Паскаль Брюкнер - Похитители красоты

• Название: Похитители красоты
• Автор: Паскаль Брюкнер
• Жанр: Проза

---

Стейнер поморщился.

- Да... да вы... - я заикался от возмущения, - ну вы и наглец! За кого вы меня принимаете? Этот номер у вас не пройдет: или вы возвращаете мне Элен, или... или я устрою скандал прямо здесь, в ресторане.

С меня градом лил пот.

- Не кипятитесь, Бенжамен. Контракт по-прежнему в силе. Я предложил только немного изменить условия.

- И слышать об этом не желаю. Вы дали слово. Я сделал все, что от меня требовалось, теперь верните мне Элен.

Стейнер улыбнулся добродушно и чуть презрительно:

- Хорошо, Бенжамен. Считайте, что я вам ничего не говорил. Через час вы получите вашу Элен.

Старый хрыч и не думал меня уламывать, я даже удивился, что он так легко сдал позиции.

Раймон вез меня к французской границе через долину озера Жу. Франческа и Жером уехали вперед в "рейндж-ровере". Слуга сосредоточенно вел машину и на меня даже не смотрел. От бесконечных виражей меня мутило. Я все не мог успокоиться после разговора со Стейнером. Все эти месяцы я страшился встречи с Элен. В голове не укладывалось, что сегодня же вечером мы, как ни в чем не бывало, отправимся вместе в Париж. Всю дорогу я готовился к защите, перебирал доводы, которые приведу в свое оправдание. Это было мучительно: то накатит раскаяние, то, отхлынув, уступит место эгоизму. В голову лезли самые идиотские мысли. Что же все-таки за гнусность предлагал мне Стейнер, что это за отъявленное шарлатанство?

- Скажите, Раймон... Мне пришлось откашляться.

- Что вы знаете об устьях юности? Он изобразил неподдельное изумление:

- Кто вам о них сказал? Неужто хозяин? Я кивнул.

- Это наша тайна, я не имею права о них распространяться.

- Раймон, между нами, это ведь шутка, дурацкая шутка, да?

- Ни в коем разе.

Он вдруг стал подозрительно любезен. Не дожидаясь расспросов, сказал:

- Вот, к примеру, сколько мне, по-вашему, лет?

- Лет тридцать пять, может, сорок, а что?

- Не угадали. Мне пятьдесят два. Я не поверил - не может быть. Но он показал мне удостоверение личности.

- И что же?..

- А то, что это все благодаря устьям юности - вот уже пять лет как я прикладываюсь к ним раз в неделю. От всех наших постоялиц принимал ингаляцию; это лучше всякого лечения, скажу я вам!

- Вы издеваетесь надо мной, Раймон, вы все сговорились дурачить меня!

Я всматривался в его лицо, сквозь синяки и кровоподтеки, которые уже побледнели, пристально изучал каждый миллиметр кожи, даже пощупал, провел пальцем по мелким морщинкам, по сеточке вокруг глаз. В пятьдесят два года он сохранился лучше, чем я.

- Так хозяин сам предложил вам сеанс?

- Да, а что?

- Счастливчик вы, месье. Стало быть, и вправду ему полюбились.

Знал, стервец, что сказать, - эти слова запали мне в душу!

Мы приехали задолго до вечера. Я смотрел и не узнавал места; дорога терялась в высокой траве, ели ярко зеленели свежей хвоей. Одуряюще пахло смолой. Горы летом выглядели куда приветливее, чем зимой. А вот "Сухоцвет" на фоне буйства природы проигрывал: железная крыша оказалась ржавой, фасад не мешало бы подновить. Меня вновь одолели связанные с этим домом неприятные воспоминания. В саду стояла наша машина, блестящая, как новенькая монетка, готовая к дальнему пути. Жером и Франческа улыбались мне с крыльца. С чего бы это им вздумалось выйти меня встречать? Я покосился на окно во втором этаже - в той комнате мы ночевали с Элен в феврале, - но занавески не шевельнулись. Я стоял пень пнем, будто прирос к земле. Все происшедшее за эту зиму нахлынуло на меня, не давая сделать и шагу. Я снова и снова прокручивал в голове, как буду оправдываться перед Элен, готов был, если понадобится, упасть перед ней на колени, лишь бы вымолить прощение. Ничего я не хотел в ту минуту, кроме одного: быть с ней, обнять ее. Стейнер отворил дверь и кивнул мне.

- Заходите, Бенжамен, Элен ждет вас. Мы опять поместили ее в комнату на чердаке. Вот вам ключ. Ступайте, освободите ее, так сказать, своими руками.

Я-то думал, он опять станет меня уговаривать. Ничуть не бывало. Я стоял на пороге прихожей, той самой, с чучелами зверей. Как я ни старался взять себя в руки, меня трясло. Осталось только войти, подняться по лестнице... Элен знает, что я здесь, она не могла не слышать, как подъехала машина, как хлопали дверцы. Странно, что она еще не позвала меня. Каждый вечер, когда я приходил домой, меня окликал ее хрустальный голосок...

- Ну, Бенжамен, что же вы медлите?

Высокая фигура Стейнера маячила у лестницы. Лицо его сияло улыбкой ну просто распорядитель церемонии счастливого воссоединения любящих сердец. За моей спиной, в саду, Франческа с Раймоном выгружали из машины чемоданы. Сердце у меня бешено колотилось. Глядя в пол, я шагнул на первую, ступеньку, на вторую...

- Да, вот еще что, Бенжамен. Совсем забыл вам сказать... Элен вас больше не любит.

Меня будто ударили под дых. Я вцепился в перила.

Он обронил это так небрежно, как бы между прочим.

- Она не может вам простить, что вы бросили ее одну.

- Я не верю, вы мне опять лжете.

- Если угодно, спросите у нее сами. Вперед, смелее, путь открыт.

У меня подкосились ноги. Это был конец, Стейнер подтвердил мои самые скверные предчувствия.

- Пойдемте-ка, я дам вам кое-что послушать.

Он увлек меня в гостиную, включил стоявший на столе магнитофон. Я услышал срывающийся голос Элен:

"Нет, Франческа, не могу забыть... Он бросил меня, предал... Даже не пытался бороться, сдался сразу. Я-то, наивная, все надеялась, что он меня вызволит... мир перевернет ради меня. А он задрал лапки кверху, рабская душонка. Как же он меня разочаровал! Слизняк, бездушный трус. Я не смогу больше с ним жить... А знаете, как он таскал у меня деньги, когда я же его и содержала? Думал, я ничего не замечаю! Как только вернусь в Париж, все выложу про его плагиат газетчикам и издателям, с доказательствами, слово в слово!"

Стейнер выключил магнитофон. Я сидел как громом пораженный. Он дал мне прослушать запись еще раз. Каждое слово впечатывалось в мой мозг смертным приговором.

- Ничего не понимаю. Она ведь уверяла, что простила меня.

- Когда вы получили последнюю кассету?

- Чуть больше трех недель назад, до ее побега.

- А это, Бенжамен, мы записали сегодня утром, перед тем как ехать в ресторан. За три недели многое изменилось.

Я не выдержал и разрыдался на груди у Стейнера Нет, невозможно, это конец всему, Элен предала меня... Тут подошли Франческа и Раймон. Их руки легли мне на плечи, и это тройное объятие взяло меня задушу сильней, чем все происшедшее. Я всматривался в их лица, искал в них понимания, сочувствия. Франческа погладила меня по щеке, ее ладонь была теплая, ласковая. На меня нашло какое-то отупение. Я уже ничего не соображал. Плакал и не мог остановиться. А Стейнер-искуситель нашептывал мне на ухо:

- Она нужна мне, Бенжамен, нужна во что бы то ни стало. Мы любим ее, слышите, мы готовы уничтожить ее, лишь бы она не досталась вам. Одно ваше слово - и я изолирую ее навсегда. Просите взамен все, что пожелаете.

Я наконец сделал выбор - грохнулся в обморок. Это было все равно что сказать "да".

Часом позже я сидел в уютном кабинетике без окон, где пахло воском от натертого пола, погрузив нос и пол-лица в раструб огромного ингалятора. Конической формы прибор из красного дерева, похожий на трубу старинного граммофона, был обтянут изнутри полиэтиленовой пленкой и укреплен на медной дощечке, привинченной к низкому столику. Зажмурившись и приоткрыв рот, я блаженствовал, овеваемый нежнейшим дуновением, - то моя возлюбленная, постепенно увядая, кадила мне божественным фимиамом своей молодости. От этого сладкого запаха мне еще несколько дней потом не хотелось ни пить, ни есть. В меня будто впрыснули свежую кровь, летучие флюиды осели на моем лице, обновив его. Я вдыхал ее уходящую жизнь и вновь переживал через обоняние весь наш роман, узнавая дурманящие ароматы моей подруги, ее дорогих кремов и косметики, роскошных духов и дезодорантов, которыми она себя окропляла. Все это разливалось вокруг меня мощным хором, кружило голову; захлебываясь в этих дивных волнах, я даже разделся догола, чтобы они омыли меня всего. Когда накатывало с особенной силой, я ложился на диван, переводил дыхание. Пиршество ароматов, да и только - жуть, настоящий обонятельный каннибализм. Я опьянел, словно пригубил женственность в чистом виде. Я запасался энергией впрок: прекрасный цветок, умирая, возвращал меня к жизни. О том, что Элен три месяца томилась в заточении и ждала освободителя, а освободитель-то ее и погубил, я больше думать не хотел. Она ведь сама собиралась донести на меня, предательница, - я просто опередил ее. Во мне ни на миг не шевельнулось подозрение, что Стейнер мог обмануть меня, и я, даже не представляя себе,

какую чудовищную гнусность совершаю, продолжал купаться в блаженстве.

В конце концов, что такого? У Элен жизненной силы в избытке, пусть уступит мне немного: сытые должны делиться с голодными. Я ведь завидовал ей, как завидует угасающий день ясному утру. И я действительно чувствовал, что оживаю: уж не знаю, в силу какой химической реакции, в моих жилах заиграла кровь, мускулы стали крепче, кожа - свежее. Так продолжалось недели две - каждый день я приникал к раструбу и пил, смакуя, долгими глотками, жизнь моей невесты.