В Брачев - Богатыри русского политического сыска

• Название: Богатыри русского политического сыска
• Автор: В Брачев
• Жанр: История

---

Одна из черногорок, - писал об этой истории С.Ю.Витте, - была в Париже, - она потребовала к себе заведовавшего там нашей тайной полицией Рачковского и выразила ему желание, чтобы Филиппу разрешили практиковать и дали ему медицинский диплом. Конечно, Рачковский объяснил этой черногорской принцессе всю наивность ее вожделения, причем недостаточно почтительно выразился об этом шарлатане. С тех пор он нажил в ней при дворе опасного врага .

Когда же в 1902 году мосье Филипп появился по приглашению царя в Петербурге, опекавший его здесь дворцовый комендант генерал-адъютант П.П.Гессе запросил отзыв П.И.Рачковского о Филиппе. Подготовленный им документ Рачковский привез из Парижа в Петербург, куда приезжал по делам [106].

Ранее, нежели представить его Гессе, он прочел его Д.С.Сипягину, который заявил, что как министр внутренних дел, он ничего об этом рапорте не знает, так как он ему не адресован, а как человек, советует бросить его в топившийся камин. Однако Рачковскнй пренебрег советом и выполнил свой долг, передав рапорт по назначению. Это и решило его судьбу. Пока министром внутренних дел оставался благороднейший и честнейший человек Д.С.Сипягин, Рачковского не трогали, так как он по части своей профессии имел несомненные заслуги в Париже. Но после того, как Сипягина безвинно злодейски убили, и вступил на пост министра внутренних дел Плеве, с Рачковским быстро расправились [107]. Такова версия С.Ю.Витте, рисующая Рачковского человеком принципов и жертвой грязных интриг черномазой принцессы . Однако большинство исследователей не склонны видеть в Рачковском человека принципов и доказывают, что не ограничившись официальным рапортом о темном прошлом Филиппа, он написал еще и письмо па имя вдовствующей императрицы Марии Федоровны с разоблачением вредного влияния лионского старца на ее сына ( агент масонов и прочее). Императрица имела крупный разговор с Николаем II и не скрыла источника полученных ею сведений о Филиппе. Царь был страшно разгневан, вызвал к себе Плеве, тогда уже министра внутренних дел, и горько жаловался на подлеца Рачковского . Плеве, давно уже, со времен Дегаева, не любивший Рачковского и боявшийся его, воспользовался удобным случаем, вызвал телеграфом Рачковского в Петербург для выяснения его проделок и начначил над ним следствие. Но сильные друзья (среди них дворцовый комендант П.П.Гессе) выручили. Следствие было прекращено. Рачковский же был выслан сначала в Брюссель, а потом в Варшаву [108].

Существовало ли в действительности личное письмо П.И.Рачковского на имя императрицы, или же речь идет все же о Записке , посланной им П.П.Гессе, мы не знаем. Да это в данном случае не столь уж существенно. Более важно другое. Записка была составлена В.К.Плеве 13 июля 1903 года. П.И.Рачковский же, как видно из его личного дела, был уволен от службы 15 октября 1902 года. Со времени отставки Петра Ивановича прошло уже восемь месяцев. Другими словами, Рачковского сначала уволили, а потом уже стали собирать на него компромат . Очевидно, что появление Записки было связано не столько с увольнением Рачковского (оно к этому, времени было свершившимся фактом), сколько с трудами комиссии по служебному расследованию деятельности бывшего руководителя Заграничной агентуры в Европе. Безоглядно доверять этому сомнительному документу, вытащенному в январе 1905 года на свет божий с целью недопущения возвращения Рачконского на государственную службу, нельзя.

Вернемся, однако, к пребыванию П.И.Рачковского в Варшаве в 1903-1904 годах, где он занял должность советника по административным и юридическим вопросам при уже упоминавшемся акционерном металлургическом обществе Гута Банкова [109]. Оклад, который положили ему акционеры общества - 10 тысяч рублей в год, впечатляет: это на три тысячи больше, чем усиленная пенсия Рачковского из специальных сумм Департамента полиции. Пенсия ему, правда, была дана под условием, что он не уедет во Францию. В материальном плане Петр Иванович был теперь вполне обеспеченным человеком. Однако не хлебом единым жив человек, и в письмах к друзьям Рачковский не жалел сарказма в отношении своих недругов и, в частности, В.К.Плеве.

Слава его, - писал он своему и покровителю П.П.Гессе, - растет не по дням, а по часам: не сегодня-завтра Плеве очутится в роли диктатора всероссийского [110]. Убийство Плеве 15 июля 1904 года эсером-террористом Сазоновым и последовавшее вслед за этим триумфальное возвращение Рачковского на службу в Департамент полиции не осталось незамеченным современниками.

Так возникла версия о причастности П.И.Рачковского к подготовке убийства В.К.Плеве. Восходит она к откровениям бывшего агента Варшавской охранки М.Е.Бакая. В 1904 году после отставки П.И.Рачковский поселился в Варшаве и часто наведывался в охранное отделение, наводя различного рода справки.

Вот здесь-то, согласно его версии, в январе 1904 года и произошла встреча Рачковского с Азефом. Сам Азеф якобы совсем не хотел этого убийства - оно для него было вредно. Департамент полиции был того же мнения, но вот на сцену ваступает Рачковский, бывший воспитатель Азефа. Он высказывает желание убрать Плеве, но не для того, чтобы ему отомстить, а чтобы снова самому двинуться по служебной лестнице. Если Азефу невыгодно было допускать убийства Плеве в интересах своего положения, то ему было гораздо выгодней снова видеть у власти Рачковского, который его вынянчил и пробил широкую дорогу в революционную среду [111].

Любопытно, что сам Азеф не отрицал своего посещения Варшавы в 1904 году [112], но настаивал на том, что был там по поручению М.Р.Гоца и с Рачковским не встречался. Правдивость его заявления была оспорена В.К.Агафоновым. У меня есть сведения, - отмечал он, - что и в Брюсселе и в Варшаве Рачковский виделся со старым своим приятелем Евно Азефом [113].

Однако каких-либо документальных данных в доказательство своей версии о старой дружбе Рачковского и Азефа он не привел. Не смогли привести их и другие сторонники версии о раннем (с 1902 года) знакомству П.И.Рачковского и Е.Ф.Азефа - начиная от В.Л.Бурцева и кончая Ф.М.Лурье и В.М.Жухраем.

Любопытен в связи с этим комментарий на эту тему чиновника особых поручений Департамента полиции Л.А.Ратаева. Все это прекрасно, заявил он после разоблачений В.Л.Бурцева, - но на беду мне-то ближе, чем кому-либо известно, что вся эта история - выдумка, и при том ни на чем не основанная. Быть может, Рачковскнй знал или подозревал, что Азеф состоял сотрудником Департамента полиции, но я достоверно знаю и ручаюсь, что никогда ни в прямых, ни в косвенных отношениях он с Азефом не, состоял, и в глаза его не видел до 8 августа 1905 года, когда, подав в отставку, я передал того в его распоряжение, как лицу, поставленному в то время во главе политического сыска [114].

Поскольку, в отличие от откровений М.Е.Бакая, цитируемое письмо Ратаева писалось не для публики, степень доверия к нему весьма высока. Категорически отрицал свое знакомство с П.И.Рачковским до лета 1905 года и Е.Азеф [115].

Можно таким образом констатировать, что несмотря на пикантность версии о причастности Рачковского к убийству В.К.Плеве, каких-либо оснований для ее поддержки не имеется.

С убийством В.К.Плеве главное препятствие на пути возвращения Рачковского на государственную службу исчезло. Конечно, за него хлопотали (П.П.Гессе, И.Ф.Манасевич-Мануйлов). Однако, решающую роль сыграла, скорее всего, крайне нестабильная политическая ситуация в стране в условиях начинавшейся революции и неопытности по сыскной части нового петербургского генерал-губернатора, товарища министра внутренних дел генерал-майора Д.Ф.Трепова. В Рачковском, несомненно, нуждались. Необходимость воспользоваться познаниями и служебной опытностью г. Рачковского для целей вверенного ему управления - именно так аргументировал Ф.Д.Трепов в своем докладе на высочайшее имя от 24 января 1905 года цель его возвращения на государственную службу [116].

Вот я стар. Никуда уже не гожусь. А заменить меня некем , - не без гордости отмечал в связи с этим в своем разговоре с Георгием Гапоном Рачковский [117].

5 января 1905 года высочайшим приказом по гражданскому ведомству он был назначен чиновником особых поручений IV класса сверх штата при Министерстве внутренних дел с откомандированием его в непосредственное распоряжение С.-Петербургского генерал-губернатора [118].

По ходатайству Д.Ф.Трепова за ним полностью сохранялась полученная им из сумм департамента полиции пенсия в 7 тысяч рублей в год. Кроме того, Рачковскому разрешено было помимо государственной службы состоять еще и в качестве советника по административным делам при металлургическом обществе Гута Банкова . Жалеть об этом Д.Ф.Трепову не пришлось, так как вскоре выяснилось, что он не ошибся в своем выборе. П.И.Рачковский действительно показал себя деятельным и знающим сотрудником. 2 июня 1905 года по представлению Трепова П.И.Рачковский был откомандирован в его распоряжение с поручением ему надзора за розыскной деятельностью и производством в Департаменте полиции дел о государственных преступлениях. 4 июля новое положение Рачковского было упрочено поручением вступить в исправление должности вице-директора Департамента полиции с предоставлением ему права подписи и скрепления бумаг за директора [119]. Наконец, по представлению все того же Трепова 27 июля 1905 года директор Департамента полиции и вовсе был освобожден от заведывания делами, относящимися до государственных преступлений и розыска по ним, с возложением этих обязанностей на П.И.Рачковского. В связи с этим Рачковский получил весьма широкие права; 1) руководства розыском по делам о государственных преступлениях, осуществляемых на месте охранными отделениями и чинами отдельного корпуса жандармов; 2) надзор за производством чинами Корпуса жандармов и Департамента полиции в порядке 1035 ст. Уст. Уг. судопроизводства дознаниям по делам о государственных преступлениях; 3) надзор за осуществлением на местах гласного надзора над лицами сему надзору подчиненных , и негласного за лицами сомнительной благонадежности ; 4) вопросы, связанные с учреждением и устройством на местах органов политического розыска; 5) участия в особом совещании по делам об административной высылке, на правах его члена [120].