Лиза Джексон - Блудная дочь

• Название: Блудная дочь
• Автор: Лиза Джексон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03584-2

Десять лет назад Шелби Коул, гонимая горем и стыдом, покинула родные края – чтобы никогда не возвращаться. Внезапно полученное анонимное письмо переворачивает ее жизнь: Шелби узнает, что дочь, которую она считала умершей, жива. Но чтобы ее найти, надо вернуться в Бэд-Лак – город, где прошла ее мятежная юность. Встретиться с отцом, которого она ненавидит. Снова взглянуть в лицо смертельному врагу. И – быть может – вспомнить свою первую и единственную любовь...

---

– Спасибо, Лидия, я сама.

Она пересекла столовую – сияющий стол красного дерева, двенадцать резных стульев, букет «райских птиц» – любимых цветов матери.

Цветы на столе сменялись каждую неделю уже двадцать лет – со дня смерти Жасмин Коул. В стеклянных дверцах массивного серванта отражался фарфор и хрусталь. «Ничто не изменилось», – подумала Шелби, распахивая дверь и выходя на веранду с видом на бассейн. Под потолком лениво взмахивают лопастями вентиляторы. Зеленовато-голубая вода сверкает на солнце так, что больно смотреть, но тень дубов и пеканов спасает от жары.

Отец сидит за столиком. Черный костюм, белая рубашка. Привычная стетсоновская шляпа небрежно брошена на стол, резная трость с ручкой из слоновой кости лежит на коленях. Перед ним – двое в джинсах и рубахах с закатанными рукавами: один усатый, с редеющими на макушке волосами, другой – с седеющей козлиной бородкой и в темных очках. Верные слуги выслушивают распоряжения хозяина. Все трое оборачиваются на звук шагов – и недоумение на лицах холуев медленно сменяется узнаванием... изумлением... нескрываемым любопытством.

– Шелби!

Лицо отца осветилось искренней радостью – и Шелби содрогнулась от внезапной боли. Как он постарел! Тело, когда-то мускулистое и подтянутое, стало рыхлым, глаза запали, на лбу и в углах рта пролегли глубокие морщины. Густые рыжие волосы обильно подернулись сединой. Но отец все еще производил впечатление, и, когда он встал, выпрямившись во все свои шесть футов и три дюйма, Шелби вспомнилось, как внушительно он смотрелся в зале суда.

– Боже мой! Девочка моя, как я рад тебя видеть! Он попытался ее обнять, но Шелби отстранилась.

– Нам нужно поговорить.

– Милая, что это значит?

Синие глаза отца затуманились разочарованием. Шелби вздрогнула, чувствуя, что готова поддаться минутной слабости. Как хотелось ей броситься к отцу, с размаху упасть в его объятия, повиснуть на шее, плача и смеясь! «Папа, милый папа, как же я по тебе скучала!» Но Шелби вовремя остановила себя. Она уже не девочка, ее не улестить и не запугать.

– Наедине, судья. Нам нужно поговорить наедине. – Она выразительно взглянула в сторону его приспешников.

Повинуясь кивку судьи, оба бесшумно исчезли. Наступила тишина – лишь гудели пчелы, да где-то вдали без устали долбил дерево дятел. Шелби не стала терять времени: открыв свою сумку и достав коричневый конверт, она молча выложила на столик, рядом с тремя недопитыми стаканами виски, его содержимое.

С черно-белой фотографии смотрела на судью Коула девочка лет девяти-десяти.

Отец шумно вздохнул и медленно опустился на свое место. В этот миг Шелби заметила, что он снял обручальное кольцо. Только тонкий светлый след на загорелом пальце напоминал о символе верности, который судья Коул проносил больше тридцати лет. Зато на правой руке его сверкал бриллиант, которому позавидовали бы все голливудские женихи.

Шелби склонилась над столом.

– Это моя дочь, – произнесла она дрожащим голосом. – Твоя внучка.

– В самом деле, сходство есть, – после долгого молчания ответил судья. Лицо его оставалось непроницаемо.

– Не просто сходство, судья. Она как две капли воды похожа на меня в детстве. Вот это, – она указала на бумагу, лежащую рядом с фотографией, – ее свидетельство о рождении. А это – свидетельство о смерти. Видишь: Элизабет Жасмин Коул. Умерла через несколько минут после рождения. Причина – тяжелейший порок сердца. Так здесь написано. Ты принес мне эту весть. Ты сказал, что она не выжила. А пепел... прах, что я развеяла в холмах... господи, чей он?

Судья хотел заговорить, но Шелби затрясла головой, не желая больше выслушивать ложь.

– Нет, не надо! О боже... – Слезы мешали ей говорить, к горлу подступала тошнота. – Ты обманул меня, отец. Зачем?

– Я не...

– Хватит! Я по горло сыта враньем!

Шелби отступила на шаг, протянув руки перед собой, словно защищаясь. Она вся дрожала, лицо исказила гримаса гнева и скорби.

– Эти бумаги я получила вчера по почте. Кто их прислал – не знаю. Я вернулась, чтобы выяснить, что происходит. Где моя дочь? – прорычала она сквозь стиснутые до боли зубы. – Что ты с ней сделал, черт побери?

– Послушай, милая...

– Хватит! С меня довольно! Никаких больше «милых» и «родных», никаких «ласточек», «заинек» и «солнышек»! Может быть, вы не заметили, судья, но я выросла. Я больше не наивная девчонка, готовая довериться любому подлецу. И ни одному твоему слову я больше не верю. Я вернулась, чтобы забрать свою дочь!

– Твою – и чью еще? – Улыбка его исчезла без следа, и в голосе послышались знакомые жесткие нотки.

– Неважно.

Вот как? – Прищурив глаза за стеклами очков в круглой оправе, судья опустил взгляд на разбросанные перед ним бумаги. – Странно, правда? Тебе сообщают, что твой ребенок жив, в те же самые дни, когда из тюрьмы выходит Росс Маккаллум.

Что?!

У Шелби едва не подогнулись колени. Жар ярости сменился ледяным холодом страха. Росс Маккаллум – на свободе? Нет! Только не это!

– Так ты не знала? – Судья откинулся в кресле, вертя в руках трость и глядя на дочь поверх очков. – Да, он скоро выйдет. И, кстати... Нейв Смит все еще здесь.

Глупое сердце пропустило такт, но усилием воли Шелби сохранила внешнее спокойствие. С Нейвом Смитом покончено. Он для нее больше не существует. Так решено, и ничто не изменит ее решения.

– Да, – продолжал судья, поглаживая отполированную рукоятку трости, – получил в наследство клочок земли и пытается там хозяйствовать. Интересно, что с ним будет, когда Росс выйдет на свободу? Ведь у этих двоих старые счеты друг с другом. – Он задумчиво прикусил губу и нахмурился, словно в суде, когда выслушивал путаные показания свидетелей. – Кто-то тебя одурачил, девочка моя. Бросил наживку, чтобы заманить тебя в город, куда ты поклялась не возвращаться. Именно теперь, когда выходит Росс. Кто-то ведет грязную игру. – пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. – Но не я.

И на сей раз Шелби ему поверила.

Она мчалась домой в праведном негодовании, полная решимости отыскать свое дитя. Это не изменилось. Но теперь Шелби чувствовала себя одураченной. Отец прав: кто-то ведет с ней грязную игру. Неведомый противник, преследующий собственные темные цели, поманил ее приманкой – и она шагнула прямиком в заботливо расставленные силки. Ну ладно же!

Шелби расправила плечи. Что ж, если так – она не сдастся без боя. Она вступит в игру и будет бороться, пока не вырвется из западни.

И не увезет из этого проклятого богом города свою дочь.

Глава 2

– Nina, неужели ты так и уйдешь? Ты же только что приехала!

Лидия едва поспевала за быстрым шагом Шелби. Годы посеребрили волосы экономки, ссутулили ее плечи, но не изменили характер: сколько Шелби ее помнила, Лидия никогда не сдавалась без боя.

– Подумай о судье! Ты нужна ему!

– Судье никто не нужен.

– Я думала, ты приехала погостить.

– Нет, по делу, – отрезала Шелби.

Она ни за что останется в этом доме! В роскошном мавзолее, где рассталась с жизнью мать. Где – под надзором сурового и властного отца – прошло ее собственное безрадостное детство. В доме, полном мрачных тайн и воспоминаний о темных делах. В доме, где днем и ночью шныряли безликие слуги судьи, не подозревая, что девочка с не по-детски серьезными глазами следит за ними из-за пальмы в холле или из-за кружевных штор уютной девичьей спаленки.

– Но, Шелби...

Голос Лидии дрогнул, и Шелби, замерев на пороге, обернулась. Обернулась, чтобы прочесть в темных глазах мексиканки непритворную печаль.

– Мне не хватало тебя, nina. С тех пор, как ты уехала, дом стал таким холодным, таким пустым...

По ледяной броне, сковавшей сердце Шелби, поползли первые трещины. С тех пор, как ушла из жизни Жасмин Коул, Лидия Васкес взяла заботу об осиротевшей девочке на себя. Она смазывала йодом разбитые коленки, на забавном англо-испанском жаргоне журила малышку за детские проказы, а лет семь-восемь спустя – закрывала глаза, когда Шелби брала ключи от отцовского «Понтиака». Растерянная и испуганная, Шелби пряталась от жестокого мира в объятиях Лидии; когда плакала – на необъятной груди мексиканки, в размеренном биении ее честного сердца находила успокоение. Лидия никогда не унижала ее, не высмеивала, не ругала за неудачи. У нее Шелби училась мужеству, искренности и прямому, открытому взгляду на мир.

Вот и теперь, обернувшись и положив руки на пухлые плечи Лидии, она ответила честно и прямо:

– Я не могу здесь оставаться.

– Не навсегда, милая, хотя бы на несколько дней! Ему... – мексиканка кивнула в сторону внутреннего дворика, – ему ты принесешь такую радость, такое утешение! Да и мне тоже. Porfavor. Хотя бы на несколько дней – на semana[8]

—На неделю? – почти с ужасом повторила Шелби. – Нет, не могу!