Юлия Остапенко - Что там, за дверью? (“Фантастика 2006” сборник)

• Название: Что там, за дверью? (“Фантастика 2006” сборник)
• Автор: Юлия Остапенко
• Издательство: АСТ МОСКВА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-9713-0601-4

Поклонники отечественной фантастики!

Перед вами — ДЕСЯТЫЙ, ЮБИЛЕЙНЫЙ выпуск популярного альманаха “Фантастика”, с неизменным успехом выходящего уже ПЯТЬ ЛЕТ!

Новые рассказы Сергея Лукьяненко, Евгения Лукина, Олега Дивова и Юлии Остапенко!

Новые повести Павла Амнуэля и Александра Тюрина!

И многие, многие другое — в ЮБИЛЕЙНОМ СБОРНИКЕ “Фантастика”!

СОДЕРЖАНИЕ

Николай Науменко. От составителя

РАССКАЗЫ

Юлия Остапенко. ДЕНЬ БУРУНДУЧКА

Сергей Герасимов. ДЕТИ ОДУВАНЧИКОВ

Ирина Сереброва. ПЕРЕИГРАТЬ КОРПОРАЦИЮ

Олег Дивов. МУЗЫКА РУССКОЙ АМЕРИКИ

Алексей Корепанов. ЕСЛИ НЕ ЗВАЛИ

Александр Сивинских. УЧАСТЬ КОБЕЛЯ

Светлана Прокопчик. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Владимир Рогач. НЕКРОФОН

Дмитрий Володихин. МИЛАЯ

Дмитрий Казаков. ВАЛЬХАЛЛА

Роман Афанасьев. ЭКСПЕРИМЕНТ

Анлрей Павлухин. ДВА ДРАКОНА В ДЕЛЬТЕ МЕКОНГА

Наталья Турчанинова, Елена Бычкова. ТВОЙ НАВЕКИ, ШАНС

Сергей Лукьяненко. КОНЕЦ ЛЕГЕНДЫ

Евгений Лукин. ПРОМЕТЕЙ ПРИКОПАННЫЙ

ПОВЕСТИ

Юрий Манов. БЛИН ЛОХМАТЫЙ тчк, или You are in the army now

Александр Тюрин. ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 2012 года, или Цветы техножизни

Павел Амнуэль. ЧТО ТАМ, ЗА ДВЕРЬЮ

СТАТЬИ

Алан Кубатиев. ДЕРЕВЯННЫЙ И БРОНЗОВЫЙ ДАНТЕ, или НИЧЕГО НЕ КОНЧИЛОСЬ?

Дмитрий Волдихин, Игорь Чёрный. БУРГУНДСКОЕ ВИНО, МИЛАНСКАЯ СТАЛЬ, БРАБАНТСКИЕ КРУЖЕВА

Дмитрий Байкалов, Андрей Синицын. ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ ФАНТАСТИКУ ТАК

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ФАНТАСТИКА И ФАНТАСТИКОВЕДЕНИЕ ЗА 2004 г.

---

За дверью было тихо, и я подумал о том, что мы, возможно, опоздали и успокоительное лекарство уже привело Нордхилла в состояние, когда ему бессмысленно задавать вопросы.

Доктор повернул массивную ручку, и мы вошли — впереди санитар, готовый к любой неожиданности, за ним Берринсон, я, Каррингтон и Филмер, который все еще изображал недовольство, но, безусловно, не готов был упустить ни одного слова из предстоявшего разговора, хотя и надеялся в отличие от меня на то, что разговор не состоится.

Палата для буйных оказалась маленькой, мое внимание привлекли обитые толстым серым войлоком стены и тусклая лампа под потолком, забранная прочной мелкой металлической сеткой. Нордхилл сидел на полу в противоположном от двери углу, заложив руки за спину, — я не сразу понял, что на беднягу надели смирительную рубашку и он просто не мог пошевелиться. Во взгляде юноши я прочитал не ужас и не покорность судьбе — две, на мой взгляд, самые ожидаемые эмоции, — но вялое любопытство.

— Нельзя ли… — начал я, и Берринсон, поняв мое пожелание прежде, чем я закончил фразу, сказал, обернувшись к санитару:

— Майк, снимите с него рубашку.

— Но, сэр… — начал было инспектор, однако доктор и его прервал решительным жестом.

— Здесь я командую, договорились? — сказал он, — Если вы, инспектор, боитесь, что больной выцарапает вам глаза…

Филмер пожал плечами и сложил руки на груди, всем видом показывая, что он не намерен отвечать ни за что, здесь происходящее.

Пока Майк освобождал Нордхилла от смирительной рубашки, другой санитар принес небольшие табуретки — скорее высокие скамеечки, — расставил их вдоль стен, и мы сели — доктор ближе всех к больному, который, не обратив на поставленную рядом с ним табуретку никакого внимания, остался сидеть на полу, скрестив ноги и покачиваясь взад-вперед, как индийский йог, которого я года два назад видел на представлении в Берджесс-холле.

— Эти господа желают задать вам несколько вопросов, — мягко обратился к Нордхиллу доктор Берринсон. — Вы можете ответить?

— Да, — сказал Нордхилл и поднял на меня взгляд, в котором я неожиданно разглядел яркий огонь надежды.

Этот взгляд, с одной стороны, придал мне решимости, а с другой — заставил подумать о сложности человеческого мироощущения и невозможности постичь его до тех глубин, где сознание растворяется в бессознательном — не так, как пишет в своих работах врач из Вены Зигмунд Фрейд, а так, как наш привычный мир растворяется в том, куда мы все уходим и откуда пытаемся подать знаки, чаще всего никем не понимаемые.

— Скажите, Альберт, — начал я, доставая из кармана трубку, Курить я не собирался, да Берринсон мне этого и не позволил бы, но трубка в руке придавала решимости, я представлял, сколь нелепыми могли показаться мои вопросы не Нордхиллу, конечно, и, может, не Каррингтону, но доктору и тем более инспектору. — Скажите, вам известно, кто совершил сегодня это ужасное преступление?

— Да, — последовал короткий ответ.

— Инспектор спрашивал вас об этом?

— Нет, — сказал Нордхилл, — инспектор уверен, что бедную Эмму убил я.

Я отметил про себя, что Нордхилл назвал девушку ее первым именем, и задал следующий вопрос, стараясь по возможности быстрее приблизиться к главному, поскольку помнил слова доктора о том, что вскоре общение окажется невозможным.

— Согласитесь, — сказал я, — что у инспектора были все основания подозревать именно вас, поскольку на вас указывают все улики. В вашу пользу говорит лишь то, что у вас не было мотива. А у кого мотив был? Кто тот человек, нанесший Эмме страшный удар?

Нордхилл поднялся с пола, опершись на правую руку, — доктор наклонился вперед и подал стоявшему у двери санитару знак быть наготове, но Альберт лишь прислонился к упругой стене, отодвинув скамеечку ногой.

— Шеридан его фамилия, — сказал он. — Майкл Шеридан. Когда-то Эмма отказала ему, он был влюблен в нее без памяти, а точнее — без всякого рассудка.

— Шеридан! — громко произнес Каррингтон, и я предостерегающе поднял руку.

— Откуда вам известно это имя, Альберт? — спросил я.

— Дух этого человека назвал свое имя, сказав, что не волен поступать самостоятельно, — спокойно ответил Нордхилл.

— Хо-хо! — На этот раз не сдержал своих эмоций инспектор, а Берринсон едва заметно пожал плечами, желая, видимо, дать нам понять, что нелепо было ожидать разумных ответов от психически больного человека, помешанного как раз на явлении духов и спиритизме.

— Дух Шеридана, — уточнил я. — Вы хотите сказать, что Шеридан мертв?

— Я хочу сказать, что Шеридана нет в мире — в том смысле, какой обычно придают этому слову.

Я хотел бы поговорить о значении слова “мир” применительно к живущим в нем разумным созданиям, но разговор об этом пришлось оставить и задать следующий вопрос:

— Вы вызвали дух Шеридана во время одного из сеансов спиритизма? Почему вы вызвали именно его? Вы были знакомы?

— До того момента — нет, не были. И я не вызывал дух этого человека. Я вообще никогда не вызывал духов. Они являлись сами. Чаще всего они являются совсем не тогда, когда мне того хочется. Они приходят, когда хочется им. Приходят и задают вопросы. Требуют ответов. Иногда я могу ответить. Чаще — нет. Если не могу, они требуют, чтобы я нашел людей, знающих ответ. Я искал…

— Вы все это говорили и на суде, верно? — мягко сказал я. — Все от слова до слова? Я читал только то, что писали в газетах, но старший инспектор Каррингтон подтвердит, что вы и на суде говорили то же самое?

Каррингтон молча кивнул. Он все еще не понимал, куда я клоню. Куда клоним мы с Нордхиллом. Каррингтон слишком недавно поверил в существование связи с потусторонним миром, чтобы впустить его в свои логические или, как он говорит, дедуктивные построения.

— Вы все это говорили, — продолжал я, — и эти слова послужили основанием для признания вас недееспособным. Я лишь констатирую факт: не вы вызывали духов, а духи сами являлись к вам и требовали ответов. Именно так произошло и явление духа Шеридана?

— Да, — сказал Нордхилл.

— Вы можете вспомнить об этом более подробно? Когда это было?

— Прошлой осенью, я жил тогда в Лондоне, снимал квартиру с приятелем и пытался учиться художественным ремеслам.

Я скосил глаза на Каррингтона — бывший полицейский придвинул свою табуреточку ближе и не сводил с Нордхилла Пристального взгляда.

— Старший инспектор Каррингтон подтвердит, — сказал Я! — что в двадцать втором году он допрашивал человека по имени Шеридан, и тот признался в убийстве Эммы Танцер, но не смог сказать, где спрятал тело, заявил, что не станет подтверждать свое признание в суде, а затем исчез, точнее — покинул Англию.

— Он не убивал Эмму, — сказал Нордхилл. — Он хотел это сделать. Он даже подкараулил ее на тропе неподалеку от Ганновер-стрит…

— Да-да, — пробормотал Каррингтон.

— …но не смог ударить, — продолжал Нордхилл. — Он был невменяем. Не понимал в тот момент, что делал. Помнил, что зажал Эмме рот, она сопротивлялась, он связал ее, положил в кабину… он был на машине, взял напрокат и потом вернул… и отвез Эмму…

Нордхилл замолчал, и я с нетерпением, которого не смог сдержать, задал вопрос:

— Куда? Куда он ее отвез?

— Он не знал этого, — нехотя отозвался Нордхилл. — Действительно не знал. Он просто ничего больше не помнил из того, что происходило в тот вечер. В себя пришел утром следующего дня — в собственной постели. В машине он нашел обрывок платья, которое носила Эмма. Видимо, он разорвал на ней платье, когда она сопротивлялась. Но куда он ее отвез? Что с ней сделал? Он не помнил. Вернул машину в агентство и узнал в тот же день, что Эмма пропала. Тогда он решил, что убил девушку.

— Аффект навязчивого состояния, — сказал за моей спиной Берринсон. — Довольно распространенный случай. Долгое лечение. Если бы этот человек сразу попал в мои руки…

— А потом арестовали другого человека, которого и судили за убийство, — напомнил я.

— Да? — вяло удивился Нордхилл. Похоже было, что он действительно не знал ничего ни об аресте Баскетта, ни о суде, ни об оправдательном приговоре.

— Дух Шеридана не говорил вам об этом? — неожиданно вмешался Каррингтон. Ирония, прозвучавшая в его голосе, показалась мне неуместной, но, к счастью, Нордхилл не обратил на это внимания.

— Нет, — сказал он, — не говорил. Я не мог его спрашивать, он слышал только те ответы, что я мог дать на его вопросы. А сам говорил лишь то, что считал нужным.

— Он сказал, что с ним произошло? — спросил я. — Ведь если это был дух…

— Его убили, — сказал Нордхилл. — Не спрашивайте меня как — я не знаю.

— Вы не говорили об этом раньше, — заметил Каррингтон.

— Меня не спрашивали, — огрызнулся Нордхилл. — А если бы я сказал, что мне открылся дух, — мне поверили бы? Меня и без того упекли в бедлам…