Вера Кауи - Лучший друг девушки

• Название: Лучший друг девушки
• Автор: Вера Кауи
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-006794-1

Это история жизни женщины, чья яркая индивидуальность затмевала всех. Она блистала в высшем лондонском свете, снискав репутацию самой безупречной и неподражаемой женщины. Ее очарование стало достоянием легенды. Но была в ее прекрасно-бесполезной жизни и обратная сторона. Слишком поздно поняла она, что главное не богатство, не восхищенные статьи в журналах и не репутация неотразимой великосветской красавицы...

---

– И в чью же пользу счет на данный момент?

– Мне кажется, мы с Джонни пока опережаем вас на пару очков. Во всяком случае, никто, не препятствует мне заниматься своими делами, и к похоронам уже почти все готово. Единственная загвоздка – где они состоятся?

– Надеюсь, вы понимаете, – лорд Стерлинг, грузно восседая за огромным рабочим столом, оценивающе глянул на Роз, – как действия вашей матери оскорбляют и огорчают вашего отчима. Ведь, мягко говоря, его пытаются публично унизить.

– Единственная область, в которой при жизни весьма преуспела моя мать в замужестве, – это область публичного унижения. – Холодный ее взгляд уперся в, казалось бы, мягкий и доброжелательный, весьма проницательный взгляд адвоката. – Предпринятые ею шаги – не дань сиюминутной обиде и капризу, лорд Стерлинг. А так как мои адвокаты утверждают, что первое ее завещание обладает законной юридической силой и нет никаких оснований устраивать ему какую-то особую проверку, то почему же ее похороны до сих пор не могут состояться в точном соответствии с высказанными в нем пожеланиями?

Лорд Стерлинг покачал своей массивной головой так, что дрогнули тяжелые складки щек, и поджал резиновые губы:

– Дело не в законности или незаконности завещания, мисс Рэндольф, и вам это известно не хуже меня. Речь идет о браке, длившемся ровно двадцать пять лет, о глубоко оскорбленном муже, о противостоянии внутри семьи, наконец. Грубо говоря, речь идет о публичной фиге, сунутой в лицо мужчине, который всегда был для вашей матери идеальным мужем.

– Дайте мне определение понятия «идеальный муж», – возразила Роз. – Под «идеальным» вы, очевидно, понимаете мужа, который начинает изменять своей жене спустя несколько недель после медового месяца? Идеальный, по-вашему, это муж, который изменяет своей жене с лучшей ее подругой? Или, быть может, идеальный муж – это человек, из-за зловредности которого его жена выкуривает по шестьдесят сигарет в день, запивая их таблетками валиума, которые ей приходится принимать дюжинами, а в дополнение к этому два раза в неделю регулярно ходить на прием к психиатру? Идеально ли для любящего мужа спуститься в столовую, чтобы проверить сервировку стола для званого обеда, на организацию которой его жена потратила несколько дней, продумывая каждую ее деталь, и, лишь мельком взглянув на стол, бросить небрежно: «Мне не нравится. Переделай»? Такое определение понятия «идеальный муж» не содержится ни в одном из известных мне словарей. Если бы мой отчим был идеальным мужем для моей матери, неужели бы она завещала быть похороненной рядом с человеком, который действительно был ей идеальным мужем? – Роз встала. – Боюсь, мы зря теряем время. Никто не заставит меня согласиться с тем, что моя мать не имеет права сама решать, где ей быть похороненной. Всю свою жизнь она делала так, как ей приказывал он. Свою смерть она вольна обставить, как сама того пожелает. Чтобы убедиться в этом, я готова за подтверждением обратиться в палату лордов. – Она решительно и твердо посмотрела на одного из видных членов этого августейшего собрания. – И если я вынуждена буду сделать это, можете передать своему клиенту, что в качестве доказательств измен «оскорбленного» мужа я приведу имена, адреса и даты сотен случаев, когда он изменял моей матери с другими женщинами. О да!.. Всем им она вела строгий учет. И делала это скрупулезно и тщательно, как все, к чему прикасались ее руки. Имеются ее дневники, где кровью описаны ее боль и душевные переживания. Я не хотела бы этого делать, но, если обстоятельства заставят меня, я ни перед чем не остановлюсь. Не считайте мои слова пустой угрозой, лорд Стерлинг. И тогда посмотрим, что из такой пикантной новости сотворят фельетонисты! Нынешнюю новость они успели уже обглодать до костей!

Лорд Стерлинг знал, когда дело, за которое он брался, было проиграно, но недаром же он слыл человеком, умеющим найти выход из самых затруднительных положений.

– Я взываю к вашей рассудительности, – сделал он еще одну попытку. – Ведь люди, несомненно, станут толковать о мести, о желании за зло отплатить злом. Подумайте о скандале, начало которому уже положено, о пятне на репутации человека, которого все считают безукоризненным.

– Так считают только пигмеи! Лично мне наплевать на его репутацию: это он ежеминутно был озабочен тем, чтобы репутация моей матери была не просто чистой, а стерильно чистой, фактически именно это и разрушило ее жизнь! А что до скандала, то и вам, и мне, и Билли давно известно, что в течение многих лет о его отношениях с моей матерью ходили и до сих пор ходят бесчисленные сплетни, о них пишут в газетах, их обсуждают на званых обедах и прочая, прочая, прочая. Неужели вы не видите, что действия моей матери продиктованы очень глубокими чувствами? Она ведь представляла последствия своего шага, но они были ей совершенно безразличны. Она хотела только одного: быть похороненной рядом с моим отцом, своим первым мужем. И так оно и будет, лорд Стерлинг. Понимайте это, как хотите, но так оно и будет. В противном случае... Честь имею.

Когда входная дверь кабинета захлопнулась, за спиной лорда Стерлинга открылась другая, и вошел Билли.

– Я же говорил вам, эта стерва упряма, как лошадь, – прорычал он.

– Но довольно толковая. Все было тщательно отрепетировано и блестяще сыграно. Кто-то весьма прилежно изучил вашу манеру игры, мой дорогой Билли, и не только подрезал вам струны, но и сломал смычок!

– Все это от начала и до конца – дело ее рук. Ливи и в миллион лет не додумалась бы до такого. Это было не в ее характере, но весьма типично для этой суки. Она возненавидела меня с самой первой нашей встречи. Мне вообще бы нужно было запретить ей возвращаться сюда.

– Однако, насколько мне известно, об этом попросила ее ваша жена?

– И чего я никак не должен был допускать.

– И чего, надеюсь, вы не станете утверждать, давая в суде свидетельские показания, если дело дойдет до него.

Под взглядом понимающих глаз своего именитого адвоката Билли отвел глаза в сторону.

– Вы же прекрасно понимаете, что так далеко я не намерен заходить.

– Она может и блефовать.

Билли отрицательно мотнул головой.

– Если она утверждает, что у нее на руках имена, адреса и даты, то, будьте уверены, они у нее есть – и не в одном, а сразу в трех экземплярах!

Наступила пауза, после которой именитый адвокат осторожно поинтересовался:

– Означает ли это, что мы больше не станем препятствовать мисс Рэндольф отвезти тело своей матери в Вирджинию для захоронения?

– Конечно, все это мне не по нутру, но есть ли другой выход? – вопросом на вопрос ответил Билли.

– Увы, мой дорогой друг, и еще раз увы! – Лорд Стерлинг с сожалением вздохнул, затем восхищенно покрутил головой: – Не думал, что доживу до того дня, когда увижу, как обставили самого Билли Банкрофта!

– Этот день еще не настал! – грозно прорычал Билли. – И никогда не настанет! Наш разговор с этой сукой еще не кончен! Еще никто не перебегал мне дорогу и не уходил безнаказанным!

В ту же ночь Дэвид Банкрофт был втянут в пьяную драку в одном из ночных клубов Сохо. Какой-то парень, приревновав к нему свою подружку, разбил о его голову пивную бутылку, один из осколков глубоко поранил ему щеку. От боли и шока Дэвид потерял сознание. Очнулся он уже в карете «скорой помощи», над ним склонился его отец.

– Па! Ой! – сморщился он от пронзительной острой боли. – Господи, у меня раскалывается голова и все лицо, как в огне... Что случилось?

– Какой-то недоумок набросился на тебя с разбитой пивной бутылкой и очень здорово порезал лицо. Я везу тебя в частную больницу. Не хочу полагаться на какого-нибудь шарлатана из национального здравоохранения, а кроме того, потребуется, видимо, пластическая операция: порезы очень глубокие.

Кто-то ткнул в руку Дэвида иглу, и он снова потерял сознание. Вновь очнулся уже в отдельной палате, окруженный непроницаемой тишиной, которую могут обеспечить только очень большие деньги. Лицо его было туго перебинтовано, и малейшее движение головы дикой болью отзывалось во всем теле.

– Не шевелись, – услышал он над собой. – Ты весь в бинтах. Я заставил их содрать то тряпье, которое намотали на станции «скорой помощи», велел все заново перебинтовать. Ты потерял очень много крови.

У Дэвида от страха сжалось сердце, и не столько от самих слов отца, сколько от тона, каким они были сказаны.

– Тебе понадобилось сделать переливание крови, но для этого им необходимо было выяснить твою группу крови.

Дэвид не смел открыть глаза.

– У тебя группа А. К тому же у тебя положительная реакция на ВИЧ-инфекцию.

Тон Билли заставил Дэвида пролепетать:

– Я сам собирался тебе об этом рассказать, правда-правда, я только ждал удобного момента, но не сейчас же, когда умерла мама и у тебя и без того забот полон рот. Мне казалось, я сам сумею справиться с этим...