Рэй Брэдбери - Чикагская бездна

• Название: Чикагская бездна
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Научная Фантастика

---

Брэдбери Рэй Чикагская бездна

Рэй Бредбери

Чикагская бездна

Этот старик забрел в почти безлюдный парк под тусклым апрельским небом в полдень, вместе с легким ветерком, тянувшим откуда-то из воспоминаний о зиме. Его волочившиеся ноги были в покрытых желто-коричневыми пятнами обмотках, волосы длинными седыми патлами торчали во все стороны, как и его борода, в которой прятался рот, казалось дрожавший от неистребимого желания откровенничать.

Он медленно посмотрел назад, словно там, в сгрудившихся руинах, в беззубом силуэте города, потерял столько вещей, что никак не мог сообразить, что именно. Ничего не найдя, он побрел дальше, пока не нашел скамьи, на которой в одиночестве сидела женщина. Окинув ее изучающим взглядом, он качнул головой, присел на дальнем уголке скамьи и больше не смотрел на нее.

Три минуты он сидел с закрытыми глазами, рот его не переставал шевелиться, голова двигалась, словно носом чертила в воздухе единственное слово. Дописав, он открыл рот и внятно, отчетливым голосом произнес его:

- Кофе.

Рот у женщины приоткрылся, она оцепенела.

Узловатые пальцы старика запрыгали, разыгрывая пантомиму на невидимой салфетке у него на коленях.

- Ключиком - раз! Ярко-красная банка с желтыми буквами! Сжатый воздух - с-с-с! А теперь протыкаем фольгу - ш-ш-ш! Как змея!

Словно от пощечины, женщина мотнула головой и с ужасом, как зачарованная, уставилась на двигающийся язык старика.

- Запах, аромат, благоухание. Налитые, темные, дивные бразильские зерна, свежий помол!

Вскочив на ноги, шатаясь, как подстреленная, женщина нетвердо шагнула прочь.

Старик широко раскрыл рот: "Нет, я..."

Но она уже побежала, и вот ее нет.

Старик вздохнул и поплелся по парку, пока не подошел к скамье, на которой сидел молодой человек, поглощенный заворачиванием сушеной травы в маленький квадратик тонюсенькой бумаги. Нежно, почти ритуально его тонкие пальцы расправляли траву, он с дрожью свернул трубочку, сунул ее в рот и, как загипнотизированный, прикурил. Он откинулся назад, зажмурился от вожделения, вбирая ртом и легкими странный вонючий воздух.

Старик проследил за унесшимся с полуденным ветерком дымком и произнес:

- "Честерфилд".

Молодой человек изо всех сил стиснул коленки.

- "Рейлиз", - произнес старик. - "Лаки страйкс".

Молодой человек уставился на него.

- "Кент". "Кул". "Мальборо", - произнес старик, не глядя на него. - Были такие сигареты. Белые, красные, янтарные, цвета зеленой травы, небесно-голубые, чистого золота, с красным пояском из пленки наверху, с треском срывали вместе с целлофаном, и синяя марка госпошлины...

- Заткнись, - буркнул молодой человек.

- Покупаем в аптеке, у газировщицы, в подземке...

- Заткнись...

- Успокойся, - сказал старик. - Знаешь, это я от твоего дыма задумался...

- Нечего задумываться, - молодой человек повернулся так резко, что самокрутка выпала и рассыпалась на его коленях. - Смотри, что из-за тебя наделал!

- Извини. Такой чудный день, такой дружеский.

- Никакой я тебе не друг.

- Мы все теперь друзья, иначе зачем же жить?

- Друзья? - фыркнул молодой человек, бесцельно перебирая рассыпавшуюся траву и бумажку. - Может, и были "друзья" тогда, в семидесятые, но сейчас...

- Семидесятые. Ты, наверное, еще малышом был. Тогда еще были "Баттер фингерз" в ярко-желтой обертке. "Бейби руфс". "Кларк Барз" в оранжевом фантике. "Милки уэйз" - будто все мироздание проглатываешь - звезды, кометы, метеоры. Вкусно.

- Вовсе не было вкусно, - молодой человек вдруг поднялся. - Что это с тобой?

- Я помню грейпфруты и лимоны - вот что со мной. Ты помнишь апельсины?

- Черт побери, конечно. Проклятье, апельсины. Хочешь сказать, я врун? Хочешь обидеть? Ты что, свихнулся? Не знаешь, что ли, закона? А я ведь могу тебя сдать, знаешь ты?

- Знаю, знаю, - старик пожал плечами. - Погода сбила с толку, захотелось сравнить...

- Сравнить слухи, вот что тебе скажут в полиции, спецполицейские, так и скажут, слухи, из-за тебя, ублюдок, еще в историю влипнешь.

Он схватил старика за лацканы, они затрещали, пришлось вцепиться снова, собрать их в кулак, и он заорал сверху вниз в лицо старику: "С каким бы удовольствием я вытряс из тебя душу! Так давно никому не врезал..."

Он тряхнул старика. От этого захотелось толкнуть, когда он его толкнул, то, само собой, добавил кулаком, а там уж распалился и принялся его дубасить, и скоро на старика дождем посыпались удары, а он стоял, будто в грозу под потоками ливня, и только пальцами отводил удары, от которых его щеки, плечи, бровь, шея покрылись кровью, а молодой человек выкрикивал марки сигарет, со стоном выдавливал названия конфет, изрыгал имена сигар, со слезами в голосе вопил о сластях, пока старик не рухнул на землю и, содрогаясь, не покатился под ударами ног. Молодой человек остановился и заплакал. При этом звуке съежившийся и стиснувший от боли зубы старик отнял пальцы от расквашенного рта и с изумлением воззрился на своего противника. Молодой человек рыдал.

- Пожалуйста... - взмолился старик.

Молодой человек зарыдал еще сильнее, он заливался слезами.

- Не плачь, - сказал старик. - Не вечно же мы будем голодать. Перестроим города. Послушай, я вовсе не хотел, чтобы ты расплакался, а только чтобы ты задумался. Куда мы идем? Что делаем? Что наделали? Ты не меня бил. Ты хотел побить кого-то другого, а я тебе просто подвернулся под руку. Гляди, я уже сижу. Со мной все в порядке.

Молодой человек перестал плакать и с высоты своего роста заморгал на старика, и тот выдавил кровавую улыбку.

- Ты... нельзя, чтобы ты повсюду болтался, - сказал молодой человек, - и сеял горе. Я на тебя наведу управу!

- Погоди, - старик с трудом встал на колени. - Нет.

Но молодой человек с воплем бросился из парка. Оставшись один, старик, не поднимаясь на ноги, стал ощупывать свои кости, подобрал среди гравия свои окровавленные зубы и с грустью перебирал их.

- Вот дурак, - раздался голос.

Старик посмотрел назад и вверх. Неподалеку, прислонившись к дереву, стоял худой человек лет сорока, на его длинном, бледном лице были написаны усталость и любопытство.

- Вот дурак, - повторил он.

Старик раскрыл рот:

- Вы стояли там все время и ничего не делали?

- Драться с одним дураком за другого? Ну, нет уж. Незнакомец помог ему встать на ноги и отряхнул его. - Я дерусь, когда дело того стоит. Давайте-ка, пошли ко мне домой.

Старик снова разинул рот:

- Зачем?

- Парень в любой момент может вернуться с полицией. Я не хочу, чтобы вас увели у меня из-под носа, вы слишком дорогой товар. Я слышал про вас, много дней искал. И, нужно же, стоило вас найти, как вы снова беретесь за свои знаменитые штучки. Что это вы брякнули тому парнишке, что он как с цепи сорвался?

- Я говорил про апельсины и лимоны, конфеты, сигареты. Я было вспомнил все надувные игрушки, вересковые трубки, палочки для чесания спины, когда он спустил на меня собак.

- А я его почти что и не виню. Меня и самого подмывало задать вам трепку. Давайте, давайте-ка поживее. Вон уже и сирена, быстрее!

И они торопливо ушли в другую сторону, к выходу из парка.

Он пил домашнее вино, потому что это было легче. Еда должна подождать, пока голод возьмет верх над болью в разбитой губе. Он прихлебывал и кивал головой.

- Хорошо, большое спасибо, хорошо.

Незнакомец, который поспешна увел его из парка, сидел напротив него за легким кухонным столиком, а жена незнакомца ставила на замызганную скатерть разбитые и склеенные тарелки.

- Эта драка, - наконец произнес муж. - Как это произошло?

От этих слов жена почти выронила тарелку.

- Успокойся, - сказал муж. - За нами не следили. Продолжайте, старик, расскажите-ка, отчего это вы будто святой, только что снятый с креста? Знаете, а ведь вы знаменитость. Все о вас слышали. Многим хотелось бы встретиться с вами. Я сам первый, я хочу знать, какая сила толкает вас. Итак?

Но старик был весь поглощен одними овощами на выщербленной тарелке перед ним. Двадцать шесть, нет, двадцать восемь горошин! Он насчитал неслыханное количество! Он нагнулся над невиданными овощами, словно молящийся над святыми четками. Двадцать восемь восхитительных горошин плюс несколько строчек полусырых спагетти гласили, что сегодняшний бизнес был недурен. Но проглядывавшие из-под прядей макарон трещины на поверхности тарелки свидетельствовали, что все эти годы бизнес был просто никуда. Старик навис над тарелкой, считая и пересчитывая, подобно огромной и непонятной птице, с лету шлепнувшейся, чтобы перевести дух в этой промозглой квартире, и наконец сказал наблюдавшему за ним самаритянину:

- Эти двадцать восемь горошин напомнили мне кино, которое я видел в детстве. Комик - знаете это слово? - смешной человек из этого фильма, встретил сумасшедшего в ночном заведении...

Муж с женой негромко рассмеялись.

- Нет, это еще не шутка, простите, - извинился старик. Сумасшедший посадил комика за пустой стол, никаких ножей, никаких вилок, никакой еды. И крикнул: "Обед подан!" Боясь, что он его убьет, комик решил подыграть. "Превосходно!" - воскликнул он, прикидываясь, будто жует бифштекс, овощи, десерт. Он откусывал пустоту. "Отлично", - и глотал воздух. "Удивительно!" Э... теперь можете смеяться.