Лазарь Бронтман - Рассказы и очерки

• Название: Рассказы и очерки
• Автор: Лазарь Бронтман
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

К 8 часам утра аврал был закончен. Вездеходы и трактора доставили нас на зимовку. Она открылась издали, со склона купола своими небольшими приземистыми зданиями, напоминающими дома степной заимки, и стрелами радиомачт.

У входа в главный дом, согнувшись в низком приветственном поклоне, стоял белый медведь, убитый накануне и целиком замороженный. Он держал в своих лапах обрамленный вышитым полотенцем поднос с хлебом и солью. С могучей шеи медведя свисала толстая железная цепь, заканчивающаяся здоровенным ключом "От полюса".

Столы в кают-компании ломились от яств. Колбасы, ветчина, сало, грудинка, форшмак, паштеты, различные консервы, водка, вина, коньяк. Стены украшены приветственными лозунгами и портретами, во всю ширь перегородки распростерлась стенная газета "Широта 82".

Через полчаса все спали мертвым сном. На всем острове не было ни одного бодрствующего человека. Лишь кок зимовки Курбатов с трудом размыкая свинцовые веки готовил приправы и гарниры к обеду.

Следующий день начался новым авралом. Нужно было заправить все машины горючим. Путь предстоял не малый, тяжелый и опасный - сколько летных часов займет дорога до полюса и обратно никто не знал, и поэтому решено было залить все баки по пробки. В переводе на цифровой язык это значило влить в каждый самолет по 10 000 литров бензина или, другими словами, по 850 ведер.

Это был поистине Сизифов труд. На аэродроме мела пурга. Свирепый ветер больно хлестал лица и заставлял людей пятиться задом. Одетые с головы до ног в меха, мы мерзли, как голые.

Экипажи во главе с командирами кораблей отрывали из-под снега бочки, народом грузили их на тракторные сани и затем катали с саней к самолетам. Дальше начинался самый тяжелый этап: заливка в баки. Все это озеро бензина нужно было перекачать ручным альвейером.

После двенадцати часов непрерывной напряженной работы экипаж самолета Молокова донес Шмидту о выполнении задания. Остальные корабли закончили заливку лишь на следующий день.

Отоспавшись механики немедленно приступили к тщательнейшему осмотру моторов. Они придирчиво проверяли все цилиндры, компрессоры, валы, свечи, трубки, краны, тросы управления.

Повреждений почти не было. Лишь на самолете Н-172 немного деформировался кабан подкоса шасси. Механики Сугробов, Шмандин и Гинкин с помощью зимовщиков Ходеева и Мельникова, проработав 36 часов, привели лыжу в вид первоначальный.

Неугомонный Бассейн, воспользовавшись временным затишьем принялся переделывать систему подогрева моторов, разработав собственную оригинальную схему использования теплового потока лампы. Осторожный и вечно подозрительный Ивашина беспокойно ходил вокруг громадной кучи выгруженных из самолета запасных частей. Часто вздыхая, он старался незаметно всунуть какую-нибудь деталь в самолет, но, застигнутый укоризненным взглядом Молокова, сконфуженно клал деталь на место, продолжая, однако, как лунатик свои виражи над кучей.

Прошел день, другой. За это время папанинцы успели проверить, рассортировать и взвесить свои груды. 25 апреля была объявлена трудовая мобилизация всего населения острова Рудольф.

Грузили имущество Папанина и его друзей. Все вещи были прекрасно упакованы, едва ли не с аптекарской точностью. Каждому самолету полагалось взять по 2350 кн. папанинского груза. И снова в недрах гигантских машин исчезали палатки, приборы, одежда, клиперботы, движки, нарты.

Объемистые банки с продовольствием полюсной станции были распределены равномерно по всем машинам. Во время полета к полюсу один из самолетов мог оказаться в бедственном положении. Тогда папанинские продукты дали бы возможность экипажу бедствующего корабля продержаться до прибытия спасательной группы.

С этой же целью на каждый самолет было погружено по 80 килограмм продовольствия, упакованного в особые парашютные мешки. Увидев товарищей в беде, другие самолеты либо сядут и сразу заберут их со льдины, либо сбросят им на парашюте продукты, если посадка в этот момент будет невозможна.

Открывая воздушную дорогу на северный полюс, руководство экспедиции мобилизовало все силы и средства. На юге архипелага в бухте Тихой зимовало два самолета. 28 апреля Головин вылетел в Тихую. На борту его самолета находились летчики Машковский и Крузе. В тот же день Головин вернулся обратно. За ним летел самолет У-2, пилотируемый Машковским. Крузе остался в Тихой приводить в порядок самолет П-5 и в первый же ясный день перегнал на центральный аэродром Рудольфа и эту машину. Легкие самолеты были немедленно использованы для связи и ближней разведки.

Штурмана и радисты безвылазно сидели у рубках, проверяя работу компасов, указателей курса, составляя графики полета туда и обратно.

Наконец, все было готово к штурму. На аэродроме дикого полярного острова стоял, пригнувшись перед гигантским прыжком, целый воздушный флот: четыре тяжелых четырехмоторных самолета, мощный двухмоторный моноплан и два воздушных автомобиля.

- Назидательное зрелище, - задумчиво произнес О.Ю. Шмидт, осматривая свою воздушную армию. - Если страна сумела выставить здесь, на 82 параллели такую грозную армаду, то что же она сделает при нужде в более южных широтах...

Потянулись мучительные дни ожидания хорошей погоды.

Радист зимовки Василий Богданов лишился сна. С утра он принимал метеорологические сводки советских, европейских и американских станций. Здесь, в маленькой рубке учитывалась погода арктической полосы Советского Союза, ветры Скандинавии и Англии, температуры среднеевропейских стран, метеорологическая обстановка Северной Америки.

Каждодневно синоптик Дзердзеевский сводил воедино разрозненные данные 820-ти станций, анализировал путь и взаимодействие циклонов и антициклонов.

Как на зло, мимо нас ползли бесконечной чехардой только циклоны. Антициклоны, несущие хорошую летную погоду, притаились на северных уступах Канады.

Пурга, туманы, шквалы.

27 апреля 1937 г. Рудольф. Отправлено 8-9 мая 1937 г.

Сборы

Еще в воздухе, распознав знакомые контуры острова Рудольфа, Папанин начал волноваться. Едва самолеты коснулись аэродрома - он выпрыгнул из машины и, проваливаясь в глубоком снегу, побежал к встречающим.

- Где брезенты? - кричал он, - куда сгружать вещи? Мы очень торопимся!

Наскоро расцеловавшись с друзьями-зимовщиками, которых он сам привез сюда в прошлом году, Папанин ринулся в атаку на грузы. За ним неслись его верные товарищи.

Мы, грешные, закончив аврал, утомленные двухсуточным бодрствованием, уже давно спали мертвым сном, а папанинцы продолжали свою кипучую деятельность. Они проверили упаковку продуктов, осматривали научную аппаратуру, собирали нарты.

- Мы будем работать дотемна, - объявил Папанин.

Один из зимовщиков недоуменно напомнил, что темнота в этих широтах наступил лишь в октябре. Папанин весело поправился: "Ну, до вечера".

Они легли спать в 8 часов утра следующего дня, отстояв на ногах трое суток.

А дальше вновь потянулись дни сумасшедшего темпа. В любой час этих людей можно было видеть за работой. То они сидели на электростанции, заряжаю аккумуляторы полюсного передатчика, то надували клиперботы, испытывая герметичность резиновой оболочки, то везли на собаках к аэродрому какие-нибудь детали. Ни частые шквалы, ни пурга, ни 20-ти градусные морозы не могли охладить их пыла.

Они подвергли генеральной проверке все оборудование и аппаратуру своей дрейфующей станции. В течение двух дней Евгений Федоров терпеливо наблюдал и сличал величину магнитного склонения на острове Рудольфа, экзаменуя точность приборов и методику исследования. Педантично фиксируя отклонения, стрелка компаса отклонялась от истинного направления на север на 26 градусов. Проверяя показания теодолитом и секстаном, он определял астрономическими методами местонахождения острова Рудольфа и удовлетворенно отметил совпадение своих вычислений с утверждением географических карт.

С неменьшей тщательностью была собрана и испытана радиостанция Северного полюса. Варьируя обстановку, Эрнст Кренкель просиживал у аппарата и яркие солнечные ночи и дни, забитые бешенной пургой. Радиостанция работала прекрасно. Кренкель слышал бой часов Спасской башни Кремля, посевные сводки Новосибирска, истеричные выкрики германских радиостанций, фокстроты далекой Бразилии.

Уединившись в механической мастерской, Ширшов переделывал глубоководную лебедку и проверял механизм барометров и подводных вертушек. Тем временем Папанин занялся снаряжением. Вблизи зимовки вырос целый городок палаток дрейфующей полюсной станции: жилая, гидрологическая, продуктовая, палатка-мастерская.

Особо хлопотливой оказалась заготовка керосина - основного топлива полюсного лагеря. Тарой для керосина служили особые резиновые баллоны, емкостью по 48 литров. Для заливки требовалось предварительно отсосать керосин из шланга, после чего он плавно переливался в баллон. И так 60 раз.