Евгений Савицкий - Полвека с небом

• Название: Полвека с небом
• Автор: Евгений Савицкий
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 1988

Пожалуй, не сыщется такого отечественного истребителя, на котором бы в свое время не летал автор этих воспоминаний. Вся жизнь дважды Героя Советского Союза маршала авиации Е. Я. Савицкого неразрывно связана с развитием и совершенствованием Военно-воздушных сил нашего государства. Бывший беспризорник, а затем рабочий цементного завода в Новороссийске, Е. Я. Савицкий в 28 лет становится командиром дивизии, а в 32 года — командиром корпуса. 3-й истребительный авиационный корпус Резерва Верховного Главнокомандования, которым в годы Великой Отечественной войны он командовал, участвовал в сражениях в небе Кубани, Крыма, Белоруссии, Берлина. В послевоенные годы маршал Е. Я. Савицкий занимал должность заместителя главкома Войск ПВО страны. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Если пленному летчику казалось, то мы уже твердо знали, что ни о каком господстве гитлеровской авиации в воздухе не может теперь быть и речи. Хотя противник мириться с этим не желал. Немцы, видимо, считали, что на их аэродромах вполне достаточно боевых машин, чтобы вновь изменить положение в свою пользу.

Надо сказать, примерное равенство сторон в технике все еще сохранялось. Но немцы явно недоучитывали роль человеческого фактора. Не случайно немецкий летчик сокрушался о том, что накопленный в боях над Европой опыт теперь не срабатывал. Помимо растущего день ото дня мастерства наши летчики противопоставили ему неукротимую волю к победе, проявляя поистине массовый героизм. Каждый из них знал, за что сражается, за что готов отдать, если понадобится, жизнь. А мастерство, окрыленное отвагой и бойцовским духом, всегда побеждает.

Но побед, как известно, не бывает без потерь. Говорят, будто война слепа и косит человеческие жизни подряд, без разбора. Слепа-то она слепа, но слишком часто выбирает себе жертвы из числа лучших. И вторая весть, которую я услышал по возвращении в штаб корпуса, оказалась горькой.

С одного из боевых вылетов не вернулся командир 402-го истребительного авиаполка подполковник В. А. Папков. Это был прекрасной души человек и отличный боевой командир. Стоит ли говорить, с какой болью мы переживали эту утрату. К войне привыкают, но к смерти близкого тебе человека, боевого товарища привыкнуть нельзя. И жестокая сущность войны, повседневно связывающая в один узел жизнь и смерть, ясна лишь разуму, но не сердцу. Сердце не приемлет никаких объяснений, никаких оправданий — оно просто болит. Правда, боль эта иногда благотворна. Она обнажает бесчеловечность войны, стократно умножая в сознании людей величайшую ценность мира. А мы сражались за мир: солдат умирает на поле брани, чтобы вечно жило его Отечество.

Захватчик рискует собственной шкурой ради выгоды тех, кто его послал в бой, зачастую видя тут и собственную личную выгоду. Но стремление к выгоде — всего лишь способ жизни, а не ее цель. Оно не способно захватить глубинные основы личности, мобилизовать во имя борьбы все нравственные и духовные силы человека. Захватчик, если он не заражен фанатизмом, сражается только оружием: для победы ему необходим либо численный, либо технический перевес. Если этого нет, он сдается или бежит с поля боя… Иное дело — тот, кто отстаивает в бою жизнь Отечества, свободу своих близких, своего народа. Его сила — не только сила оружия; сражаясь, он вкладывает в борьбу всего себя без остатка. Победа в бою для него не средство чего-то добиться, а цель — единственная и главная цель всей его жизни. Такие дерутся до конца… Именно так дрались с фашистами наши летчики. Именно так — до конца! — дрался в своем последнем воздушном бою и командир полка Папков.

…Пройдут годы. В плавнях Кубани однажды будет найдена боевая машина. По номерам орденов, обнаруженных в кабине самолета, установят, что это был самолет командира 402-го истребительного авиаполка В. А. Папкова.

В последних числах апреля войска 56-й армии Северо-Кавказского фронта подготовили наступление в районе станицы Крымская. За день до намеченного срока, 28 апреля, немцы с утра подняли в воздух множество бомбардировщиков. Цель противника заключалась в том, чтобы мощными бомбовыми ударами сорвать или хотя бы приостановить разработанную советским командованием операцию. Однако успеха они не добились. Завязавшиеся над станицей Крымская воздушные бои сковали действия вражеской авиации. А в ночь на 29 апреля силами ВВС Северо-Кавказского фронта началась авиационная подготовка в полосе предстоящего наступления. Первые группы бомбардировщиков, прорвавшись сквозь заградительный огонь вражеских зенитных батарей, зажгли в глубине вражеской обороны с помощью зажигательных бомб пожары, облегчившие выход на цель остальным самолетам. Вслед за этим был нанесен основной удар. Всю ночь бомбардировщики 4-й воздушной армии и авиации дальнего действия перепахивали ближайшие тылы противника, подавляя артиллерию и опорные пункты его обороны. Средняя бомбовая плотность удара составила почти 21 тонну на квадратный километр. Всю ночь полыхали пожары, рвались склады с боеприпасами…

Утром 29 апреля после мощной авиационной и артиллерийской подготовки части 56-й армии перешли в наступление. Противник оказал яростное сопротивление. Умело используя выгодную для обороны пересеченную местность, он упорно препятствовал продвижению наступающих войск, сумевших вклиниться на отдельных участках вражеской обороны на один-два километра. Ожесточенные наземные бои, которые вели войска 56-й армии, требовали постоянной и надежной поддержки с воздуха. Над полем боя в окрестностях станицы Крымская разгорелось второе на Кубани воздушное сражение, не уступавшее по размаху и напряженности многодневному сражению в небе над Новороссийском. Обстановка быстро накалялась. Воздушные бои вновь приняли исключительно ожесточенный характер. Доставалось всем, но на летчиков-истребителей выпала в те дни особая нагрузка. От них во многом зависел успех бомбардировочной и штурмовой авиации, а следовательно, и сухопутных сил. Немцы это понимали не хуже нас, вводя в действие все, что у них имелось на аэродромах.

С рассвета до сумерек в небе было тесно от нашей и немецкой авиации. Воздушные бои шли на всех высотах и по всему фронту. Одна схватка перерастала в другую, длясь, таким образом, целыми часами. И хотя участок прорыва не превышал 25 — 30 километров, в пределах этого пространства происходило за день до 40 воздушных боев, в каждом из которых одновременно сражались с обеих сторон до 50 — 80 самолетов[5].

Но цифры цифрами. Они, понятно, говорят о многом. Но еще больше остается вне их сухого языка. Наши летчики, как правило, одерживали в этих схватках верх над врагом не столько числом, сколько беззаветным мужеством, неистовым упорством и, конечно, боевым мастерством, стиль которого резко отличался от повадок противника. Последнее проявлялось как в малом, так и в большом.

Чтобы было понятно, что я имею в виду, расскажу лишь об одном боевом вылете летчика-истребителя И. В. Федорова, ставшего впоследствии Героем Советского Союза и закончившего войну вместе со мной в небе Берлина.

Но до Берлина тогда было далеко, а Иван Федоров был лейтенантом, ничем особо не отличавшимся от других летчиков-истребителей корпуса. В то утро шестерка истребителей, включая машину Федорова, прикрывала с воздуха наши наземные войска. Федоров первым заметил две крупные группы вражеских бомбардировщиков, насчитывающих вместе до сорока машин. «Юнкерсы» шли нагло, рассчитывая на поддержку многочисленного прикрытия «мессершмиттов». Допустить их до наших позиций было нельзя, просить по рации подкрепления не имело смысла — времени оставалось только на то, чтобы успеть перед схваткой набрать высоту, — и шестерка «яков» приняла решение вступить в явно неравный бой.

Пользуясь преимуществом в высоте и набрав на пикировании предельную скорость, шестерка «яков» ударила по врагу. Атака удалась. Один за другим два «юнкерса», объятые пламенем, вывалились из строя. При втором заходе еще три вражеских бомбардировщика потянули за собой шлейфы черного дыма вниз, к земле. Но тут в дело вступили вражеские истребители. Четверка «мессеров» расчленила пару лейтенанта Федорова, отсекая его от машины ведомого. Бросив свой «як» в крутой разворот, Федоров успел уйти в сторону, но сразу же напоролся еще на одну пару «мессеров». Когда у немцев имелось численное преимущество, они умели взять противника в клещи. И все же Федоров, вероятно, смог бы вырваться, если бы захотел. Летчиком он был первоклассным. Но Федоров решил иначе. Видя, что остальные «яки» продолжают работать с бомбардировщиками, он решил взять шестерку «мессеров» на себя. Заложив вираж и уйдя из-под огня одного вражеского истребителя, Федоров тут же сел на хвост другому «мессеру». Убийственная очередь с короткой дистанции — и немец задымил, резко свалившись на крыло. А Федоров вцепился во второго фашиста, и вот уже ведомый сбитого точно в прицеле. Но пушки «яка» молчат: весь боезапас израсходован. Немцы это, кажется, поняли. На машину Федорова открыто, не скрывая злорадного торжества, идет в атаку вторая пара «мессеров». «Хотят бить наверняка, — мелькает мысль у нашего летчика, — с короткой дистанции… Не выйдет!»

Федоров резко переводит машину в пикирование, стремясь оторваться от преследующих его истребителей, затем несколько точных маневров — и опять круто вверх… Там, наверху, еще одна, третья пара вражеских истребителей. «Нельзя допустить, чтобы они помешали нашим летчикам выбивать „юнкерсы“, — решает Федоров и ждет в очередную атаку. В боевом развороте он достает ведущего третьей пары и, подойдя вплотную, срезает его на скорости собственным крылом.

Последнее, что успел заметить лейтенант Федоров, перед тем как выброситься с парашютом, — еще один «юнкерс», летящий вниз дымной головешкой…