Люциус Шепард - Мушка

• Название: Мушка
• Автор: Люциус Шепард
• Издательство: «Азбука-классика»
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: ISBN 5-352-01294-8

Чудесная религия – вуду. Демократичная и политкорректная по самое некуда. Удивительный культ, в котором каждый может почувствовать себя богом. Или, по меньшей мере, скакуном, коего оседлало божество. Нечто подобное случилось и с полицейским Биллом Дембси, несколькими месяцами ранее случайно застрелившим уличного торговца-латиноса. Мушка, крохотный дефект в стекловидном теле глаза, появившаяся вскоре после трагического случая, заставляет Билла видеть странные, фантасмагорические, невозможные вещи. Что это – месть родственников и друзей убитого, проклятие вуду? Или наоборот – редкое везение, неожиданная удача? Ученый по этому поводу затеял бы целое исследование, зарылся в древние фолианты, детектив же начинает частное расследование. В ходе которого узнает немало любопытного и о "случайной" жертве, и о напарниках-копах, и о себе самом… "Мушка" – яркий образчик современного североамериканского "магического реализма". Люциус Шепард, много лет проживший в Латинской Америке, успел пропитаться атмосферой, в которой выросли Борхес, Кортасар, Касарес и многие их коллеги. По мере сил автор "Мушки" переносит традиции этой литературы на свою родную почву, бережно сращивая с традициями прозы Хемингуэя и Фицджеральда, Дика и Желязны.

Впервые на русском – новый роман выдающегося американского магического реалиста Люциуса Шепарда, автора бестселлеров «Кольт полковника Резерфорда» и «Валентинка».

---

В семь часов вечера Демпси вышел на улицу, сел в машину и поехал в Вест-Виллидж. Он припарковался неподалеку от дома, крыльцо которого ремонтировалось и было закрыто брезентом. Обычно Пинеро проводил вечер пятницы в квартире на втором этаже, у своей подружки; его «SUV» стоял неподалеку от дома. Ближе к вечеру потеплело, и над городом поднялся белый туман, который привносил в обычный городской пейзаж болезненный дух угасания; превращал обычных прохожих, плетущихся домой с пакетами под мышкой, в восточных волхвов, несущих священные письмена, блочные многоэтажки – в крепостные башни, свет в верхнем окне – в огонь маяка. Держащиеся за руки пары медленно проходили мимо и таяли в сияющей пустоте, словно участники театра теней. Демпси старался не отвлекаться. Почти час он внимательно наблюдал за домом, за всеми входами и выходами, но в течение второго часа его бдительность притупилась, и когда в начале десятого Пинеро, в широких серых брюках и коричневой кожаной куртке, наконец вышел на улицу, Демпси заметил его, только когда он подошел к своей машине. Пинеро помахал рукой, глядя на одно из окон. Послал воздушный поцелуй. Жанровая картинка на старую добрую тему супружеской измены в духе Нормана Рокуэлла.

Следующий час Пинеро провел в розовом баре на окраине Парк-Слоуп, заведении, безымянность которого свидетельствовала об утонченной демократичности владельцев, над которой, впрочем, сами они посмеивались. Пинеро мог выбрать местечко и получше. Как в большинстве баров Нью-Йорка, здесь было сильно накурено и шумно. В проходах между столами толпились люди. В ходу здесь была текила, и все посетители, за исключением Пинеро, казались не старше тридцати. Женщины без претензий, в тесно облегающих блузках и джинсах в обтяжку. Несколько мужчин щеголяли в костюмах, при галстуках, но большинство было одето небрежно. Молодая богема. Писатели, художники, архитекторы, актеры экспериментальных театров, музыканты, играющие по барам, услаждая слух публики язвительным, бездарным пост-роком. Среди двух сотен посетителей Демпси заметил несколько чернокожих – все в модном прикиде, выдававшем в них людей мирных и неопасных для общества. Серебристые штаны, расшитые куртки, осветленные прически. Клиентов обслуживали две официантки, третья оставалась на подхвате. Официантка, подошедшая к Демпси (он занял позицию поближе к выходу), была высокой темноволосой девушкой, очень тоненькой, в топе на голое тело, с бледно-оливковой кожей и удивительно эффектным лицом. Либо в страхе перед естественной красотой, либо в знак протеста она густо накрасила губы темно-малиновой помадой, нанесла на веки ярко-розовые тени, соорудила из растрепанных волос подобие вороньего гнезда и неровно выщипала одну бровь, напоминавшую теперь морзянку тире и точек – в целом получилась изысканная маска – образ отчасти веселого, отчасти смертельно больного панка. На правом плече у нее темнела татуировка пылесоса, а на левом – тостера. В каждом ухе сверкало полдюжины серебряных сережек, напоминавших улиток пристроившихся на краю листа, и хотя на лице у девушки не было колечек, ее пританцовывающая походка с мягким покачиванием бедер наводила на мысль, что где-то под одеждой пара колечек у нее все же имеется. Демпси протянул пятерку и заказал виски, но официантка отстранила деньги, налила ему двойной «Мейкерс Марк» и улыбнулась. Он поблагодарил. «Что? – переспросила она, потом наклонилась пониже, чтобы лучше слышать, положила руку ему на затылок, не давая отстраниться, и прокричала: – Ты меня помнишь?» Он помотал головой. «Очень плохо!» – прокричала она и повернулась к следующему клиенту. Пинеро сидел развалясь в мягком кресле футах в тридцати от Демпси, в центре импровизированной гостиной, в обстановку которой входил диванчик у окна. Он разговаривал с несколькими людьми, с самым живым и непринужденным видом. «Неужели они не узнают его?» – недоумевал Демпси. Возможно, завсегдатаи этого бара настолько погружены в себя, что не следят за новостями. А возможно, самоуверенность и приветливость Пинеро служат достаточно хорошей маскировкой. «В таком случае понятно, – подумал Демпси, – почему меня самого везде узнают». Между делом он пытался вспомнить официантку. От нее исходил слабый запах мыла и косметики – обычные запахи, но приправленные тонким пряным ароматом женщины, который казался знакомым. Как и пластика движений. Тонкие руки с длинными пальцами, порхающие над стойкой, наливающие и смешивающие напитки, казались руками балийской танцовщицы. На вид ей лет двадцать пять. Одна из подружек Мэдисона? Но Демпси все равно не мог вспомнить девушку.

Немного погодя официантка, одетая в зеленую куртку, подошла к нему и предложила выйти: у нее перерыв. Демпси ответил, что ждет одного человека, но она сказала, что хочет просто подышать свежим воздухом, и он согласился. Они остановились под навесом закрытого китайского ресторанчика по соседству. По обеим сторонам улицы тянулись ряды магазинов с темными витринами. Черный воздух слабо поблескивал, светофоры на пустых перекрестках загорались попеременно красными, желтыми и зелеными огнями, проливая лужицы разноцветного света на асфальт. В отдалении гудела автострада.

– Господи, прямо весна, да и только! – Она зажгла сигарету, выпустила струйку дыма и улыбнулась Демпси. Он машинально отметил, что они примерно одного роста.

– Ты подруга Мэдисона? – спросил он.

– Вычислил, да? Но ты меня не помнишь.

– Ну да, странно, конечно. Мне кажется, я помню твой запах.

Официантка откинула голову назад и рассмеялась.

– Я не обиделась, что ты меня не узнал. Я выглядела тогда совсем по-другому. Студентка католического колледжа. Клетчатая юбочка, скромная блузка. – Она склонила голову к плечу и смерила Демпси оценивающим взглядом. – Ты почти не изменился. Выглядишь немного усталым. Что у тебя с глазом?

Он сказал: ничего особенного.

– Так где мы встречались?

Она снова затянулась и выпустила дым из уголка рта.

– Лет семь назад. Мэдисон пригласил компанию на побережье. Помнишь лодочный домик?

– Ну?

– Ты тогда учился на юридическом, приехал домой на выходные. В субботу утром ты явился туда порыбачить, и… – она бросила на него застенчивый взгляд, – … мы понравились друг другу. И пошли в лодочный домик.

– Да… Господи! Мари? Мариса?

– Марина.

Теперь Демпси все вспомнил.

– Вот черт, кто бы мог?…

– Ну мы и тогда не смогли. – Она хихикнула. – Я хорошо понимаю, почему ты запомнил мой запах.

– Отец приехал, – сказал Демпси.

– И твоя мама. И дядя.

– А мы… – сказал Демпси, но Марина продолжала:

– В самом дурацком положении оказалась я, лихорадочно одеваясь в лодочном домике и слушая, как ты объясняешь своему отцу, почему он не может войти взять сеть. Ты произнес целый монолог насчет одиночества, и как ты хочешь обдумать несколько важных мыслей, а твой отец твердил: «Я буквально на секунду!» Наконец он замолкает, а потом говорит… – Марина изобразила мужской голос: —… «Ладно, но может, ты заодно подумаешь, куда могла деваться Марина?».

– Иногда он ведет себя просто по-свински.

– Нет. Шутка удалась! Мне жаль, что тогда он не подождал немного.

– Это было бы неплохо.

Две пары и один мужчина вместе вышли из бара и направились в противоположную от них сторону.

– Я хотел позвонить тебе, – сказал Демпси.

– Врешь!

– Серьезно! Я собирался позвонить. Просто когда я вернулся в университет, у меня все не заладилось и в конце концов я бросил учебу.

– Да, ты говорил, что подумываешь стать полицейским. Я не представляла, как можно хотеть работать в полиции, и спросила, зачем тебе это. А ты сказал, что просто не хочешь быть юристом.

– Теперь я не хочу быть полицейским.

Лицо у нее стало серьезным, и Демпси решил, что она вспомнила историю с Ларой, хотела выразить сочувствие, но сдержала порыв.

– Я тоже думала позвонить тебе, – сказала она.

– Так почему же не позвонила?

– Ну ты понимаешь… жизнь. – Она повертела в пальцах сигарету. – Я собиралась позвонить несколько месяцев назад, когда увидела тебя по телевизору. Но Мэдисон сказал, что, если я позвоню, твоя подружка задаст тебе жару.

– Уже нет. Она свалила.

Марина поджала губы и промолчала. Несколько мгновений было так тихо, что Демпси услышал щелчок светофора. Наконец она спросила:

– Человек, которого ты ждешь, это женщина?

– Нет.

– Я болтаю лишнее! – Она закрыла лицо ладонями. – Господи!

– Вовсе нет.

– Да! – Она отвернулась, вытащила из пачки вторую сигарету. – О, черт! – Она снова посмотрела на Демпси. – Я по тебе с ума сходила. Когда мы пошли в лодочный домик, я ничего не знала, ну в смысле опыта. Все, чем мы там занимались… я никогда такого не делала. Считала тебя страшно искушенным.

– Полагаю, впоследствии ты убедилась в обратном.

– Нет. Осталась при прежнем мнении. – Она ухмыльнулась. – Я бы сохранила себя для тебя, но ты так и не позвонил.