Мэрион Брэдли - Король-олень (Туманы Авалона - 3)

• Название: Король-олень (Туманы Авалона - 3)
• Автор: Мэрион Брэдли
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Ты не понимаешь! - с пылом воскликнул Ланселет. - Ее отдали Артуру, словно овцу на ярмарке, словно вещь, потому что ее отец хотел породниться с Верховным королем, а она была ценой сделки! И все же она слишком верна, чтобы роптать...

- Я не сказала ни слова против нее, Ланселет, - напомнила ему Моргейна. - Все обвинения родились в твоем разуме, а не на моих устах.

"Я могла бы заставить его возжелать меня", - подумала она, но эта мысль отдавала затхлостью и пылью. Однажды она уже сыграла в эту игру. Да, тогда он желал ее - но при этом боялся, как боялся саму Вивиану, боялся до ненависти - именно потому, что желал. Если король велит, он возьмет ее в жены - и в самом скором времени возненавидит.

Ланселет, собравшись с силами, взглянул Моргейне в глаза.

- Ты прокляла меня, - и я воистину проклят, можешь мне поверить.

И внезапно застарелый гнев и презрение растаяли. Ведь это все-таки был Ланселет! Моргейна взяла его ладонь двумя руками.

- Не стоит из-за этого мучиться, кузен. Это было давным-давно, и я не думаю, чтобы кто-либо из богов или богинь стал прислушиваться к словам разъяренной девчонки, которая сочла себя отвергнутой. А я и была всего лишь разъяренной девчонкой.

Ланселет глубоко вздохнул и снова принялся расхаживать. Наконец он произнес:

- Сегодня вечером я мог убить Гавейна. Я рад, что ты остановила нас, хотя бы и при помощи той богохульной шутки. Я... мне всю жизнь приходится сталкиваться с этим. Еще при дворе Бана, когда я был мальчишкой, я был красивее, чем Гарет сейчас, и при дворе в Малой Британии, и много где еще красивый мальчик должен блюсти себя даже строже, чем девушка. Но никакой мужчина не замечает таких вещей и не верит в них, пока это не коснется его самого, - он считает разговоры об этом всего лишь развязными шутками. Было время, когда я и сам так думал, а потом было время, когда я думал, что никогда не смогу стать иным...

Он надолго умолк, глядя на каменные плиты двора.

- И потому я готов был вступить в связь с женщиной, с любой женщиной да простит меня Господь, даже с тобой, с приемной дочерью моей матери, с девой, посвященной Богине, - но мало какой женщине удавалось хоть немного взволновать меня, пока я не увидел... пока не увидел ее.

- Но она - жена Артура, - сказала Моргейна.

- О Боже! - Ланселет развернулся и врезал кулаком в стену. - Неужели ты думаешь, что я не терзаюсь из-за этого? Он мой друг. Если бы Гвенвифар отдали за любого другого мужчину, я давно увез бы ее в свои владения... Мускулы на шее Ланселета судорожно задвигались, словно он пытался сглотнуть. - Я не знаю, что с нами будет. А Артуру нужен наследник, которому он мог бы передать королевство. Судьба Британии важнее нашей любви. Я люблю их обоих - и страдаю, Моргейна, отчаянно страдаю!

Взгляд его сделался неистовым, и на мгновение Моргейне почудилось, что в нем промелькнуло безумие. И все же она не удержалась от мысли: "Могла ли я что-нибудь, ну хоть что-нибудь сказать или сделать той ночью?"

- Завтра, - сказал Ланселет, - я попрошу Артура услать меня прочь с каким-нибудь трудным заданием - пойти и разделаться с драконом Пелинора, покорить диких северян, живущих за римским валом, - неважно, с каким, Моргейна. Все, что угодно, лишь бы подальше отсюда...

На миг в его голосе прорвалась печаль, из тех, что невозможно выплакать, и Моргейне захотелось обнять Ланселета, прижать к груди и покачать, словно младенца.

- Думаю, я действительно мог сегодня убить Гавейна, если бы ты не остановила нас, - сказал Ланселет. - Конечно, он всего лишь пошутил, но он умер бы от страха, если бы знал... - Ланселет отвел взгляд и в конце концов шепотом произнес: - возможно, он сказал правду. Мне следовало бы забрать Гвенвифар и бежать вместе с ней, пока при всех дворах света не начали судачить об этом скандале, - о том, что я люблю жену своего короля, - и все же... это Артура я не могу покинуть... не знаю - вдруг я люблю ее лишь потому, что тем самым я становлюсь ближе к нему...

Моргейна вскинула руку, пытаясь заставить Ланселета замолчать. Она не хотела этого знать - она не могла этого вынести. Но Ланселет даже не заметил ее жеста.

- Нет-нет, я должен хоть с кем-то поговорить об этом, или я умру Моргейна, ты знаешь, как впервые случилось, что я возлег с королевой? Я давно любил ее, с тех самых пор, как впервые увидел - тогда, на Авалоне, но думал, что до конца дней своих так и не утолю эту страсть - ведь Артур мой друг, и я не хочу предавать его, - сказал он. - И она, она... никогда не думай, что она искушала меня! Но... но на то была воля Артура. Это случилось в Белтайн... - И он принялся рассказывать, а Моргейна стояла, оцепенев, и в голове у нее билась одна-единственная мысль: "Так вот как подействовал талисман... Лучше бы Богиня поразила меня проказой, прежде чем я дала его Гвенвифар!"

- Но это еще не все, - прошептал Ланселет. - Когда мы вместе легли в постель - никогда, никогда такого не бывало... - он сглотнул и сбивчиво заговорил, с трудом подбирая слова, которые Моргейне было не под силу слушать. - Я... я коснулся Артура... я прикоснулся к нему... Я люблю ее, о Боже, я люблю ее, не пойми меня неправильно - но, если бы она не была женой Артура, если бы не... наверное, даже она...

Он задохнулся и не сумел закончить фразу. Моргейна застыла на месте; она была потрясена до потери речи. Неужто такова месть Богини - что она, столь долго без надежды любившая этого мужчину, стала поверенной его тайн и тайн женщины, которую он любит, что ей пришлось стать наперсницей всех его тайных страхов, в которых он никому больше не мог сознаться, всех непостижимых страстей, что бушевали в его душе?

- Ланселет, тебе не следует говорить об этом со мной. Поговори с каким-нибудь мужчиной - с Талиесином, с каким-нибудь священником...

- Да что об этом может знать священник?! - в отчаянье воскликнул Ланселет. - Должно быть, ни один мужчина не испытывал ничего подобного видит Бог, я достаточно наслышан о том, чего желают мужчины - они ведь только об этом и говорят, и время от времени кто-нибудь из них сознается, что мог бы пожелать чего-то странного. Но никто, никто и никогда не желал ничего настолько странного и дурного, как я! Я проклят! - выкрикнул Ланселет. - Это моя кара - за то, что я пожелал жену своего короля. За то я и связан этими чудовищными узами. Даже Артур, узнай он об этом, стал бы ненавидеть и презирать меня. Он знает, что я люблю Гвенвифар, - но такого даже он не смог бы простить. И Гвенвифар - кто знает, не стала бы она, даже она, относиться ко мне с ненавистью и презрением...

Голос его сорвался.

Моргейна не знала, что тут можно сказать. Единственное, что пришло ей на ум, - это слова, которым ее некогда научили на Авалоне:

- Богиня знает, что творится в людских сердцах. Она утешит тебя.

- Но от такого отвернется и Богиня, - с ужасом прошептал Ланселет. - И как быть человеку, для которого Богиня предстает в облике матери, выносившей его? Я не могу прийти с этим к ней... Я уже почти готов броситься к ногам Христа. Его священники говорят, что он может простить любой грех, каким бы ужасным он ни был, как простил он тех, кто распинал его...

- Что-то я не замечала, чтобы христианские священники относились к грешникам с такой добротой и всепрощением, - резко сказала Моргейна.

- Конечно, ты права, - согласился Ланселот, уставившись невидящим взглядом на каменные плиты. - Никто мне не поможет - до тех самых пор, пока я не погибну в битве или не ускачу отсюда, чтобы броситься в пасть дракону.

Он поддел носком сапога кустик травы, пробившийся сквозь трещину в камне.

- И, конечно же, грех, добро и зло - это все ложь, придуманная жрецами и обычными людьми. А правда в том, что мы вырастаем, увядаем и умираем, в точности как эта трава.

Ланселет развернулся на каблуках.

- Что ж, пойду делить с Гаретом его бдение - я ведь пообещал. По крайней мере, его любовь ко мне невинна... он любит меня, как младший брат или как сын. Если б я верил хоть единому слову христианских священников, я бы побоялся преклонить колени перед их алтарем. И все же, - как бы мне хотелось, чтобы существовал бог, способный простить меня и дать мне знать, что я прощен...

Он повернулся, собираясь уходить, но Моргейна поймала его за вышитый рукав праздничного наряда.

- Погоди! Что это за бдение в церкви? Я не знала, что соратники Артура стали столь благочестивы.

- Артур часто размышлял над тем, как его посвящали в короли - там, на Драконьем острове, - сказал Ланселет. - И как-то раз он сказал, что у римлян, с их множеством богов, и у языческих народов древности имелись схожие обычаи. Когда человек принимал на себя некое великое обязательство, он делал это с молитвой, обратившись мыслями к великому значению этого деяния. Потому он посоветовался со священниками, и они придумали этот ритуал. Если к соратникам присоединяется человек, не бывавший в битве ведь в битве человек оказывается лицом к лицу со смертью, - так вот, на тот случай, если к соратникам присоединяется человек, еще не проливавший ни своей, ни чужой крови, придумали особое испытание. Его приводят в церковь, кладут рядом его оружие и доспехи, и он должен провести ночь в бдении и молитвах. А наутро он исповедуется во всех своих грехах, получает отпущение, и лишь после этого его посвящают в рыцари.