Юлия Галанина - Да, та самая миледи

• Название: Да, та самая миледи
• Автор: Юлия Галанина
• Издательство: Форум
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-8199-0239-4

Внешность ангела, душа дьявола, шлейф из злодеяний, клеймо на плече. И багровая тень всемогущего кардинала за ее спиной.

Да, та самая миледи.

Леди Винтер, баронесса Шеффилд. Практически фон Штирлиц. Лучший агент кардинала.

Но не много ли злодейств на одну персону?

И не слишком ли банальный конец для умной, дьявольски умной женщины?

А кто сказал, что миледи мертва?

Она и не думала умирать так просто и безропотно. Умереть любой сможет, а вот выжить и победить — только миледи.

Она сама вам расскажет, что же на самом деле произошло.

---

— …возвратиться тотчас же в Англию и уведомить его нимало не медля, если бы герцог оставил Лондон.

Нечего сказать, весьма срочное поручение и, главное, стоило сломя голову нестись с Туманного острова, чтобы получить приказание срочно отбыть обратно. Простого гонца послать не сочли возможным, надо вызвать секретного агента!

— А остальные распоряжения? — кисло спросила я, уже ни на что не надеясь.

— Они заключаются в этом ларце, который откроете уже по другую сторону Ла-Манша.

Это было уже что-то. Возможно, содержание ларца искупит все тяготы, которые пришлось претерпеть за время путешествия. Ведь Его Высокопреосвященство передает в ларцах для агентов не только инструкции, но и определенные суммы денег для их наилучшего выполнения.

— Хорошо! А вы что станете делать?

— Я возвращаюсь в Париж, — сообщил довольный тем, что выполнил свою часть задания, Рошфор.

Еще бы ему не быть довольным, он столько времени пробыл в Брюсселе и добился там весьма впечатляющих успехов, так что в Париже его ждет полный триумф и особое расположение Его Высокопреосвященства. Удачам соратников радуешься, но и немного завидуешь, потому я поддела его:

— Не наказав этого дерзкого мальчугана?

Но не успел Рошфор и рта раскрыть, как чей-то срывающийся голос крикнул:

— Этот дерзкий мальчуган сам наказывает других! И надеюсь, что тот, кого он собирается наказать, на сей раз не ускользнет от него!

В дверях гостиницы стоял смуглый юнец с головой, обвязанной полотенцем, почти мальчик. Гасконца в нем было видно за три лье. Он был невысокого роста, худой и жилистый, про таких говорят «из породы гончих». На продолговатом лице его отдельные части физиономии не успели еще прийти к соглашению и каждая рвалась выделиться: что выдающиеся скулы, что чрезмерно развитые челюстные мышцы, что крючковатый задорный нос.

Черные глаза из-под серой ветхой тряпки, которую трактирщик необоснованно именовал полотенцем, глядели на моего собеседника с таким лютым гневом, что, право, я немного заволновалась за дальнейшую судьбу Рошфора.

— Не ускользнет?! — сдвинул брови резко побагровевший Рошфор.

— Нет, я полагаю, в присутствии дамы, — юнец бросил в мою сторону восхищенный взгляд, — вы не посмеете бежать!

Рошфор с тихим рычанием рванул свою шпагу из ножен. Надо было вмешиваться.

— Вспомните! — тронула я его руку. — Вспомните, что промедление смерти подобно!

Не знаю, как развивалось бы дело дальше, но, к счастью, Рошфор опомнился и пришел в себя.

— Вы правы! — произнес он. — Поезжайте своей дорогой, я поеду своей!

Он поклонился, спрыгнул с подножки, и мой кучер обрушил град ударов на спины лошадей. Рошфор взлетел в седло своего скакуна, и мы разъехались в противоположные стороны.

Знай я, какое будет продолжение у этой встречи, не только не удержала Рошфора от убийства гасконского мальчишки, но и сама бы сделала все, чтобы он и его апельсиновая кляча никогда бы не увидели стен Парижа…

Повинуясь данным указаниям (интересно, кто бы меня проверил, вскрой я ларец раньше?.. но таскаться с незапечатанным ларцом просто неудобно), я дотерпела до Лондона и там ознакомилась с его содержимым.

Инструкции Его Высокопреосвященства были, как всегда, предельно точны и рассчитаны именно на мои возможности. Как и сумма.

Дела же, помнится, на тот момент обстояли вот как.

Около года прошло, как кардинал де Ришелье вошел в состав Королевского совета и был назначен королем своим первым министром. И по-прежнему, как больше полувека назад, Францию просто раздирало на части от выяснения отношений между ее детьми на предмет того, как же правильнее верить в Бога.

Как-то на собрании духовенства один высокопарный, но мало влиятельный священнослужитель, чудом пробившийся на трибуну, долго пыхтел, а потом, к радости заскучавших было слушателей, с видом пророка изрек: «Ла-Рошель зловонной протестантской занозой сидит в нежной груди бедной доброй Франции!»

Очень глубокая мысль, а главное, оригинальная. Если идти по такому аллегорическому пути, то я, в свою очередь, сравнила бы бедную добрую Францию с пышной ягодицей, в которой после спуска по ежевичному склону засело немало протестантских заноз (достаточно вспомнить Нерок и Клерок, Монтобан и Милло), частично протестантских вроде Нима и Монпелье, не говоря уж о громадной занозе — целой щепке — Беарне, которую с кровью извлекли пять лет назад. (Ведь там, в горах, полвека о мессе[1] и не слыхивали, и как малютка д'Артаньян в таких ужасных условиях умудрился вырасти добрым католиком, одному богу известно…)

Ну вот, после того как молодой король тяжелой рукой навел порядок в маленьком, но гордом графстве и научил тамошних жителей уважать правильную веру, наши гугеноты забеспокоились. И весьма обоснованно. А Белая Гора[2] убедила даже тех, кто еще сомневался, что наступают тяжелые времена.

В Ла-Рошели собралась их ассамблея, которая порешила, что отрицающие мессу будут сопротивляться короне всеми силами. Вплоть до вооруженных столкновений.

Кардинал в ту пору был практически частным лицом, но прилагал массу усилий, чтобы оставаться влиятельной персоной, а значит, имел сведения обо всем мало-мальски важном, что творится в королевстве. Как обычно, он разработал не меньше пяти путей развития ситуации. И во многом оказался прав.

Даже перед лицом такой опасности единения гугенотских кланов не произошло. Буйон, Сюлли и Ледигьеры предпочли остаться в стороне. Ла Форс и Субиз рвались в драку. Верховным главнокомандующим был выбран герцог Анри де Роан, принц де Леон, некрасивый собой, но мужественный и умный полководец.

Озабоченные организацией собственного спасения, гугеноты стали вести себя так, словно короля нет.

Король так не думал и ринулся с войском на юго-запад.

Все выглядело так, словно вернулась эпоха Походов веры за море. Вот с того момента и начался новый виток проблем, символом которых стала непокоренная Ла-Рошель.

Армия короля и армия гугенотов сталкивались друг с другом с переменным успехом. То у короля пол-армии сбежало с поля боя, а то, что осталось, покосила чума, то Роан обнаружил, что у него нет ни денег, ни солдат. Поэтому осенью 1622 года в Монпелье заключили мирный договор, так как продолжать настоящую войну сил у обеих сторон не было.

Гугеноты обоснованно надеялись, что у правительства еще долгое время не хватит денег на финансирование новой военной кампании, правительство не менее обоснованно рассчитывало на раскол в рядах гугенотов.

В это время король вернул кардинала из опалы.

Так что Его Высокопреосвященство, как всегда, не прогадал, когда остался верен королеве-матери и последовал за ней в Блуа. Он восстановил свои позиции при дворе, но теперь уже в союзе с королем. Правда, денег на военные кампании по-прежнему не хватало, гугеноты воспряли духом, и самонадеянный герцог Субиз, брат Роана, поднял мятеж. Он надеялся на поддержку Англии, это и слепому было ясно.

Вот это и была моя задача — Субиз мог рассчитывать на что угодно, но Его Высокопреосвященству было нужно, чтобы английский двор, искренне одобряя действия братьев по вере, не затруднял себя конкретной помощью мятежникам.

Это было не так уж и трудно. Правительства, как и люди, гораздо охотнее склоняются к выжидательному ничегонеделанию, чем к каким-либо действиям.

Пока два флота, как две стаи, кружили возле Ла-Рошели, Монморанси[3] отогнал Субиза к острову Рэ и не подпускал к крепости; на Туманном острове не без моей помощи шли долгие дискуссии на тему, каким образом помочь единоверцам, когда это лучше всего сделать и как соблюсти при этом свои интересы.

Что же касается первого министра…

Бекингэм, после Амьена[4] ставший страшно загадочным, был вообще очень занят. Он отделывал в своем дворце алтарь, посвященный Анне Австрийской, и оторвать его от этого занятия был не в силах даже король. Что в общем-то вполне соответствовало интересам французского правительства.

А потом он вдруг исчез, о чем и было тотчас же сообщено Его Высокопреосвященству.

Красавец Бекингэм поехал к вечно заплаканной королеве, которая его совсем не ждала.

ГЛАВА ВТОРАЯ ОСОБЕННОСТИ РАБОТ СЕКРЕТНЫХ СЛУЖБ

Не скажу ничего нового, если напомню, что в наш семнадцатый век, как и во все предыдущие, каждая персона, способная влиять на судьбы людей и народов, имеет свою тайную армию помощников, являющихся ее глазами, ушами и руками.

В этой армии есть своя иерархическая лестница.

Если человек, выполняющий поручения своего хозяина, мелкий и незаметный да еще, не дай бог, умудрился попасться при занятии ремеслом, которым кормится, ему припечатывают определение «грязный шпион». И персона, нанявшая его, делает вид, что никогда не имела чести знать подобную сволочь.

Если человек имеет кое-какой вес в обществе и может открытием своих тайн причинить неприятности определенному количеству влиятельных людей, его уважительно именуют «секретный агент». С секретным агентом дела обстоят уже куда более приятно. Если он попался, то с ним возятся, как с тухлым яйцом, стараясь не узнать слишком многого и как можно скорее сбыть с рук настоящему хозяину. Ему есть где зализать раны. От него почти не отрекаются. И шансов выпутаться из истории целым и невредимым у него, кстати, раз в десять больше, чем у грязного шпиона.