Мэрион Брэдли - Разрушители Миров

• Название: Разрушители Миров
• Автор: Мэрион Брэдли
• Жанр: Научная Фантастика

---

Он позвонил по номеру, который ему оставил первый посетитель.

3

Коннер готов был умереть.

Он снова парил, как парил уже много раз с того несчастного случая год назад, болезненно дезориентированный. Он умирал, но смерть не хотела приходить. Только не снова. Я был готов умереть после чрезмерной дозы. Я думал, после этого прекратится все. А теперь все начинается снова. Это ад?

Время шло как всегда, пара минут, час, пятьдесят лет, он странствовал по космосу и голос ясно и четко произнес, но не словами, а у него в мозгу: может быть мы сможем помочь, но ты должен прийти к нам. Много боли, много ужаса, зато никаких оснований...

- Где? Где? - весь его мир, все его "я" превратились в безмолвный крик.- Как и где я могу избавиться от этого?

- Дарковер. Имей терпение, и мы тебя найдем.

- Где вы? Кто со мной сейчас говорит? Где это место? - Коннер попытался определить направление в бесконечном вращении.

Голос продолжал звучать: - Нигде. Здесь нет ни времени, ни пространства.

Невидимая нить контакта была тонка, она исчезла совсем, оставив его в невесомом аду, в центре которого вопил Коннер: не уходи, не уходи, подожди меня снаружи, не уходи...

- Он приходит в себя,- заметил один из земных голосов, и отчаяние, одиночество и муки отступили перед ужасной физической дурнотой. Коннер открыл глаза и увидел перед собой бодрое, совершенно невинное лицо доктора Римини. Доктор что-то успокаивающе пробормотал. Коннер не любил этого, потому что слишком часто слышал это. Он молча выслушал доктора, механически пообещав, что больше не будет этого делать и снова погрузился в апатию, из которой он выходил только два раза, чтобы совершить напрасные попытки самоубийства.

- Я вас не понимаю,- сказал Римини. Он говорил дружески и сочувственно, но теперь Коннер знал, как пусты были его слова. Он был абсолютно безразличен Римини и тот видел в нем только неподдающийся и все еще интересный для него случай. Он приоткрыл щель в своей душе, чтобы прислушаться к болтовне врача.- Во время несчастного случая вы проявили огромную волю к жизни, мистер Коннер. И после того, как вы перенесли все пытки, вам совершенно бессмысленно сдаваться именно теперь...

Однако Коннер пропустил мимо ушей поток слов Римини и единственное, что он воспринял, это смертельный страх врача. Все воспринимали Коннера как отвратительную, мыслящую, зловредную вещь и страх перед тем, чем был Коннер - если бы он читал мои мысли, он бы узнал, что я...- в его душу просочился поток непристойностей, которые, по крайней мере, частично могли бы стать причиной его самоубийства. Таким был не только врач, таких было много, так что Коннеру даже в больнице приходилось переносить животный ужас тела и муки души, как и везде, где душами людей владели страсти и желания. Он заполз в больницу как в дыру, затащив с собой все это, и он появлялся снаружи только тогда, когда пытался покончить самоубийством, но это ему никак не удавалось.

Римини, наконец снова начал тараторить, а Коннер лежал и смотрел в потолок. Он охотно рассмеялся бы. Но, нет, ему этого не хотелось.

Они говорят о воле к жизни, которую он проявил во время несчастного случая! Это был тяжелый несчастный случай. Один из огромных космических кораблей взорвался в космосе и у экипажа едва хватило времени, чтобы сесть в спасательный бот, а четыре человека надели надувные скафандры и выбросились в космос.

Других так и не нашли. Иногда Коннеру казалось, что ему хотелось бы быть одним из них: было бы милосерднее, если бы система жизнеобеспечения скафандра сразу вышла бы из строя, так, чтобы все они умерли бы как можно быстрее. А теперь не сошли ли они с ума в ожидании мучительной смерти? Плавали ли они когда-нибудь в бесконечной тьме и вечной ночи? Он отбросил эти мысли.

Надувные скафандры были придуманы для того, чтобы защитить человека на пару минут, пока спасательный бот не подберет потерпевших крушение. Коннер дышал регенерированным воздухом, ему делались внутривенные инъекции питательного раствора, и он остался в живых. Он жил все время. Дни, недели, месяцы, бесконечное падение в открытом пространстве, вращаясь в своем прозрачном скафандре-пузыре, а вокруг нет ничего, кроме триллионов и триллионов звезд.

Ему тогда не удавалось измерить время. Он не мог понять, где находится верх, а где низ, у него не было никаких ориентиров. Не было видно ничего, кроме далеких сверкающих точек звезд, кружащихся вокруг него, пока он целыми днями вращался вокруг своего собственного центра тяжести.

В самом начале создания науки о психологии человека людей помещали в бак на пять часов, где все их ощущения затухали и они постепенно сходили с ума.

Примерно первые десять дней - он рассчитал это уже потом - Коннер провел в отчаянной надежде на спасение и испытал все ужасы, но не сошел с ума.

Потом он замкнулся в своем собственном "я", на Вселенной, находящейся внутри него. Созерцая центр своей собственной Вселенной, он вращался в одиночестве, как Бог, и осознал, что в сумасшествии нет ни защиты, ни смерти. Не существовало даже голода, чтобы ориентироваться по нему.

Существовала только его собственная душа и Вселенная.

И таким образом он заставил себя пронизывать Вселенную, покинул свое тело и дал духу полную свободу. Он посетил тысячи тысяч миров, коснулся тысяч и тысяч мозгов, не отличая сна от яви.

И в результате невероятного, почти фантастического случая он был спасен через четыре месяца после катастрофы. Коннер сошел с ума, но очень странным образом. Его мозг, так долго остававшийся наедине с собой, обучился странствовать вдали и стал тем, чему не было названия, и что другие люди даже не могли себе представить. Теперь же он был закован в тело и подвержен голоду, жажде, силе тяжести, он больше не мог выносить этого, он больше не мог выносить жизнь и с удовольствием избавился бы от нее.

- Мистер Коннер,- оторвал его от мыслей чей-то голос.- К вам посетитель.

Он без любопытства выслушал его, ему хотелось, чтобы он ушел, пока тот не упомянул о Дарковере.

Он заботился только о том, чтобы избежать всяких контактов с больницей, потому что всякая попытка бегства была для него тупиком, мышеловкой для его души. Может быть, на планете телепатов был кто-нибудь, кто помог бы ему покончить со всем этим, стереть эти кошмарные воспоминания, которые одолевали его, которых он не желал.

И, может быть, он найдет там обладателя голоса из его снов...

Дэвид Гамильтон слепо прошел через дверь, ненадолго оперся о стену и вытер пот с лица.

Ему не хотелось снова делать это. О Боже! Слепая паника, словно от наркоза, затмила свет...

Нет, это уже слишком. Он должен отказаться. Вокруг него больница, заполненная людьми и нелюдьми, через каждую щель в стене сочится боль и несчастье, и хотя Девид уже в течение года занимается практикой и может исключить из своего сознания большинство из всего этого, его защитные силы были ослаблены оперативным путем. Теперь это снова нахлынуло на него со всех сторон.

- Неужели весь мир стонет от боли? - его разраженные нервы и мозг нарисовали ему абсурдную и жуткую картину, которая разламывалась как разможенный череп, шар, перетянутый по экватору. Он хихикнул и постарался в несколько мгновений овладеть собой, иначе у него произойдет припадок истерии.

Бесцельно. Я должен отказаться.

Я не сошел с ума. Я все это подробно изучил, когда мне было девятнадцать лет, и я даже поступил в медицинский институт.

Я уверенно выдержал экзамены по медицине, хотя мне пришлось собрать всю силу воли, но закончил бы я его или нет, у меня все равно осталась бы эта способность ставить диагноз, только прикоснувшись к больному кончиками пальцев. Но здесь, в больнице, этого для меня слишком много. Слишком много. Много симптомов, страха и ужаса людей. Слишком много боли, и я все это чувствую. Я хотя и делю с ними их муки, ничем не могу помочь.

Доктор Лакшман, смуглый и серьезный, глаза под шапочкой хирурга полны сострадания, прошел по палате и коротко пожал рукой плечо Дэвида. Дэвид, находящийся в таком состоянии, попытался уклониться от прикосновения.

Потом он расслабился. Лакшман, как всегда, был сама симпатия и дружелюбность, был дюной спокойствия в мире ужаса. Он спросил: - Вам плохо, Гамильтон?

Дэвид смог улыбнуться. Он чувствовал себя выжатой тряпкой.

- При сегодняшнем состоянии медицины нужно признать, что для лечения каждого вида сумасшествия существует свое средство.

- Это не сумасшествие,- ответил Лакшман,- и, к несчастью, против этого нет средств. Не здесь. У вас отклонение от нормы, очень редкое отклонение, Дэвид, и вот уже больше года я наблюдаю, как вас это убивает. Но, может быть, существует избавление от этого.

- Вы же не...- Дэвид испугался. Именно Лакшман злоупотребляет его доверием? Кому же он может доверять?

Старый доктор, казалось, следил за его мыслями.

- Нетля ни с кем не говорил об этом. Но когда пришло сообщение, я сейчас же подумал о вас. Дэвид, вы знаете, где находится Звезда Котмана?