Норман Спинрад - Русская весна

• Название: Русская весна
• Автор: Норман Спинрад
• Издательство: Текст
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-87106-014-5

"Русская Весна" – роман известного американского фантаста Нормана Спинрада – живой отклик на события последних лет в нашей стране и во всем мире. В романе сочетаются научная фантастика и политический памфлет; действие происходит во Франции, СССР и США.

---

Штука в том, что перестройка началась не с выпуска товаров, не с наполнения магазинных полок, пищей телесной, а с расцвета гласности. Единомыслие сменилось интеллектуальной свободой и официальным одобрением иностранной экзотики. Поэтому Соню не укоряли за ее восторги перед удивительным всемирным Диснейлендом за границами Советского Союза. Это не считалось уже непатриотичным и реакционным. Наоборот! Отец поощрял ее увлечение марками и географией, а мать помогала в переписке с английскими и французскими друзьями. Все это одобрял и умный пионервожатый; он считал, что страсть к Западу, направленная в нужное русло, будет движителем в Сониных школьных занятиях.

Так и вышло. Соня стала прилежной ученицей и с энтузиазмом бралась за пионерскую работу, хоть малость относящуюся к зарубежным связям. К тому времени, когда старшие начали говорить с ней о высшем образовании и выборе карьеры, у Сони уже было твердое решение и она была готова принять любую поддержку на пути к цели.

Соня Ивановна Гагарина решила связать свою судьбу с дипломатической службой. Каким иным способом можно гарантировать жизнь с частыми поездками на Запад? У нее ведь не было семейных связей, выдающихся способностей в спорте, театральном искусстве, танцах и музыке, а ведь без этого молодой советский гражданин не может раскатывать по всему миру. Так что ее решение, принятое в пятнадцать лет, не имело отношения к политике. Она попросту создала себе имидж идеалистической комсомолки, стремящейся к членству в партии и жаждущей применить свои способности в патриотическом служении Отечеству. Она получила отличные комсомольские рекомендации, оценки у нее были высокие, а интереса к точным наукам и математике не было. Она поступила в Университет имени Ломоносова и специализировалась в английском и французском языках, всемирной истории, сравнительной и практической экономике. И здесь она впервые познакомилась с молодыми людьми, близкими ей по духу.

Молодежь, не имевшая связей, попадала в Ломоносовский университет примерно так же, как Соня. Это считалось как бы триумфом советского равноправия. Верно – отпрыскам партийных функционеров, чиновников, академиков и прочей элиты карьера была обеспечена с рождения, однако дети рабочих и крестьян тоже могли пробиться в люди, если они хорошо закончили школу и имели безупречную репутацию у учителей и молодежных лидеров.

Студенты из "золотого круга" обычно держались вместе, а "рабоче-крестьянская прослойка", как сардонически именовало себя Сонино окружение, не общалась с ними и называла их "детьми проклятых".

"Меритократия" [17] – этот оборот стал употребляться, когда перестройка начала выбивать кресла из-под отвислых седалищ прежних бюрократов. Подразумевалось, что дети «золотого круга», буде они унаследуют власть своих аппаратных родителей, все окончательно загубят, и, напротив, «рабочие и крестьяне» – меритократы – куда больше годятся на высшие посты новой эпохи, как верные «дети Горбачева».

Когда Соня все это поняла, в ней пробудилось наконец политическое чувство или – вернее – особая разновидность карьеризма. Эти ее стремления укрепились за два последние университетские года. У нее началась связь с Юлием Владимировичем Марковским, первым серьезным ее другом, притом во многих отношениях.

В отличие от москвички Сони, которая вынуждена была жить с родителями, провинциал Юлий имел право на место в университетском общежитии. Он презрел это и снял крошечную комнатенку в Никулине, на которую у него едва хватало средств, но зато он жил в «трех перегонах метро от университета. Он притворялся, что не живет в общаге по идейным мотивам, а на деле все это было рассчитано на девушек-москвичек, живущих в семье, для которых сама возможность ночного свидания была куда важнее, чем личность партнера. Даже в сексе Юлий умел представляться идейным человеком.

Подобно Соне, он сделал ставку на дипломатическую карьеру, но поездки за рубеж как таковые его не интересовали. Прорыв в дипломатическую службу будет первым шагом на долгом марше к креслу министра иностранных дел, а там уж он сумеет служить интересам Советского Союза и своим лично, будет вести жизнь большого босса – со всякими вертолетами и визитами в разные страны по высшему разряду. И уж само собой, он будет служить новому идеалу – восходящей еврорусской идее.

Он очаровал Соню тем, что в его устах такие речи не казались софистикой. Он действительно верил.

– Так или иначе, двадцать первый век станет веком Европы, – как-то заявил он после грандиозной возни в постели. – Если нам не удастся вступить в Объединенную Европу, верх над всеми возьмут немцы, а Советский Союз превратится в страну третьего мира. А с другой стороны, Европа, в которую вошел бы Советский Союз, неизбежно стала бы центром нового мирового порядка, в котором мы, а не немцы были бы первыми среди равных. Эти мужланы из "Памяти" называют себя русскими националистами, но все эти простаки не понимают, что назначение России – руководить, а не стоять у витрины кондитерского магазина, заглядывая через стекло внутрь.

Окончательно убедив Соню, что он – надутый осел, Юлий усмехнулся, глотнул болгарского коньяка – лучшего напитка он не мог себе позволить – и стал другим парнем, сыном смоленского сталевара, пробившимся в столицу и, кажется, надежно там закрепившимся.

– От меня – по способностям, то есть по моей способности осуществить нашу национальную судьбу, – заявил он. – Мне же – по моим равнозначно огромным потребностям – дачу на берегу Черного моря, целый этаж в доме на улице Горького, вертолет и "мерседес" с шофером.

– Ну ты законченный лицемер!

– Совершенства не бывает, – проговорил Юлий, наваливаясь на Соню, – но я постараюсь.

И он старался – в постели, и в классе, и в комсомоле, и на студенческих вечерах, где склонные к еврорусизму профессора и прочие интеллектуалы общались с избранными студентами. Он всегда водил с собой Соню. К последнему году учебы их иронически называли "пионерами" – в том смысле, что они станут "комсомолией", обручившись после конца учебы, а потом, поженившись,– "полноправными членами партии".

Если честно, то Соне не хотелось выходить замуж до того, как она попробует на зуб европейскую жизнь. Но она жила в России, в стране, где, несмотря на социалистический феминизм, принятый в интеллигентных кругах, патриархат был в крови. И за несколько недель до окончания университета они обручились.

Соня получила неплохой диплом; во всяком случае, ее оценки позволяли ей поступить в дипломатическую академию, а характеристика у нее была образцовой, можно сказать, исключительной. Она была довольна жизнью. Оставалось всего три ступеньки до цели – той, что она наметила в детстве, когда захотела увидеть воочию французский Диснейленд. Сначала – два года учебы в дипакадемии, потом – год или два за столом в московской конторе и, наконец, – назначение в какое-нибудь захолустье вроде Бангладеш или Мали. И после этого – если повезет – работа в Объединенной Европе. Расчет простой: Соне еще не будет тридцати лет.

Она постоянно держала в уме этот сценарий, но, увы, в нем не было места для Юлия Марковского. Конечно, она использует его знакомства, чтобы поступить в дипакадемию; плохо было то, что ей приходилось учитывать чужие желания, прикидываться кем-то иным, чем она была, – как и прежде, когда она притворялась добропорядочной пионеркой и комсомолкой.

То, что она не любила Юлия, не имело большого значения; на деле она просто не могла сказать, любит она его или нет. С одной стороны, любить его было несомненно выгодно, а с другой – возможно, поэтому она его и не любила – сплошная глупость и путаница, в которой невозможно было разобраться. Впрочем, за время учебы в дипакадемии положение может естественным образом измениться – правда, по желанию Юлия они уже были помолвлены комсомолом… Ну, ничего, у нее есть целых два года – решить, хочет ли она на самом деле стать женой Юлия Марковского, а когда эти годы истекут, может оказаться, что сердце ее свободно.

Но жизнь пошла не так, как она предполагала.

За две недели до окончания университета ее вызвали в ректорат. Воображая самое худшее, не пытаясь даже вспомнить, какой грех она совершила, Соня с сердцем, провалившимся куда-то в желудок, шла по нескончаемым коридорам и ехала в бесконечных лифтах громадного здания университета.

Головомойки не было; Соне вручили телефонную трубку, и вежливый голос сообщил, что ее хочет видеть Виталий Куракин, начальник центрального отдела кадров "Красной Звезды". Если у нее есть время, то через двадцать минут к главному выходу будет подан автомобиль… Соня ничего не поняла и что-то пробормотала в ответ, выбралась на ступеньки главного входа и встала там, жмурясь под лучами нежного весеннего солнца и собираясь с мыслями.