Дэвид Вебер - Война и честь (Война Хонор)

• Название: Война и честь (Война Хонор)
• Автор: Дэвид Вебер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18428-7

Преследуя популистские цели, правительство Мантикоры замораживает строительство новых кораблей, сокращает численность КФМ и удаляет с командных постов наиболее влиятельных офицеров. Воспользовавшись ослаблением Королевского Флота, Андерманская Империя намерена осуществить экспансию в регионе Силезской Конфедерации. В эти трудные времена адмирал леди Харрингтон получает от Адмиралтейства назначение в систему Марш, прекрасно понимая, что этим самым новое правительство стремится избавиться от неугодного командира. Ведь в случае конфликта первый удар флота противника придется именно на эту область Галактики.

---

И вот результат: инцидент, которого герцог опасался с самого начала, произошел. И теперь он, Рабенштранге, должен довести стратегию, против которой так долго возражал, до успешного завершения.

Что он и сделает. Согласен он с ней или нет, сейчас не имело значения. Но это не значило, что он готов очертя голову броситься в войну со Звездным Королевством, если сохраняется хоть малейшая возможность обойтись без этого.

Другое дело, что благодаря милейшему Штернхафену и безвременно усопшему Гортцу такой возможности у него может и не оказаться.

— Позвольте объяснить вам, граф фон Штернхафен, — сказал он наконец, — что, по меткому и выразительному мантикорскому выражению, звездный капитан Гортц “сел в лужу” — и тем самым продемонстрировал редкостную глупость.

Штернхафен раздулся от гнева, но Рабенштранге тем же невозмутимо ядовитым тоном продолжил:

— В отличие от вас я дал себе труд провести небольшое расследование и, замечу, без каких-либо затруднений установил, что судно, передававшее опознавательный код “Ситтиха”, “Ситтихом” не являлось.

Граф вытаращил глаза, и герцог улыбнулся.

— Не подумайте, что я принял на веру утверждения герцогини Харрингтон. Я изучил данные, полученные нашими офицерами от легких атакующих кораблей местных сил безопасности, находившихся в пределах досягаемости сенсоров от места инцидента. Судя хотя бы по тоннажу, “Джессика Эппс” двигалась на перехват не андерманского торгового судна, во всяком случае не “Ситтиха”. А поскольку я ни секунды не сомневаюсь в том, что вы, как добросовестный офицер на службе его величества, снабдили всех своих капитанов самыми свежими копиями Регистра торговых судов, сенсоры “Хеллбарде” должны были без труда установить, что судно передает чужой опознавательный код... и тем самым посягает на суверенитет нашего флага в нарушение всех норм межзвездного законодательства. Поскольку в этом основополагающем пункте данные и выводы герцогини Харрингтон верны, я склонен предположить, что она не ошибается и в остальном. Короче говоря, герр граф, ваш хваленый “герой”, капитан дер штерне Гортц ухитрился по причине исключительной глупости и некомпетентности угробить и свой, и мантикорский корабли, причем ради того, чтобы спасти от заслуженной кары судно, запятнавшее себя столь гнусным деянием, как межзвездная генетическая работорговля!

— Этому нет доказательств! — рявкнул Штернхафен, но в глазах его что-то замерцало, и Рабенштранге хмыкнул.

— Доказательств вообще ничему нет. И из-за того, что вы, герр граф, — вы и никто другой! — отказались хотя бы задуматься над возможностью того, что Гортц допустил ошибку, вся ситуация стремительно выходит из-под контроля.

— Я поступил так, как предписывал долг командующего силами его величества в Силезии, и, если император сочтет нужным, готов к любому расследованию, — ответил Штернхафен.

Предпринятая им попытка изобразить благородное негодование не увенчалась успехом, и Рабенштранге презрительно скривил губы.

— Я ценю ваше мужество, герр граф, но вынужден с сожалением констатировать, что его величество не готов выставить вашу вопиющую некомпетентность на смех перед всей Галактикой. Правда, у меня не было случая оговорить с ним именно этот вопрос, однако инструкции, полученные перед отбытием сюда, не оставляют сомнений относительно общего направления имперской политики в отношении данного инцидента. Выступив с официальным “объяснением” по поводу инцидента в Зороастре, вы, по сути, поставили нас в безвыходное положение. Империя не может дезавуировать официальное коммюнике своего командующего, а значит, нам придется упорно отрицать вероятность вины с нашей стороны. Я уже ничего не могу поделать, как бы ни старался, ибо если вначале незамедлительное и полное расследование было бы свидетельством нашей силы, то теперь признание неправоты станет доказательством слабости.

— Уступка мантикорцам в любом случае была бы признаком слабости! — возразил Штернхафен.

— Этот вывод, — холодно и отчетливо произнес Рабенштранге, — есть плод вашего недомыслия и предубежденности против Звездного Королевства. Очень просто было бы провести расследование с позиции силы. Войти в систему Зороастр и обеспечить над ней временный контроль с целью гарантии сохранности всех необходимых свидетельств. Разумеется, мы могли заявить о своем праве на самостоятельное ведение расследования, и я ни на секунду не сомневаюсь, что Высокий Хребет дал бы герцогине Харрингтон инструкции предоставить нам свободу в этом расследовании... и она наверняка не стала бы возражать — прежде всего потому, что в отличие от вас она человек честный и беспристрастный. А пойдя на такую уступку, правительство Высокого Хребта тем самым отдало бы нам приоритет в юридическом решении данного дела, признав нас в качестве по меньшей мере равноправной со Звездным Королевством полицейской силы, призванной положить конец силезскому беззаконию. А потом, по окончании нашего расследования, в своем заявлении Галактике мы бы не стали безапелляционно оправдывать поступки нашего командира и тем самым заявили бы о себе как силе, способной к зрелым, ответственным поступкам. Наша готовность признать вину за случившееся сделала бы нас рупором разума и порядка в регионе, где анархия и отсутствие эффективной центральной власти способствуют возмутительным беззакониям, таким как работорговля, из-за которой и произошел этот трагический инцидент. А это — если бы не ваш идиотизм — дало бы нам моральное право установить контроль над важной для нас территорией как средство положить конец этой самой анархии!

В конце фразы герцог все же сорвался на крик и сжал кулаки за спиной, в то время как Штернхафен, казалось, съежился внутри своего безупречного белого мундира. Опомнившись, Рабенштранге заставил себя закрыть глаза и сделать глубокий, успокаивающий вздох.

— И теперь, после того как вы решили отвергнуть предложение Харрингтон и поспешили объявить официальную позицию Империи, не проводя никакого расследования, у меня не остается другого выбора, как продолжать тот фарс, на который вы обрекли его императорское величество. Уникальная возможность повернуть весь инцидент в нашу пользу полностью упущена из-за вашей узколобости и острого желания объявить всей Галактике, что виноваты мантикорцы. И поскольку я уже не могу отречься от вашего официального заявления, не раскрыв перед всей вселенной недальновидность нашей политики, мне, скорее всего, придется столкнуться с необходимостью открытой войны со Звездным Королевством, которой его императорское величество всячески хотел избежать.

Герцог одарил собеседника ледяной улыбкой.

— Подозреваю, герр граф, что император и сам захочет сказать вам пару слов по данному вопросу.

* * *

— Я предупреждал вас о том, что их политика проявляет тенденцию к ужесточению, — произнес Арнольд Джанкола, искусно изображая сожаление.

Элоиза Причарт гневно взглянула на него, слишком рассерженная, в кои-то веки, чтобы сохранить тщательно сделанную маску, некогда хранившую её от холуев БГБ. Джанкола откинулся в кресле с выражением сочувствия на лице, но внутренне наслаждаясь её яростью.

— Да, Арнольд, предупреждали, — сказала она с ледяным бешенством, — но от напоминания об этом в данный момент нет никакой пользы.

— Простите, — сказал он, стараясь придать голосу как можно больше искренности, — у меня в мыслях не было, чтобы это прозвучало как “я же говорил”. Просто я слишком долго наблюдал, что они движутся в этом направлении, не имея возможности что-либо предпринять...

Он беспомощно пожал плечами, а президент отвернулась к окну и принялась разглядывать панораму деловой части Нового Парижа, стараясь взять себя в руки.

Архаичный, печатный экземпляр ответа Элен Декруа на последнюю официальную ноту республики лежал у неё на столе. Элоиза даже удивлялась: почему охватившая ее при чтении документа жгучая ярость не подпалила эту бумагу? Госпожа Декруа наконец отбросила пустопорожние общие декларации, двусмысленности и неопределенности, которыми пользовалась до сих пор мантикорская сторона, чтобы затянуть переговоры. Её новая нота представляла собой сочетание высокомерного изложения долгой истории неприглядного поведения Народной Республики в сочетании с резкими комментариями на тему того, что “конфронтационное, антагонистическое выражение гнева и нетерпения не способствует зрелому разрешению противоречий между звездными державами”. Особо подчеркивалось, что Республика — как прямая наследница “прежних деспотических репрессивных режимов Народной Республики” — не имеет морального права “кутаться в мнимую мантию нравственного превосходства” и требовать возврата своей территории.

Очевидно, в ярости отметила Причарт, мнение самих “жертв деспотизма” никто из манти в расчет принимать не собирался. По существу, послание Декруа представляло собой плохо завуалированный ультиматум, содержавший требование к Республике безоговорочно принять все условия Звездного Королевства как плату за заключение мирного договора.