Пьер Бордаж - Мать-Земля

• Название: Мать-Земля
• Автор: Пьер Бордаж
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-018652-5, 5-9578-1996-4

Человечество — на грани небытия.

Не помогут ни политики, ни армия — потому что они уже попросту продались новым "хозяевам Земли".

Продались СКААИТАМ Странным существам из неведомых далей космоса, захватившим власть уже почти над всей Вселенной.

Теперь бросить вызов захватчикам-"чужим" могут только ТРОЕ.

ТРОЕ, за которыми стоит не сила оружия, но — сила древнего Знания...

---

Фрасист Богх управлял маленьким миром на окраинах империи Ангов. Планета на две трети была заражена и обречена на скорую смерть. Его не приглашали ни на праздники коронации, ни на квартальные конклавы, но это не помешало ему добиться крепкой репутации внутри Церкви. Несгибаемый, прямой, неподкупный — такими словами говорили о нем. Жавео Мутева даже утверждал, что сам муффий приводил его в пример в своих многочисленных речах на конклавах. Количество огненных крестов, поставленных молодым маркинатянином, тщательно под-считывалось, и ему предсказывали блестящую карьеру и радужное будущее. Многие утверждали, что именно в таком полководце нуждалась армия Крейца.

Худое лицо кардинала отразилось в черной табличке на цоколе огненного креста. Его черты наложились на выжженные огнем буквы приговора: Воители безмолвия

Огненный медленный крест будет наказанием для тех, кто нарушает Божественный закон и Святые Заповеди Церкви Крейца. Раф Пит-Хорн, подверженный ментальному обследованию Святой Инквизицией, был признан виновным в языческих и унизительных ритуалах. По решению кардинала Фрасиста Богха, высшего представителя его святейшества муффия Барофиля Двадцать Четвертого на планете Ут-Ген.

Практически слова и фразы были одними и теми же. Такие же были на шаровом экране у креста дамы Армины Вортлинг... Приступ тошноты охватил Фрасиста Богха, которому вдруг стал тесен облеган. Он опустил просторный воротник фиолетовой рясы налицо, потом, бросив последний взгляд на человека, распятого на кресте, быстро двинулся к главным вратам храма. Его мыслехранители и полицейские, сняв кордон оцепления, поспешили за ним. Кар с церковным гербом с пронзительным свистом взлетел и исчез за стройными башнями. Пешеходы наконец рискнули выбраться из соседних проулков и пересечь площадь.

В конце эвакуационной галереи появился круг серого света. Запасы кислорода давно закончились, и карантинцы сняли и бросили маски. Жек поспешил последовать их примеру, радуясь, что наконец избавился от неудобного груза. В подземелье еще ощущался запах газа, но опасность давно миновала.

Женщина, которая следовала за ним, удивленно воскликнула, увидев гладкое лицо, кудрявые шелковистые волосы и огромные карие глаза Жека.

— Малыш с поверхности!

Сзади послышались яростные крики. В этот мрачный час люди, вырвавшиеся из гетто, не хотели верить в невероятное и одинаково судили всех анжорцев с поверхности: именно они обрекли на смерть миллионы жителей Северного Террариума, именно они на века загнали беженцев из зараженных зон под землю, а их предки пытались уничтожить карантинцев античности, отправляя на кораблях смерти в космос. И древние, и нынешние обитатели поверхности, тираны, консулы или губернаторы империи Ангов, неизменно оставались палачами, боялись смотреть в лица зараженных соплеменников, словно опасались увидеть собственное отражение в кривом зеркале.

Когти страха вцепились во внутренности Жека. Будучи в одиночестве среди карантинцев, опьяневших от гнева и отчаяния, он был для них желанной мишенью для мести. Здесь, в 514 галерее, расположенной в нескольких сотнях метров под землей, не было ни законов, ни полиции, ни теплого, уютного дома, где можно укрыться. Здесь никто не придет ему на помощь, никто не вспомнит, что он был другом старого Артака.

Вопли затихли, и молчаливое и монотонное шествие возобновилось. Однако Жек не ощущал спокойствия: достаточно было вспышки гнева, чтобы пламя боли, тлевшее в душах спасшихся от смерти, превратилось во всепожирающий пожар. Их взгляды вонзались ему меж лопаток, словно отравленные стрелы. Усталость возобладала над страхом, и последние километры галереи он прошел, как сомнамбула.

Даже серо-грязный свет дня ослепил карантинцев, когда они выбрались на обширное пустынное плато зараженной зоны. Их внезапное появление напугало стаю воронов-мутантов, огромных птиц с черным оперением и фосфоресцирующим клювом. Красноватые лучи Гареса тонули в плотном слое тумана и облаков, затянувших небо.

Обессилев, Жек опустился на грубую, пожелтевшую траву. Во все стороны тянулась унылая равнина, совершенно лишенная растительности. На ней не было ни единого следа человеческого присутствия, ни одного строения, ни единого следа транспортной системы. Только ленивые полосы тумана, которые гоняли внезапные яростные порывы ветра. Он подумал, что нужны долгие дни, чтобы пересечь эту пустыню, и его охватило разочарование.

По мере того как карантинцы выбиралиеь из эвакуационной галереи, выход из которой был проделан в нижней части отвесной скалы, все они — мужчины, женщины, дети — жались друг к другу, сбиваясь в испуганное стадо. Многие из них впервые ступали на землю зараженной зоны, и этот возврат на землю предков пробуждал в них противоречивые чувства. Радость, что они попирают легендарную землю, откуда вышли, смешивалась с ужасом изгнания. Они оставили позади себя родителей и друзей, навсегда погребенных под тоннами бетона. Они оставили привычные норы, поперечные галереи обслуживания, колодцы доступа... Руководители гетто уже давно готовили их к возможности общего исхода, но они не думали, что будут столь беспощадно вырваны из привычного и спокойного мира Северного Террариума. Будущее казалось им неясным и враждебным.

Жек заметил, что карантинцы избегали его, отходили, показывали, что он был чужим на территории их предков. Обернувшись, он заметил вдали мигающий блеск бесконечной световой стены, основание которой точно следовало всем неровностям горизонта. Двумя годами ранее па Ат-Скин возил сына посмотреть на изолирующий магнитный барьер, установленный в тридцати километрах от северного пригорода Анжора. Па сказал ему, что он поднимается до пределов стратосферы планеты, чтобы воспрепятствовать воздушному сообщению между двумя зонами. Барьер был усилен укрепленной линией обороны, по которой тянулась колючая проволока под напряжением и стояли вышки с роботами, вооруженными волнометами и лучевыми пушками. Древнее правительство, создавшее защитную линию, не предусмотрело, что жители зараженной зоны могут обойти ее под землей. «Никакой магнитный барьер не мешает крысам рыть», — часто говаривал Артак. Отключенная в течение трех веков линия была модернизирована и вновь запущена ультраправыми тиранами. Сила магнитного потока была такова, что при малейшем контакте с самым плотным металлом последний мгновенно испарялся, превращаясь в раскаленные микрочастицы.

Жек слышал столько историй о зараженной зоне, что ожидал в любое мгновение столкнуться с рогатыми чудовищами, дышащими серой, с раскаленными копытами и зубами размером с саблю. Некоторые анжорцы утверждали, что ядерные колдуньи и отпрыски взбесившихся атомов устроили постоянный шабаш по ту сторону магнитного барьера. Но пока единственное, что видел Жек, были кульбиты и пике воронов-мутантов.

Он не представлял себе, куда надо идти, чтобы попасть в город Глатен-Бат. Он искоса глянул на толпу карантинцев, жавшихся один к другому у выхода из галереи. Найдется ли среди них хоть одна добрая душа, которая согласится сообщить ему необходимые сведения? Он встал и осторожно приблизился к первым рядам карантинцев.

— Кто-нибудь знает, как попасть в Глатен-Бат?

Его звонкий голос разорвал напряженную тишину. Он вдруг ощутил на себе сотни угрожающих и ненавидящих взглядов. Неверный свет зари подчеркивал уродливость лиц с низкими лбами, выступающими надбровными дугами, скрученными ушами, жесткими волосами, тонкими губами, торчащими подбородками... Ветер играл с полами их грубых штопаных лохмотьев. Жек заметил, что некоторые из мужчин и женщин даже не успели одеться. И понял, почему беженцы тщательно скрывали свои тела от глаз анжорцев с поверхности. Их кожа больше напоминала грубую шкуру домашних животных и топорщилась множеством хрящевидных шишек.

Как любой здоровый утгенянин, Жек был смущен видом этих грубых карикатур на человеческое тело, но постарался скрыть охватившее его отвращение.

— Почему ты так побледнел? — вдруг злобно спросил его какой-то мужчина.

— Разве не ясно, что мы вызываем у него ужас? — простонала стоявшая рядом женщина, едва сдерживая слезы. — Для людей с поверхности мы хуже, чем животные!

— Они без колебаний отравили газом женщин и детей! И залили наши норы бетоном! — ощерился другой мужчина.

— И сделали это в разгар ночи, как воры и трусы!

Жек заледенел от ужаса, в его горле застрял вязкий комок слюны. Он пробудил гнев тысячеглавого, тысяченогого и тысячерукого чудовища. Ужас мешал ему произнести малейший звук, объяснить этим людям, что они ошибаются, во весь голос сказать, что хотя он и жил на поверхности, но был другим, что его другом и доверенным лицом был Артак, старик из пещеры плюмшеня... Как в кошмаре, он увидел, что толпа мужчин, женщин и детей качнулась в его сторону. Они потрясали кулаками, скалились, выкрикивали ругательства, а их бешено сверкающие глаза буквально пронзали серый рассвет.