая здоровая пища. Но – настоящие. Их надо есть после четырех часов качки в море. Потом – блевать. Это очень полезно.

– Блевать?

– Блевать, сударь мой, непременно блевать! Сейчас этого многие недооценивают… И еще – селедка! Очень серьезный продукт. Еще викинги… Да можно пример и из более близкой истории привести: вы знаете, что комендант Шлиссельбургской крепости кормил заключенных народовольцев селедкой каждый день?

– Во зверь! – ужаснулся Юнгеров. – Сатрап какой…

– Напротив, батенька! – торжествующе воздел указательный палец вверх профессор-диетолог. – В селедке – все витамины и другие очень полезные организму соединения. Узники выходили из заключения просто гвардейцами: волосок к волоску, с румянцем на щеках и с крепкими зубами!

– Угу, – сказал Александр Сергеевич, переваривая информацию. – Действительно. Тогда я сейчас селедочки нам найду, раз такое дело…

Найти селедку ему помешала вырулившая откуда-то Лариса – довольная и раскрасневшаяся:

– Юнгеров, ты меня хорошо знаешь?!

– Надеюсь, – опасливо ответил Александр Сергеевич.

– Тогда… Такое дело, Саш… Мы бы хотели с твоим начальником уголовного розыска где-нибудь выпить… Вдвоем.

Юнкерс хмыкнул понимающе:

– Выпить – хоть тони… Если завтра стыдно не будет – значит, не утонула.

– Ну-у, Саш…

– Ладно, ладно… Второй этаж, комната с сиреневой ванной. Ты же сибаритка.

– Спасибо, любимый! Мне ведь тоже надо как-то мстить тебе за твоих баб!

– О как! А сейчас разве в этом дело?

Лариса отвела глаза и вздохнула:

– Саша, он – настоящий полковник!

Юнкерс погладил ее по голове:

– Я рад, если вам с Крыловым хорошо. Честно. Только раз уж так все складывается – не сводите все к одному блядству. Вы достойны друг друга…

Лариса ушла искать своего настоящего полковника, бросив на прощание загадочную фразу: «Если что – ты знаешь, где нас найти».

И вот уже после этого Александр Сергеевич нажрался наконец-то до полной отключки памяти. Ему ничего не снилось, только под утро, перед самым пробуждением, выплыло откуда-то лицо Егора Якушева. Юнкерс даже во сне удивился – Егор никогда в жизни ему не снился. Волга – да, бывало, а вот Егор – никогда…

…Пробуждение было трудным. Открыв глаза, Юнкерс нашел себя в громадной кадке вокруг пальмы в зимнем саду. Рядом на кремовом рояле спал Обнорский – почему-то босой, но с женской туфлей в одной руке. Туфля, судя по всему, принадлежала следователю Оле.

– Дела, – сказал Александр Сергеевич и сам испугался своего голоса. Он откашлялся, собрался с силами и крикнул: – Люди-и! Есть живые? Давайте опохмеляться, лю-юди-и…

…Опохмелялись уже, конечно, не так люто, как выпивали накануне. Пошатнувшееся здоровье поправили хорошей парилкой и купанием в бассейне, а для желающих организовали и прорубь в озере. Потом все ели уху с костра и делились обрывочными воспоминаниями о празднике, напрасно пытаясь составить целостную картину. Всем было очень хорошо, а потому, когда повеяло легкой грустью от того, что праздник закончился – все как-то разом заторопились в Питер – чтобы грусть эта не успела стать сильной. Прощаясь, Юнгеров спросил сразу всех:

– Народ, я вас не сильно замучил?

Ответила за всех балерина Шереметьева, твердо поддерживавшая за локоть несколько размякшего эфэсбэшника Лагина:

– Народ с радостью встречает… освободительную армию батьки Бурнаша![12]

Так что разъезжались с хохотом и шутками, несмотря на дрожь в руках и тяжесть в головах…

Когда все гости отбыли, Александр Сергеевич побродил по дому (он, кстати, пострадал не сильно, по крайней мере, снесенных стен хозяин не обнаружил), попарился еще разок, поплавал в бассейне и, завалившись на кровать в своей спальне, нажал на пульт телевизора. Случайно он попал на какой-то добротный гангстерский фильм. В экране на всю стену кто-то надрывался: «Обыщите все кругом!… Найдите его!…» А потом стильные мужчины в галстуках все время стреляли и бегали друг за другом.

«Если бы все было так просто!» – усмехнулся невесело Юнгеров и начал было задремывать. Но вдруг еще один эпизод на экране заставил его почему-то вздрогнуть. Один из персонажей фильма – гробовщик – объяснял какому-то парню: «Я просто приехал в этот город, чтобы заработать деньжат. Что за город без гробовщика? Я имею право узнать, чем все это закончится! Будем партнерами? Ты же не будешь стрелять в спину?» Собеседник гробовщика пожал плечами и ответил: «Я делал вещи и похуже!»

У Александра Сергеевича неизвестно с чего заныло сердце. Он выругался, подумал, что пить надо все-таки меньше, дождался пальбы на экране и под нее, успокоенный, наконец-то уснул.

В эту ночь ему снились сны – разные и, в основном, беспокойные. А под утро приснился сон вовсе нехороший. Увидел Александр Сергеевич лицо одного, ныне покойного, старого знакомого. Знакомец был при жизни человеком неприятным и подлым, хотя улыбался всегда красиво. Вот с такой красивой улыбочкой покойник во сне открыл Юнгерову дверь, через которую Александр Сергеевич вышел к берегу заросшего пруда. На песчаном берегу в старинном кресле сидела задумчивая старуха, которая долго разглядывала Юнгерова, а потом сказала: «Вот и снова я, касатик…» Юнкерс проснулся со стучащим сердцем и в холодном поту. Он был человеком абсолютно не суеверным и ни в какие вещие сны не верил, а над теми, кто любил порассуждать на эту тему, всегда остроумно издевался. Но дело в том, что эту старуху Юнгеров уже однажды видел во сне. Это было в ночь перед его арестом.