Семен Бронин - История моей матери

• Название: История моей матери
• Автор: Семен Бронин
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Да замолчи ты! Нашел чем хвастать!

- Я не хвастаю, а к разговору.

- К разговору! Постеснялся бы докладчицы!

- Да она сама это говорит. Не слышала что ли? Энгельса пересказывает,-на что жена ничего уже не сказала: чтоб не обидеть - не Энгельса: он был безнадежно скомпрометирован своим трудом - а порядочную на вид девушку, но мужа наградила длинным памятным взглядом: поговорим, мол, об этом дома.

Никто более ничего не сказал, но все молча с ней согласились. Доклад потерял поддержку зала и повис в воздухе - слушали его плохо. Жан заступился за падчерицу:

- Что-то вы слишком быстро скисли. Сами ж говорили, надо во всем разобраться. Кто виноват, что тут, оказывается, такое творилось. А я и не знал ничего. Надо было это в стороне оставить,- с запозданием попенял он Рене.- Там много всякого. Кроме семьи еще частная собственность и государство,- уже с иронией перечислял он, обретая свойственную французам насмешливость.- Скачем по верхам, а с чего началось, не ведаем.

- Не с потопа же начинать? - усомнился его приятель Дени: он хоть и не был членом партии, но не пропускал ни одного мероприятия ячейки присутствовал на них в качестве ближайшего друга Жана и оказывал ему всяческую помощь и поддержку, хотя оба при этом постоянно спорили.

- А почему нет? - не уступил ему Жан.- Если с него все начинается.

- С ирокезов? Или как их там?

- Ну да.- Жан сам не знал, как звали древних многоженцев, но как секретарь ячейки не мог показать этого.- Первобытные люди, словом. Что ж делать, если у них жены были общие?

- Этого не хватало! - разозлилась одна из гостий, вспомнив по этому поводу распространенные байки о коммунистах.- Скандал какой! Жены общие!

Ив, присутствовавший на собрании, вынужден был вмешаться, чего прежде не хотел делать. Он не хотел и приходить сюда: для него чем больше было народу, тем невыносимее - но и не придти тоже не мог: надо же было кому-то наблюдать за всем - нелицеприятным, жестким взглядом догматика.

- Никто не думает вас обобществлять! - негнущимся, как из кости или из металла, голосом отрезал он.- Это гнусная клевета на нашу партию! - Но он не внес успокоения в смятенные умы - напротив, всем стало на душе еще гаже и муторнее.- Давай кончай с этим,- подторопил он Рене, видя, что учеба пошла по ложному пути.- И поменьше подробностей. Главное - суть дела, эксплуатация человека человеком.

- Так у Энгельса,- защитилась Рене и рассказала о нравах, царящих в джунглях Австралии. Тут слушатели и вовсе ужаснулись:

- Кошмар какой! И зачем их поддерживать? Колониалистов этих? Пусть их и дальше эксплуатируют!

Это был выпад в сторону Ива, и он вскинулся торчком:

- Ничего это не значит! Если они отстали в развитии, то это только по вине эксплуататоров. Колонизаторов иными словами. Не надо путать их с жителями колоний. Борьба с колониализмом была и остается краеугольным камнем нашей политики. Тут слишком много народу,- выговорил он Жану.- Не надо приглашать всех подряд на такие важные и плохо обговоренные мероприятия. Женщин много,- прибавил он вполголоса: партия стояла за максимальное вовлечение женщин в общую борьбу, ему не хотелось прослыть ретроградом, но женщин он, надо сказать, недолюбливал.- Женщинам надо другие вопросы ставить. Хотя и привлекать их, конечно,- прибавил он, боясь, что его все-таки неверно поймут и оценят.

- Так у нас женщина и занятие ведет,- развел руками Жан.- Девушка вернее. Через пень-колоду, правда, но первый блин, говорят, комом. Может, ты нам про частную собственность расскажешь? - попросил он.- Это нам ближе как-то. Откуда семьи берутся, это мы, как никак знаем, а вот почему у одного дом в три этажа с мансардой, а другому жрать нечего - это интереснее.

- Ты себя, что ль, имеешь в виду? - В Дени словно вселился дух противоречия.- Что-то я был у тебя на днях - вроде все нормально. Не буду уж говорить, что у тебя на столе да в буфете.

- Да уж сделай милость, не разглашай.- Жан нисколько не был задет его выпадом - напротив, был доволен, что спор переходит на шутливый тон и заканчивается на дружеской ноте; Дени, собственно, хотел того же и ему подыгрывал.- Кроме меня другие есть. Кому есть нечего.

- Что-то я давно таких не видел,- продолжал крамольничать тот, целясь уже в Ива: он терпеть его не мог и из-за него, кажется, не вступал в ряды партии.- Если только в Австралии.

Ив не мог вытерпеть столь открытого покушения на коммунистические принципы.

- Не только там! Во Франции треть населения живет на грани бедности. Если кому-то и живется хорошо, это не значит, что всем так! - и поглядел зло на Дени, которого звал за глаза гнилым социалистом и оппортунистом.

- А кто ее проводил, эту черту? Она ж все время едет - как линия горизонта,- возразил Дени, но не стал спорить дальше: чтоб не подводить приятеля. Ив и этого не снес, выговорил Жану:

- Ну и друзья у тебя! Провокатор какой-то!

- Ээ, полегче! - возмутился тот.- Какой он провокатор? Ты что, Дени не знаешь?

- В России таких вопросов не задавали.- Ив не унимался, и глаза его зажглись огнем фанатика.- А взяли да сообща скинули царя и капиталистов и строят теперь у себя рабочее государство. Хотя неграмотных там - половина населения. Знаете, какой там царит сейчас подъем и воодушевление? - Он всегда, когда терял верх в споре, начинал говорить про Россию: чтоб подавить ею оппонентов - вот и теперь решил поделиться закрытой информацией: - Наши товарищи были там недавно: присутствовали на первомайской демонстрации. Неизгладимое, говорят, впечатление!

Дени усомнился и в этом - показал всю глубину своего нравственного падения:

- А у нас один говорил: голод там. Жрать нечего. Как в Австралии.

Говорить этого не следовало. Красная Россия была пробным камнем для всякого революционера - подтверждались худшие опасения Ива. Он помолчал.

- Так может говорить только враг партии... Как он вообще попал сюда? обратился он к Жану через голову Дени: последний уже не существовал для него вовсе.

- А как ему не попасть? - проворчал Жан, занятый совсем иным: какими словами выругает своего приятеля, когда они сядут за бутылкой красного.- У нас вход свободный.

- Свободный вход, когда обсуждаются такие вещи?..- Ив прищурился: он давно подозревал Жана в преступном попустительстве оппортунистам.

- Какие?! - не выдержал тот.- Ирокезы, что ли?.. Давай, Рене, закругляйся! Не доросли мы еще до Энгельса.

Рене сидела притихшая. Она не понимала, отчего разгорелись страсти.

- Я не так что-то сказала?

- Почему? Все ты рассказываешь как надо. Только мы разные...- Жан в последний раз попытался спасти положение: очень уж не хотелось ему кончать занятие на такой ноте.- Нет у тебя ничего другого, из того же Энгельса только позанятнее и чтоб всем понятно было?

Тут Рене осенило. То ли размышления над Энгельсом навели ее на это, то ли она думала об этом раньше и мысли ее вернулись на накатанное русло, но она сказала:

- У Энгельса нет, а вот вы басню Лафонтена "Стрекоза и муравей" помните?

Жан опешил.

- Помним, конечно. Кто ж ее не знает?

- Ну и какие мысли у тебя на этот счет? - совсем уже расхрабрилась Рене и обратилась к нему на "ты". Неделю назад она прочла эту басню, и теперь ей не терпелось поделиться с людьми своими соображениями на ее счет.

Народ приободрился. Скучная лекция на глазах оживала и обретала второе дыхание.

- Что может сказать нам этот Лафонтен? Буржуа с феодальными замашками? - пробормотал Ив, но скорее себе под нос, чем вслух: его уже не слушали.

- Какие мысли? - Жан покосился на Рене в ожидании каверзы.- Такие же, как и у всех. Пела все лето да плясала, делом не занималась, а зима пришла, так и есть нечего. Так оно бывает всегда, когда люди дурака валяют, не работают. Кто дело делает, у того всегда поесть найдется.

Это можно было расценить как выпад против коммунистов, но даже Ив не заметил вопиющей мелкобуржуазности этого высказывания - настолько очевидно было общее осуждение бездельницы. Одна Рене стала грудью за поющее и стрекочущее насекомое.

- А теперь пусть умирает? - недоверчиво и испытующе спросила она.

- А что сделаешь? - развел руками отчим, теряясь в догадках, но получая удовольствие от происходящего: в отличие от твердолобого Ива, который терпеть не мог неизвестности и неопределенности.- Раньше надо было думать.

Рене вспыхнула и залилась краской.

- А я наоборот думаю!

- Это как?

- Это басня не про ленивую стрекозу, а про жестокого муравья! - Голос ее зазвенел с особенной звонкостью: она была склонна к патетике и экзальтации - особенно под воздействием прочитанного.- Стрекоза все лето пела, всех веселила, развлекала, а, как зима пришла, ее на порог не пустили, не нашли куска хлеба! Надо, значит, ко всем артистам и художникам так относиться? На улице их оставлять - умирать от холода и от голода?! Так?!

- Погоди! - озадачился Жан, не ожидавший такого взрыва страсти.- Почему художники и артисты?