Наталья Иртенина - Меч Константина

• Название: Меч Константина
• Автор: Наталья Иртенина
• Издательство: Лепта Книга, Эксмо, Яуза
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18755-3

Под маской мира прячется война. У этой войны два лица, две стороны, две реальности. По одну сторону пушки молчат, капитуляция здесь кажется стратегическим успехом, а жизнь в неведении — вершиной свободы. Враг невидим, за разрухой видятся блистательные перспективы. По другую — суть войны, ее цели и средства обнажены до предела, и враг виден через прицел автомата.

Велики ли шансы на победу у маленького отряда, поднявшего меч русского Сопротивления? И главное — на какой из двух сторон, каким оружием им вести сражение? Ведь мечом не только убивают. Это еще и походный воинский крест, перед которым молятся.

---

Домик в деревне Плюхово, принадлежащий Вадиму, я нашел только по наводке местных жителей. Поселение, против ожидания, оказалось большим, с непривычки можно заблудиться. По улицам слонялись раздутые от молока козы, в одном доме, кажется, догуливали свадьбу с битьем посуды. Посередине деревни торчал флагшток, и на нем бултыхалась тряпица, похожая на мужские трусы. В общем, жили тут весело.

Калитка в высоком сплошном заборе была не заперта. Избушка оказалась самой дряхлой во всей деревне, позади нее кто-то чем-то громыхал. Я поднялся на крыльцо и постучал Изнутри крикнули: «Открыто», и я вошел.

Минуту или две была немая сцена, потом Вадим встал, сунул руки в карманы и сказал;

— Та-ак. Явление.

Здесь уже сидели Серега с Лехой и тем здоровяком, еще трое, не знакомых мне, один совсем старый — сильно за тридцать, с почти лысой макушкой. Из соседней комнаты появилась молодая женщина в джинсах и майке, стала удивленно-весело изучать меня глазами. Жену Вадима, Ольгу, я видел, это была не она Значит, тоже из отряда. Хотя странно. Я не знал, что в отряде есть женщины, Но если уж они тут есть, то почему не быть и мне?

— Здрассьте, — сказал я им всем и поставил сумку на пол. Пусть хоть что со мной делают, сам я отсюда не уйду.

— И какими же путями? — поинтересовался Вадим, продолжая пилить меня хмурым взглядом.

— Это элементарно, Ватсон, — набравшись наглости, сообщил я. — Ты слишком громко говорил по телефону, когда был у нас. Про шашлык на даче в понедельник. Я просто сопоставил.

— Угу. — Вадим вытащил руки из карманов и скрестил на груди, кивнул остальным: — Проворный парень. — И опять на меня: — Адрес откуда узнал?

— Ну ты как маленький, Вадима. Очень просто узнал. Списал у Сашки Круглова базу налоговой, там все есть.

Из той же базы данных налоговой службы, недавно запущенной в подпольную продажу, я узнал и адрес Сереги. А работал он в компьютерной фирме, программистом.

— Дима, может быть, познакомишь нас с этой смышленой таинственной личностью? — со смехом спросил тот, с лысиной. В руках он крутил цифровую фотокамеру.

— Погодите, кажется, я сегодня уже видел этого пацана, — напрягся Серега, но все равно продолжал улыбаться.

— Значит, он сидел у тебя на хвосте, — повернулся к нему Вадим. — А ты узнал об этом только сейчас.

— Брось, Вадя, мальчишка просто поиграл в шпиона. У него это отлично получилось. А мы всего-навсего собрались посидеть на природе за шашлычком.

— Знаем мы ваши шашлычки, — сказал я самому себе.

В это время в дом вошел голый по пояс, лохматый парень с молотком в руке. На носу у него сидели смешные круглые очечки.

— Уф, — сказал он, вытирая лоб. — Командир, приказ выполнил, забор восстановил. А это еще что за шпендрик?

— Я Костя, — сообщил я. На шпендрика он и сам был похож очень. Студент какой-нибудь. Года на три меня старше.

— Где-то я его уже видел, еще раньше, — вспоминал Серега, сильно двигая бровями и чуть заметно — ушами.

Я смотрел на Вадима. Он должен, просто обязан был прочитать в моих глазах твердую неотступность и непоколебимость и принять правильное решение. Но он вдруг отвернулся, опять сел и стал копаться в бауле на полу.

— Это сын Ольгерда, — пробурчал он наконец. — Рвется в отряд. Сбежал из дома, надо понимать.

Серега шлепнул себя по лбу. Остальные запереглядывались.

— Ты хоть мать поставил в известность? — начал брюзжать Вадим. На него иногда находило этакое, принимался воспитывать. — Жаль, что ты не мой сын. А то бы выпорол. Ей-богу, выпорол.

Лохматый в очечках хлопнул меня по плечу. Он уже влез в рубашку и улыбался, в отличие от остальных, которые как раз перестали ухмыляться.

— Оставайся, — сказал он и протянул руку: — фашист.

— Что, правда? — Я дал свою.

— Вот те крест. — Парень истово перекрестился. — Но если тебя это смущает, можешь звать меня Поручик.

— Минуточку, — раздраженно произнес Вадим. — Я, между прочим, еще ничего не решил. Матвей, ты воды принес?.. Ну так неси давай. Обедать давно пора.

Поручик-Фашист погремел ведром и ушел, бормоча: «Забор почини, воды принеси. Что я вам, Золушка?»

— Будем голосовать? — предложил долговязый кудрявый парень с кавказским лицом.

— Никаких голосований, — отрезал Вадим. — У нас тут не демократия.

— Я благословение у отца Александра испросил, — выдал я аргумент. — А матери сказал, что идем с друзьями в поход. Я же не соврал?

Тут в дом ввалились еще двое, очень похожие друг на друга, с громыхающими рюкзаками. Стало совсем тесно, меня затерли в угол, от приветствий, объятий и крепких рукопожатии избушка чуть ходуном не пошла На столе уже была навалена гора разнообразной еды. Вернулся Фашист с ведром воды, на электрическую плитку поставили чайник. Обо мне временно забыли. Из их разговоров я понял, что собралось пока чуть больше половины отряда Остальных ждали до вечера По именам друг друга они почти не называли, у каждого было прозвище — позывной. Отцовский позывной Ольгерд я знал давно, Вадим как-то упомянул его. Но своего он никогда не говорил, я только здесь услышал — Святополк. Мне понравилось.

Вадим вспомнил про меня, когда сидели за столом. Хотя, наверное, он и не забывал, просто думал, что со мной делать.

— Так на что ты просил благословения у отца Александра?

Все разом замолчали и уставились на меня с интересом, будто говорили: «Ну давай, не оплошай, сын Ольгерда».

— Я сказал, что хочу воевать со злом.

— А он что?

— Сказал «молись».

— И?

— И благословил. А потом заметил в моем взгляде воинственный пыл и мужественную решимость и сказал: «Взявший меч от меча погибнет».

— Ну правильно сказал. А ты, значит, решил истолковать это как дозволение геройски погибнуть в борьбе со злом?

— Если без этого никак, — заметил я скромно. — Но не раньше, чем совершу свой ратный подвиг.

За столом стоял откровенный хохот. Но, конечно, дружеский. Даже Леди Би — та самая, в джинсах и майке, — вытирала глаза, чтобы не размазалась от слез краска. Или что там у нее. Вадим долго сдерживался, все-таки командир, но в конце концов и у него губы запрыгали.

— Ну ты же сам говорил, — склонял я его к нужному решению, — православие — это наука побеждать, Церковь — воинский орден, а Бог — Господь воинств.

— Ну, не так буквально. Ладно, что с тобой поделаешь, — сдался он наконец. — Оставайся пока. Потом поглядим. Только матери позвонить все равно придется.

— Ур-ра-а! — завопил я и опрокинул стакан с чаем. Правда не свой, а соседский, парня, которого называли Богословом. Это почему-то вызвало у всех новый приступ радости.

— Нашла коса на камень!

— Федька, у тебя помощник появился!

— Или конкурент.

— Нет, ребята, два диверсанта на отряд — это уж слишком! Нам не выжить в таких условиях.

— А может, они будут друг друга гасить?

— Блаженны верующие и плачущие. — Богослов не остался в долгу, видимо, не зря так прозванный.

Я, конечно, не понимал, о чем они. Только потом узнал о легендарном свойстве Богослова «цеплять» окружающие предметы. Вокруг него все падало, разбивалось, рвалось, горело, стреляло без повода и так далее. В общем, спать с ним в одной палатке или просто рядом никто не решался — вдруг от ботинок наутро останутся одни подошвы?

К концу обеда пожаловали еще трое. Рюкзаки уже пришлось оставлять на улице, избушка едва вмещала пятнадцать человек, из которых половина была совсем не маленького размера. Когда все наконец устроились впритык друг к дружке, встал Серега и произнес:

— Господа, у нас пополнение. — Он показал на Леху. — Это Алексей. Мой хороший знакомый. Друг, можно сказать.

— Ну, если можно, так и скажи, — весело вставил один из последней троицы. У него была короткая борода и хорошо развитые мышцы шеи. Я подумал, что он профессиональный спортсмен. Вроде штангиста Правда, мне казалось, штангисты не обладают чувством юмора — это очень серьезные люди.

— Ладно, — согласился Серега. — По просьбам публики — мой друг Алексей, прошу любить и жаловать, я за него ручаюсь.

Кроме Лехи и меня, было еще пополнение. Парня звали Йован — настоящий живой серб из Косова, к нам приехал по обмену опытом — так сказал человек, который его представил. Сам он носил имя Ярослав, и позывной у него был соответствующий — Премудрый.

До вечера я перезнакомился со всеми. Это было важно. Уже на рассвете мы окажемся там, где стреляют без предупреждения и нападают со спины, убивают, не спрашивая имени. Я хотел знать, что за люди вокруг меня и что для них гибель моего отца Вадим рассказывал, отец спас тогда отряд, прикрывая собой их отход. Они попали в ловушку, и кто-то должен был это сделать, чтобы не погибли все. Я бы ни за что не признался, но мне ужасно хотелось, чтобы они оказались достойными жертвы отца. Они все были разные, потрясающие, каждый со своим загибом. Поручик-Фашист, например, оказался ходячей военной энциклопедией, о тактике и стратегии знал, кажется, все. А в мирной жизни учился в университете и продавал книжки с лотка У бородача-спортсмена позывной был Монах. Но несмотря на это он все время острословил и благосклонно взирал на Леди Би. Борода делала его старше, скорее всего, ему не перевалило еще за двадцать пять. Самый старый, тот, который с плешью, звался, конечно, Папаша. Он был фотохудожник и жить не мог без своей аппаратуры — привез с собой целых две камеры. Одну запасную, потому что в прошлый раз Богослов сварил суп из его «Рекама». У Леди Би на уме было, конечно, свое, женское. Она подсела ко мне, обняла за плечи и заглянула в глаза: «В классе по тебе, наверно, все девочки вздыхают?» Я сказал, что не только в классе, но и во всей округе — и каждая хочет завести от меня ребенка, чтоб женить на себе. Она юмор оценила, а заодно и глупость собственного вопроса Мы сразу подружились, Монах на меня не обиделся. Серега же был человек противоречий. К его нервным музыкальным рукам прилагалось совершенное отсутствие слуха и голоса. Когда он с чувством завернул «удалого Хас-Булата», его хором попросили не давить людям на психику. А к торчащим в стороны ушам и перебитому носу совсем не шли разговоры о политике, но после освистанного вокала Серега стал сурово-серьезным и завел речь об этом самом: