Евгений Савицкий - Полвека с небом

• Название: Полвека с небом
• Автор: Евгений Савицкий
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 1988

Пожалуй, не сыщется такого отечественного истребителя, на котором бы в свое время не летал автор этих воспоминаний. Вся жизнь дважды Героя Советского Союза маршала авиации Е. Я. Савицкого неразрывно связана с развитием и совершенствованием Военно-воздушных сил нашего государства. Бывший беспризорник, а затем рабочий цементного завода в Новороссийске, Е. Я. Савицкий в 28 лет становится командиром дивизии, а в 32 года — командиром корпуса. 3-й истребительный авиационный корпус Резерва Верховного Главнокомандования, которым в годы Великой Отечественной войны он командовал, участвовал в сражениях в небе Кубани, Крыма, Белоруссии, Берлина. В послевоенные годы маршал Е. Я. Савицкий занимал должность заместителя главкома Войск ПВО страны. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Знакомый портрет, не правда ли? Весельчак, свой парень, душа компании… Почти во всяком кругу хоть один, но непременно такой отыщется… Однако это не так. Это приметы лишь внешние. А если заглянуть поглубже, обязательно заметишь еще независимость уверенного в себе человека, спокойную готовность к любым осложнениям, к любому повороту событий. Вот этот естественный, органичный сплав, казалось бы, контрастирующих одно с другим человеческих качеств как раз и типичен для летчика-истребителя.

Конечно, я что-то утрирую, что-то, наоборот, упрощаю. Люди разные; летчики, понятно, тоже. Даже и те, которые летают на истребителях. Но если все сказанное мной рассматривать как основу, как костяк характера летчика-истребителя, то ошибки, думается, не будет.

Повторю: удивляться тут нечему. Профессия накладывает отпечаток. Мы же не требуем, скажем, от боксера в весе пера стиля поведения, присущего тяжеловесу. Хотя оба они бойцы и дерутся на одном ринге.

Так и летчик-истребитель отличается от летчика-бомбардировщика или пилота транспортной авиации. Специфика дела требует набора определенных человеческих качеств.

Это понятно и вполне естественно.

Неестественно другое: задаваться вопросами типа — кто лучше? Боксер в весе пера или тяжеловес? Научный работник, привыкший к тиши кабинета, или геолог, исколесивший на своих двоих полстраны? Летчик-истребитель, наконец, или член экипажа пикирующего бомбардировщика?

Нелепый вопрос. Но именно так или примерно так его ставили в свое время те, кому адресовались упреки в попытках практиковать летное чванство. Они отождествляли себя со своей профессией, автоматически ставя себе в персональную заслугу обобщенный характер труда летчика-истребителя. Специфику дела они расценивали как личное достижение.

Это было не только нелепо, но и смешно. Как нелепо и смешно, скажем, отождествлять себя с модным покроем одежды, которую носишь, с престижной маркой автомобиля, в котором ездишь, с архитектурой дома, в котором живешь. А ко всему прочему это было еще и вредно. Легкомысленное фанфаронство и дешевый снобизм незаслуженно компрометировали то подавляющее большинство летчиков-истребителей, которые не имели к ним никакого отношения. Стоит ли говорить, что нездоровому явлению быстро и решительно положили конец.

Летчики в своей массе — народ откровенный и справедливый. Небо не приемлет ни лжи, ни хвастовства. Чванства оно тоже не терпит. Это был лишь ничтожный эпизод, досадное исключение из правила. О нем можно бы и не вспоминать. Но, говоря о своей профессии, я не хочу никаких недомолвок. Нет у меня также желания что-либо приукрашивать или, наоборот, заземлять. Дело, которому я посвятил свою жизнь и которое беззаветно люблю, не нуждается ни в том, ни в другом. Оно говорит само за себя.

Люди воздуха хорошо знают, что век летчика-истребителя, в общем-то, недолог. На истребителях летают от силы до тридцати пяти, иногда до сорока. Сказываются высокий уровень ответственности, постоянное напряжение, неизбежно ведущие к преждевременному износу нервной системы. Любому из нас об этом известно, но никого это не пугает. Напротив. Предложи летчику-истребителю перейти, скажем, в транспортную авиацию, где летают и в пятьдесят и в пятьдесят пять лет, — не согласится. Даже если перевод с повышением, даже из какого-нибудь захолустья в большой город с его щедрым набором бытовых удобств и возможностей для развлечений — все равно. А ведь летчик-истребитель, как правило, молодой человек. Ему впору не комаров кормить, добираясь по непролазной грязи до ближайшего культурного центра — какого-нибудь приграничного села на сто — двести дворов. У него молодая жена, которой хочется в театр или на концерт с непременными звездами эстрады. У него сын, мечтающий о школе с математическим уклоном, или дочь, грезящая приобщиться под присмотром тренеров к искусству танца на льду. И все это приносится в жертву ради профессии, без которой он не мыслит жизни. Ради дела, которому он отдает всего себя без остатка. Нет, он согласен перевестись — хоть в бомбардировочную, хоть в транспортную авиацию. И там небо, и там самолеты. Он готов на перевод, но только — после сорока.

А пока… А пока медики пишут в его летной книжке: годен к полетам без ограничений, — он будет летать только на истребителях. Он не фанатик и не чудак. Просто он считает, что ему повезло; просто он — летчик-истребитель. А бомбардировщики или транспортные самолеты от него никуда не уйдут: жизнь продолжается и после сорока.

Говорят, кто раз поднялся в небо, того будет тянуть туда всю жизнь. И это правда. Во всяком случае, для большинства. Власть над машиной, а вместе с ней над высотой и пространством привораживает крепче любого волшебного зелья. Правда и то, что, если ты стал летчиком-истребителем, никакой другой вид авиации тебя не устроит. Высокие скорости, свобода маневра, обостренное чувство, что ты в кабине один и все зависит лишь от тебя самого, создают ни с чем не сравнимое ощущение полноты бытия, глубинной уверенности в собственных силах.

Подростков воспитывают посредством доверия. Мужчиной становятся через чувство ответственности. Там, где ее нет, человек набирает возраст, но не взрослеет. Подлинная мужская зрелость приходит лишь вместе с уверенностью в себе. С сознанием того, что ты можешь на себя положиться — ты и те, кто рядом с тобой. Но для этого нужно испытать свои силы, необходима борьба с трудностями, и прежде всего с самим собой. Все это с избытком дает профессия летчика-истребителя. Мера личной ответственности здесь необычайно высока.

Конечно, наивно было бы считать, будто летчик-истребитель предоставлен только самому себе. У него постоянная связь с землей, программа полета обычно продумана и определена до того, как он оторвет машину с полосы аэродрома. И все же предусмотреть заранее многого нельзя. Я уж не говорю о непредсказуемости поведения вероятного противника. А ведь именно из-за вероятности встречи с ним несут боевое дежурство истребители-перехватчики. Но только этим дело отнюдь не исчерпывается. Неожиданный поворот событий нередко подстерегает летчика-истребителя, казалось бы, в самой мирной, в самой обыденной обстановке. И он постоянно должен быть к нему готов.

К чему? Этого наперед не знает никто. Случиться может всякое. И в любую минуту.

У летчиков вошел в обиход такой термин — нештатная ситуация. Нештатная — значит не числящаяся в программе. Непредусмотренная и непредвиденная. Что может произойти — неизвестно, но ко всему надо быть готовым. Чаще всего ничего не происходит. ЧП или нештатные ситуации случаются крайне редко.

Кстати, само выражение это пустили в ход именно летчики-истребители. Впервые — еще до войны — его употребил при разборе обстоятельств аварии в воздухе заместитель командующего ВВС Дальневосточного военного округа.

На одном из «ишаков», как называли тогда истребитель И-16, сорвало во время полета обшивку крыла. Самолет начал вращаться вокруг продольной оси. Спасти машину было нельзя. Я понял это сразу. Надо прыгать. Но как? Катапультных устройств в то время еще не изобрели. А прыгать с крутящейся в воздухе на манер волчка машины нас, летчиков, не обучали. Не помню как, но все же сумел выпутаться. Улучил момент, выбросился с парашютом и благополучно приземлился недалеко от аэродрома.

Тогда-то и было впервые сказано:

— Типичная нештатная ситуация. Предусмотреть, что сорвет обшивку на крыле, никто не мог. Молодец, летчик! Настоящий летчик-истребитель.

Так и вошло в обиход выражение — нештатная ситуация. Во время войны о нем позабыли. Не до того было. А в наши дни термин взяли на вооружение летчики-космонавты.

Не будет преувеличением сказать, что нештатная ситуация для летчика-истребителя явление вполне привычное. Он, можно сказать, настроен на него повседневно. Случится или нет — это уж как повезет, а готовность к неожиданному повороту событий необходима в каждом полете.

Возвращался я как-то в Москву из служебной командировки на истребителе Як-25. Промежуточную посадку запланировано было сделать на аэродроме возле одного города. Погоду синоптики обещали хорошую. Горючее рассчитано так, чтобы при необходимости хватило до запасного аэродрома. Машина к полету тщательно подготовлена моим постоянным техником. Казалось бы, беспокоиться не о чем. Все, что можно предусмотреть, предусмотрено. Да и полет самый что ни есть рядовой — возвращение из обычной служебной командировки.

Подлетаю к городку, погода — хуже не придумаешь. Ничего общего с тем, что предсказывали синоптики. Нижняя кромка облаков пятьдесят метров, видимость — пятьсот. Ничего, думаю, сяду. Но пока подходил к аэродрому, пока делал заход на посадку, неожиданно навалился туман, и видимость стала еще хуже. Уйти на запасной аэродром уже нельзя. Горючего до него хватало, но в самый обрез. Теперь же, когда я сжег часть его, заходя на посадку, отворачивать на запасной рискованно — много ли нужно, чтобы не дотянуть до полосы…