Лотар-Гюнтер Буххайм - Подлодка [Лодка]

• Название: Подлодка [Лодка]
• Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: О войне
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1301-3

В романе Лотара-Гюнтера Буххайма рассказывается о боевом походе немецкой подводной лодки во времена второй мировой войны. Люди по воле судьбы и времени поставлены в ситуацию, когда необходимо убивать, чтобы жить, — вот основная мысль книги. Это жесткое и динамичное произведение, в котором каждый персонаж — Личность с большой буквы. Автор в мельчайших подробностях показывает боевые будни подводников, обыденность смерти на войне, реалистично воссоздает гнетущую атмосферу подлодки.

---

— Нельзя дать ей ускользнуть — она поворачивает — если мы подождем немного, она славирует обратно — надо лишь набраться терпения… У нее две мачты, четыре трюмных люка, симпатичное суденышко — потянет на восемь тысяч — корма просела — на корме пожар. Думаю, средняя часть судна тоже горела.

Его голос переходит в рычание:

— Шеф! Они поворачивают!

Глаз перископа на мгновение оказался под водой, лишив его обзора.

Шеф делает гримасу. Теперь он несет ответственность за точное выравнивание лодки, чтобы командир мог действовать, как можно меньше двигая перископ. Шеф вытягивает голову вперед и поворачивает ее набок, к прибору Папенберга.

Совершается несколько маневров вертикальным рулем. Неожиданно Старик приказывает дать полный ход. Лодка ощутимо рванула вперед.

Потом я слышу, как первый вахтенный докладывает над моим ухом, что торпедные аппараты готовы. Углы горизонтального наведения ввели в вычислительное устройство, расположенное в боевой рубке, а от него передали к торпедам.

Первый вахтенный офицер уже давно снял пусковой механизм с предохранителя. Он ждет в боевой рубке момента, когда Старик выведет лодку на линию огня.

Неужели это ожидание никогда не кончится? У меня начинает кружиться голова. Может, я брежу. Или и вправду я слышу: «Открыть торпедные люки!»

— Первый аппарат — товсь!

Проходит две секунды.

— Первый аппарат — пли! — Подсоединить второй аппарат!

Мне кажется, я грежу наяву. Слышится гулкая детонация, вслед которой немедленно раздается намного более резкий звук.

Откуда-то издалека доносится голос командира:

— Вот теперь она лежит на воде готовая!

И потом, почти бессознательно, я слышу:

— Кажется, медленно погружается.

Еще одна! Этот корабль тоже будет на нашем счету? Туман в моей голове сгущается. Колени слабеют. Надо удержаться на ногах! Ухватившись за «картежный» столик, я медленно-медленно начинаю перемещаться в сторону кормового люка. Мне кажется, моя койка находится за тысячи миль отсюда.

Что за шум меня разбудил?

В каюте унтер-офицеров царит тишина. Я вылезаю из койки. Словно слепой, нащупываю дорогу на центральный пост. Все тело ломит и ноет, словно меня только что сняли с пыточной дыбы.

На посту управления жизнь не затихает. Вилли Оловянные Уши и Семинарист препираются о чем-то. Я все никак не пойму, что происходит. Может, я споткнулся и упал? Потерял сознание? Может, все это мне только мерещится?

Потом мне на глаза попадает журнал боевых действий. Он лежит раскрытым на столе. Тринадцатое декабря — да, все правильно. С ума сойти: спустя месяц грядущее Рождество будет казаться давно минувшим. Не осталось никакого чувства времени года. Оно утрачено полностью. Я начинаю читать:

09.00 Встретили поврежденный в бою танкер. Малая скорость, пять узлов. Курс — около 120 градусов. Заняли упреждающую позицию, чтобы определить вводные данные для пуска торпед.

10.00 Погрузились для подводной атаки. Танкер повернул на нас, сократив дистанцию.

10.25 Выпустили торпеду. Она попала в середину корпуса. Одновременно произошел мощный взрыв нефти. Очень сильное пламя и густой дым. Горит разлившаяся по поверхности воды нефть. В небе стоит большое облако дыма. Яркое пламя. Транспорт осел глубже в воду, но продолжает двигаться вперед. На борту остались члены команды. Три орудия на кормовой надстройке. Их использование невозможно по причине задымленности и жара. Спасательные шлюпки не видны.

Старик не сообщил нам, что на танкере были орудия. Интересно, когда он только успел заполнить журнал? Который сейчас час?

10.45 Слышен шум винтов. Корабль движется вперед.

10.52 Повторили атаку. Ждать слишком опасно. Может быть ловушка. Попадание в корпус позади мачты. Еще вспышка пламени. Танкер остановился. Корма оседает еще глубже. Пробоина в борту в месте попадания торпеды. Пламя быстро распространяется по воде. Вынуждены срочно дать задний ход.

11.10 и 11.12 Взрывы на борту танкера. Очевидно, сдетонировали трюмы. Цистерны с бензином или боеприпасы. Танкер потерял ход.

11.40 Шум винтов. Звук турбин. Полагаю, эсминец. В перископ не виден.

11.55 Всплываем. Цистерны погружения не продували. Рядом с останками танкера неподвижно стоит эсминец.

Ведь я присутствовал при всех этих событиях. Но вторая торпеда? … В моей голове все смешалось: как я оказался лежащим в своей койке?

11.57 Экстренное погружение. Движемся бесшумно. Уходим.

12.10 Всплываем. Предполагаем лечь в дрейф и пронаблюдать, затонул ли танкер.

Заряжаем аккумуляторы. Иногда на горизонте вблизи останков танкера виднеются мачты эсминца.

13.24—14.50 Не двигаемся. Танкер остается на плаву. Пламя постепенно угасает.

15.30 Принял решение подойти к нему вновь, чтобы нанести последний удар. В месте попадания перед кормовыми надстройками танкер раскололся на две части. Обе половины соединены лишь переходами. Полная потеря живучести. Носовая часть повернута наборт и затапливается водой. Спасательные шлюпки дрейфуют пустыми. Очевидно, эсминец оставил танкер.

16.40 Подходим ближе и пулеметами простреливаем отверстия на корме и на носу.

20.00 Ложимся на обратный курс. Другие лодки поддерживают контакт с конвоем. Отправили радиограмму: «Потопили поврежденный танкер 8000 ГРТ. Возвращаемся на базу. UA.»

23.00 Приняли радиограмму: «От UX. Два крупных транспорта 00.31 квадрат Макс Ред. Основной курс на восток. Десять узлов. На час потеряли контакт. Преследуем. Ветер запад-северо-запад 7. Море 5, барометр 1027 поднимается. Погода по прежнему препятствует применению оружия.

Итак, значит, на эту посудину ушло три торпеды! Образцовая атака на перископной глубине. Вдобавок еще и стрельба из пулеметов. Точно, я слышал их трескотню. Когда же все-таки я потерял сознание?

Я уставился на страницу. Даже последняя запись — и та сделана рукой Старика. Понемногу мне становится жутковато. У него нашлись силы, чтобы ночью заполнить боевой журнал. У меня в ушах звучит его голос: «А теперь прямиком домой, в Кассель», и его приказ держать курс сорок пять градусов. И я вспоминаю, что осознал — мы повернули на северо-восток.

Нелегко восстанавливать события в памяти, когда приходишь в себя. Дизель работает как-то на удивление прерывисто. Ну конечно же! — экономичный режим работы, бережем оставшееся горючее.

Экономичный режим! Если я правильно понял шефа, он уверен, что исхитрится и рассчитает самую «подходящую» скорость для обратного пути, но горючего все равно не хватит, чтобы дотянуть до Сен-Назера.

Штурман расстелил большую навигационную карту, на которой отмечена и береговая линия. Меня потрясло, как далеко мы отклонились к югу. Старик, похоже, вовсе не беспокоится о нехватке горючего. Может, он и на самом деле уверен, что у шефа есть секретный резервуар, краник которого он сможет открыть при необходимости?

Зеленая шторка перед кабинкой Старика задернута. Он спит. Я машинально начинаю ступать на цыпочках. Мои ноги так ноют, что я вынужден держаться обеими руками, чтобы сохранить равновесие.

Койки в офицерском спальном отделении тоже все заняты. Впервые все спальные места нашего поезда заняты уснувшими пассажирами. Я похож на кондуктора, совершающего обход состава, чтобы убедиться, что везде все в порядке.

Все спят — значит, сейчас вахту стоит штурман. Третья смена — значит, восемь часов вечера уже было.

Мои часы остановились.

В следующем отделении тоже тихо. Койка старшего механика Франца пустует. Ну конечно, в машинном отсеке вахта заступила с шести часов.

Старик ни разу словом не обмолвился о чрезвычайном происшествии с Францем. Забыл он о нем напрочь или по прибытии на базу передаст дело в трибунал?

Со стороны люка, ведущего в носовой отсек, не доносится ни звука.

Лодка спит. Никто не бодрствует, словом перемолвиться не с кем. Я усаживаюсь на рундук с картами, вперяюсь невидящим взором в пространство, и мной овладевают кошмарные видения.

IX. Дозаправка

— Офицер связи! — орет Херманн.

Обычные сообщения дешифрует сам радист при помощи декодирующей машинки и затем заносит открытым текстом в радиожурнал, который представляется командиру каждые два часа.

Когда Херманн пропустил полученную им радиограмму через машинку, то получил полную абракадабру. Были читаемы лишь первые слова — «Сообщение для офицера». Потому-то и пришлось звать офицера связи (более известного в нашем узком кругу в качестве второго вахтенного офицера).

Должно быть, он уже прослышал о полученной радиограмме, так как с взъерошенными волосами соскочил со своей койки и, весь исполненный сознания своей значимости, водрузил шифровальную машинку на стол. Командир выдал ему записанный на растворимом листке бумаги код на сегодня. (Контакты шифровальной машинки тоже растворяются в соленой воде, чтобы ни в коем случае никакая информация не досталась врагу.)