Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я!

• Название: Командовать парадом буду я!
• Автор: Михаил Барщевский
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-373-00899-0

Наглый, грамотный, чрезвычайно самоуверенный, однако с мозгами. Стариков не уважает, но перед «Золотой пятеркой» заискивает. Говорят, с фантазией, иногда придумывает и впрямь интересные трюки. Невероятно амбициозен. Так говорят о главном герое Вадиме Осипове – молодом юристе.

Каждая глава романа – этап жизни Вадима. Поступление в институт – первый контракт с отцом, первое место работы – начало юридической карьеры, женитьба – победа над соперниками, каждое судебное дело – дуэль.

Адвокат всегда – один против всех. Выигранный процесс – это сложнейшая интеллектуальная схема поведения, скрупулезная проработка документов, умение разговорить свидетелей и вытащить из них информацию, необходимую для защиты клиента. От процесса к процессу Вадим развивается и мужает, познает жизнь, иногда расставаясь с иллюзиями, иногда проникаясь сомнениями, но никогда не теряя надежды.

---

Вадим, почувствовав взгляд жены, проснулся, потянулся, с удивлением огляделся, виновато улыбнулся и радостно вывалил:

– А я придумал! Обалдеть! Я – кретин! Чувствовал: что-то есть, но никак не мог понять – что! Ну, теперь – поиграем!

Лена как мешок картошки с плеч сбросила. Вадим стал самим собой. В глазах – азарт, голос, хоть и спросонья, звонкий. Сел, размахивая руками. Потом вскочил, обнял и потащил Лену обратно в спальню. Она не сомневалась зачем.

Сергей не столько удивился, сколько встревожился, когда из камеры его повели на свидание с адвокатом. Что-то явно стряслось, ведь Осипов собирался сегодня весь день гулять и думать. Может, он протрепался Миле и приехал сообщить ему, что та уходит? Или показал жене письмо, адресованное Ларисе? Только не это! А может, что-то у Ларисы? Может, она не хочет с ним иметь ничего общего? А ведь прежде чем идти в ОБХСС, он к ней приехал, все рассказал и она обещала ждать…

– Привет, Сережа! – бодро поздоровался Вадим, как только охранник вышел за дверь. – А я кое-что придумал.

– Что с Милой? Как Лариса? – Мирский не слышал адвоката.

– А? Что? А, Мила?.. Нормально. Лариса – тоже. Все нормально. С женщинами у тебя вообще все нормально, – расплылся Вадим. Он был в очень хорошем настроении.

– Так что случилось?!

– Ничего. Кроме того, что тебе везет не только с женщинами, но и с адвокатом. – Вадим засмеялся и хлопнул Сергея по плечу. – Я такое нашел…

Следующие полчаса Мирский слушал. То хлопая себя по коленям, то вскакивая и начиная почти бегать по комнате. Однажды, забыв, что стул намертво привинчен к полу, попытался его схватить и повернуть, чтобы сесть верхом.

Настроение у обоих было такое, будто они делили самый крупный выигрыш в денежно-вещевой лотерее, выпавший на совместно купленный билет.

Шла третья неделя процесса. Вадим раньше не принимал участия в больших судебных делах, и потому втянуться в нудный, как расписание пригородной электрички, график было не так-то легко. Всегда и везде страдая от нехватки времени, сейчас он трудился изо дня в день размеренно, не торопясь. И в основном – головой, поскольку избранная им тактика не подразумевала активных действий с его стороны.

Косыгина явно не спешила, вела процесс, не подгоняя, подробно.

Лена ловко справлялась с ролью диспетчера, регулируя посещения суда то Милой, то Ларисой. После первых двух дней процесса Ларисе везло все больше и больше – Мила появлялась в зале не чаще двух раз в неделю. Три дня принадлежали Ларисе. Она, в отличие от Милы, приходила к десяти и всегда была уже в зале, когда конвой заводил Мирского, а уходила только после того, как Сергей, держа в сложенных за спиной руках тетради со своими записями, покидал зал суда под охраной троих хлюпеньких парнишек в Беликоватой им форме внутренних войск. Тогда «хозяйственников» охраняли почти символически, – они из зала суда не бегали. Некуда.

Косыгина за эти три недели возненавидела Осипова. Сидел, тупо вращая головой, что-то себе записывал. Практически никакой защиты не вел. Она-то ждала, памятуя слова мужа, что придется охлаждать пыл молодого наглеца, разгадывать его придумки, снимать наводящие вопросы, словом – бороться. А этот сидел и молчал. Если и задавал какой вопрос, то невпопад, а то и во вред клиенту.

И главное, что выводило Нину Петровну из себя, так это то, что Осипов, изучавший дело неделями, ежедневно по многу часов, дела так и не знал! Если ему надо было сослаться на какой-то документ, он долго копался в своих записях, пыхтел, заискивающе смотрел ей в глаза и мямлил:

– Простите, товарищ председательствующий, не могу найти номер тома и страницы.

Косыгина клокотала! Даже девчушка из городской прокуратуры, якобы поддерживающая обвинение, даже она знала дело лучше адвоката! Такого еще в практике Косыгиной не было.

А Мирского Нина Петровна жалела. Чисто по-человечески. Да и по-женски. Красавец мужик, неглупый, вежливый. Старательно задававший вовсе не наивные вопросы свидетелям и экспертам, приветливо, а не заискивающе, как другие, улыбавшийся ей по утрам, когда она, входя в зал, говорила: «Доброе утро, прошу садиться», – он ей нравился все больше.

«И надо же было, чтобы так ему не повезло. Вор у вора Дубинку украл! Клюнул на банальных мошенников. Облапошили они его элементарно! И жена – стерва, даже в суд ходит через пень-колоду, не то что другие – сидят как пришитые. После приговора наверняка разведется и заживет вольной пташкой. Хорошо, если передачи станет посылать. А то, бывает, и этого не делают. Да еще и адвокат этот, Осипов. Пользы от него ноль, одно только раздражение» – такие мысли крутились в голове Косыгиной каждый день, и незаметно для себя она начала искать аргументы в пользу Мирского.

Она сама пристрастно допрашивала свидетелей обвинения, экспертов, сделавших выводы о причастности Мирского к хищениям. Очень расстроилась, что все выводы экспертов подтверждались, – Мирский не только взял деньги из кассы на покупку талонов, но и немало наворовал, как и все торгаши, на «естественке» и «усушке-утруске». «А жаль», – подумалось судье.

Прошло еще две недели. Процесс шел медленнее, чем раньше, – кто-то из свидетелей не являлся в суд, приходилось откладывать дело на завтра.

Подошла очередь допроса главного свидетеля – судебного эксперта, проводившего комплексную бухгалтерско-товароведческую экспертизу. Именно на основе его выводов Мирскому и инкриминировалось хищение двадцати трех тысяч рублей.

Косыгина вошла в зал и не увидела на лице Мирского приветливой улыбки. Она привыкла к ней, можно сказать – ждала. Вообще, вчера вечером, готовя Леве ужин, она поймала себя на мысли, что такой мужчина, как Мирский… Нет, даже думать об этом недопустимо! И вот сегодня Мирский ей не улыбнулся. «Боится допроса эксперта», – решила Косыгина. От ее внимательного взгляда не ускользнуло и то обстоятельство, что ни на парапете загородки, отделявшей скамью подсудимых от зала, ни на скамейке рядом с Мирским не было его тетрадей.

Осипов тоже выглядел по-иному – еще глупее обычного. Даже вставая, когда Косыгина входила в зал, продолжал копаться в своих бумагах, пытаясь что-то найти. Жены Мирского в зале не было. Впрочем, она отсутствовала уже дней десять. Зато, как всегда, сидела на своем месте молодая женщина, приходившая только в дни, когда не было жены Мирского. Нина Петровна попросила как-то секретаря разузнать, кто эта дама.

Секретарша доложила:

– Говорит, родственница Осипова. При этом очень покраснела, – поделилась своим наблюдением секретарь.

«Наверное, – решила Косыгина, – любовница придурка адвоката. А дело он получил, поскольку, видно, его жена – родственница жены Мирского. Вот он свою любовницу при жене Мирского в суд и не таскает». Нина Петровна совсем распалилась: «Вместо того, чтобы защищать, думает о своих удовольствиях!»

Последнее время все, что делал Осипов, вызывало в судье страшное раздражение. И все больше и больше становилось жалко Мирского. «Ну ведь правда обидно, такой красивый мужик, и чтобы так не повезло и с женой, и с адвокатом!» – в очередной раз попеняла на судьбу Косыгина.

Как только Нина Петровна объявила начало процесса, Осипов встал и сказал:

– Товарищ председательствующий, у меня ходатайство.

– Что это такая активность с самого утра, товарищ адвокат? – заметила судья с плохо скрытым раздражением. – Ну, слушаю вас.

– Уважаемый суд! Защита просит объявить перерыв судебного заседания до завтрашнего дня. Причина в том, что мой подзащитный забыл в камере свои записи. И поскольку сегодня предстоит допрос важнейшего свидетеля по делу, мой подзащитный будет фактически лишен права на защиту. – Осипов сел.

Когда он говорил, Косыгина заметила, что адвокат действительно волнуется. При этом выражение его лица перестало быть заискивающе-придурковатым.

– А что, один раз поработать самому, не перекладывая защиту на клиента, вам невмоготу?! – начала заводиться Косыгина.

Осипов молчал. Встал Мирский:

– Я поддерживаю ходатайство моего адвоката. Понимаете, Нина Петровна, здесь ведь специфические вопросы будут обсуждаться. Адвокат мне не поможет. Я сам должен…

– Мирский, я бы попросила вас обращаться ко мне «гражданин судья», – неожиданно резко оборвала его Косыгина. – Ваше мнение, товарищ прокурор?

Гособвинитель встала, растерянно глядя на судью. Такого тона ни в отношении адвоката, ни тем более подсудимого, которому, она давно заметила, Косыгина явно симпатизировала, молодая прокурорша не ожидала.

– На усмотрение суда, – тихо сказала девушка.

Косыгина зло уставилась на прокуроршу. Та съежилась под ее взглядом и торопливо добавила:

– Впрочем, лично я оснований для отложения дела не вижу.

Даже не повернув головы в сторону народных заседателей, Косыгина произнесла:

– Суд, совещаясь на месте, решил: ходатайство защиты отклонить как необоснованное. Есть еще ходатайства, товарищ адвокат? – уже с откровенной издевкой спросила Косыгина.