НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ - 1 АВГУСТА 1914

• Название: 1 АВГУСТА 1914
• Автор: НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ
• Издательство: МОСКВИТЯНИН
• Жанр: История
• Год: 1993

Эта книга, вышедшая двумя изданиями в 1974 г. в издательстве «Молодая Гвардия», вызвала острую полемику, ибо впервые в ней частично на основании архивных документов показывалась роль масонов в эпохальных событиях в России в 1917 г. Настоящее издание серьезно доработано и расширено, в том числе за счет обширного «Приложения», в котором настало время рассказать, почему крестным отцом книги был председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов, попытавшийся положить начало изданию исторических сочинений без цензуры.

---

При таком положении дела, естественно, всякое передвижение вызывало потерю всех этих патронных запасов, которые в случае отступления легко попадали в руки противника, в случаях же (редких) наступления оставлялись как были, на тех же местах, или терялись здесь, или попадали в руки разных темных спекулянтов… Так полевой генерал-инспектор артиллерии во время одной из своих поездок на фронт нашел на небольшом участке, недавно оставленной позиции около 8 миллионов вполне исправных патронов.

Такой разврат, естественно, передался с передовых позиций в тыловые части фронта, и повсюду началось безумное мотовство ружейных патронов».

Наконец, о босоногом воине,— сапожном» кризисе в войсках. За войну армия получила более 65 млн. пар сапог, причем на 1916 год пришлись 29 млн. пар. Износить такую прорву обуви было физически невозможно. Тогда, где причина? В своих мемуарах Брусилов дает ответ: это случилось не потому, что сапог было «слишком мало, а вследствие непорядка в тылу — чуть ли не все население России ходило в солдатских сапогах, и большая часть прибывавших на фронт людей продавала свои сапоги по дороге обывателям, часто за бесценок, и на фронте получала новые. Такую денежную операцию некоторые искусники умудрялись делать два-три раза. То же самое происходило и с одеждой, которую, не стесняясь,продавали, и зачастую солдаты, отправленные из тыла вполне снаряженными и отлично одетыми, обутыми, на фронт приходили голыми. Против таких безобразий никаких мер не принималось, или же были меры недостаточные и не дававшие никаких благих результатов».

Брусилов в мемуарах не уточнил, что это за «недостаточные» меры. Его приказы в бытность командующим 8-й армией, а затем главнокомандующим Юго-Западным фронтом красноречивы – все чины маршевых рот, прибывшие в части с недостачей в выданном им вещевом довольстве, получают по 50 розог. В отличие от мемуаров, где упоминание об этих воспитательных мерах опущено, в приказах утверждалось, что порка давала отличные результаты, воин приобретал уставной вид.

Таковы при самом беглом рассмотрении причины важнейших нехваток в русской армии в 1914 – 1915 годах. Они случились не потому, что страна исчерпала ресурсы, а явились следствием нараставшего хаоса, создаваемого в определенной степени умышленно соперниками царизма в правящих кругах. Эта тактика совпала с усиливавшимся отвращением к войне самых широких народных масс. Недостаток и перебои в боевом снабжении, раздутые буржуазной печатью, служили острым оружием для компрометации существовавшего строя. То, что в результате этого армия несла неоправданные потери, не волновало толстосумов. Сотни тысяч жизней русских людей приносились в жертву своекорыстным интересам буржуазии.

ГАНГРЕНА САМОДЕРЖАВИЯ

История вынесла суровый приговор российскому самодержавию. Царизм душил свободу, сковывал великую страну, лишал Россию возможности занять подобающее ей место в мире. В невероятно тяжелой схватке с трехсотлетним чудовищем революционеры никогда не делали акцента только на личностях, а вели беспощадную войну против самого института самодержавия. Агитация и пропаганда, возьмем в пример большевиков, не имела ничего общего с тем представлением о троне, которое захлестнуло Россию в годы первой мировой войны, типа «Царь с Егорием, а царица с Григорием».

Скандальную славу двору создавали те, кто был заинтересован в отстранении от власти Николая II, и обязательном сохранении в стране эксплуататорского строя. То было дело рук противников самодержавия в самой верхушке российской буржуазии, домогавшейся полной и безраздельной власти. Эти люди имели широкие возможности и практически неограниченные средства для систематической компрометации династии и внешне убедительное объяснение своей деятельности — они де пекутся только и исключительно об интересах «народа». На деле, главным и единственным побудительным мотивом этой кампании была ненасытная жажда власти российского буржуа.

К войне они набили руку в этом деле, затеянном задолго до описываемых событий. С.Ю. Витте диагностировал цель этой кампании еще в зародыше. Сложились союзы, отмечал он, «общественных деятелей» типа Гучкова, Львова с «людьми большого таланта пера и слова и наивными политиками» — Милюковым, Набоковым и иными. «Все эти союзы различных оттенков, различных стремлений были единодушны в поставленной задаче — свалить существующий режим во что бы то ни стало, и для сего многие из этих союзов признавали в своей тактике, что цель оправдывает средства, а потому для достижения поставленной цели не брезговали никакими приемами, в особенности же, заведомой ложью, распускаемой в прессе. Пресса совсем изолгалась…».

Фабрика слухов и сплетен, бесперебойно функционировавшая до 1914 года, усилила свою работу с началом войны. Поражения на фронтах подкидывали пищу чернильным генералам, обосновавшимся в редакциях буржуазных газет.

К 1916 году организаторы этой кампании добились значительных успехов, немало людей начали смотреть на происходившее в Петрограде, а, следовательно, на ход войны, из их рук.

Набор стандартных клише, изготовленных преимущественно кадетами, превращался в общепринятый стереотип мышления, особенно в провинциальной России. Одного примера достаточно, чтобы проиллюстрировать действие отработанного механизма пропаганды. Будущий маршал Советского Союза К.А. Мерецков в то время трудился на небольшом предприятии в глухом городишке Владимирской губернии. Что и откуда могли узнать обыватели о происходившем?

«Главным поставщиком новостей во Владимирской губернии, — писал он, — считалась газета «Старый владимирец». Она содержала сведения, несколько отличавшиеся от обычных, официальных. Это объяснялось тем, что ее издатели, связанные с партией кадетов, могли получать новости непосредственно из Питера и Москвы. Оторванные в своем лесном углу от российских центров и не всегда имея возможность побывать даже во Владимире, жители Судогды с нетерпением ожидали свежие газеты. Всех волновало, что происходило в столице. А судя по отрывочным сообщениям, надвигались грозные события. Газеты глухо писали о беспорядках и выстрелах на улицах Петрограда, об ожидаемых переменах. Ходили всевозможные слухи о генералах-изменниках, о том, что царица продает Россию немцам. Большое оживление вызвало известие об убийстве в конце 1916 года сибирского конокрада Г. Распутина, пользовавшегося неограниченным расположением царицы и распоряжавшегося в стране как в своей вотчине».

К.А. Мерецкову на всю жизнь запали в память основные обвинения в адрес трона руководителей буржуазии. Они сеяли недоверие к правительству, командованию армии с тем, чтобы волна всеобщего негодования вынесла их к министерским креслам. Не декларированные интересы народа, а достижение своих целей двигало эту кампанию. Напор ее можно сопоставить только с жестоким голодом по власти, терзавшим российский крупный капитал, колупаевы и разуваевы были готовы на все, чтобы удовлетворить его.

«Дело» Мясоедова и падение Сухомлинова

История дала тому немало примеров. Когда в войне случаются поражения, их легче и проще всего объяснять «изменой». А где свершается черное дело, там, конечно, должны кишеть «шпионы».

Мясоедовщина в годы той войны – символ измены, будто бы свившей свое гнездо в самых верхах Петрограда. Жандармский генерал А.И. Спиридович, десять лет возглавлявший охрану дворца, считал, что «дело» Мясоедова сыграло не меньшую роль в падении царского режима, чем убийство Распутина.

Началось все это еще до войны. Полковник С.Н.Мясоедов был старшим жандармским офицером на пограничной станции Вержблово. Он исправно нес службу, ловил революционеров и умел угодить важным лицам, часто проезжавшим станцию. Его обласкал и одарил Николай II, другой император Вильгельм II, приглашал русского полковника в охотничье имение, находившееся поблизости у русской границы, и даже подарил свой портрет с автографом. Потомственный дворянин Мясоедов, понятно, имел несравненные качества царедворца и, что удивительно, – страсть к наживе не очень респектабельными путями, особенно контрабанде.

Успехам Мясоедова на этом поприще позавидовали чины соперничающего ведомства — охранки. Они попытались подсидеть жандармского полковника, подсунув в партию контрабанды оружие и листовки. Предупрежденные пограничники задержали контрабандистов, их предали суду, надеясь взвалить вину на Мясоедова. Он, однако, явился в суд свидетелем и разоблачил провокаторов. Вышел изрядный скандал, запачкавший охранку и жандармерию. Подсудимых оправдали, а Мясоедова за неуместную правдивость выгнали со службы. Охранка затаила на него страшную злобу, ибо Мясоедов нарушил, как говорил глава департамента полиции С.П. Белецкий, железное правило: «Розыскные офицеры в смысле выдачи сотрудников были воспитаны в том, что эта тайна должна умереть вместе с ними, они не могли ее открыть. Они были наказаны примером» – судьбой Мясоедова.