Виктория Александер - Ловушка для джентльмена

• Название: Ловушка для джентльмена
• Автор: Виктория Александер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023106-7

Красавица, блестяще образованная бесприданница… кто захочет взять ее в жены? Кто поставит очарование Гвендолин Таунсенд выше ее бедности?

По общему мнению знатных лондонских дам, лучшим мужем для Гвендолин станет великосветский циник и повеса Маркус Холкрофт, граф Пеннингтон!

Жених и невеста ненавидят друг друга? Но от ненависти до любви — один шаг! И любовь, рожденная из ненависти, как говорят, бывает особенно счастливой!..

---

Она подняла бровь.

— И всегда побеждали?

Он сделал вид, что удивлен.

— Просто поверить не могу, что вы задали такой вопрос. Разумеется, всегда. Иначе просто быть не могло. Я ведь состоял на службе его величества. — Маркус усмехнулся. — Правда, следует заметить, что ростом я намного превосходил всех придворных.

— Отсюда и дом хорошо виден, — сказала Гвен.

— Удивляюсь, что вы не нашли это местодо сих пор, — проговорил он с усмешкой. — Ведь вы столько времени разъезжали верхом.

Она бросила на него укоризненный взгляд.

— Когда человек изо всех сил пытается усидеть в седле, многие подробности пейзажа пропускаешь.

Граф весело рассмеялся — так он смеялся лишь в детстве.

Маркус прекрасно понимал: Гвен совершенно не нуждалась в опеке. Она была самостоятельной и независимой женщиной, но именно эти ее качества ему больше всего нравились — он понял это только сейчас.

Впрочем, он понял и еще кое-что… Теперь ему стало ясно: Реджи прав и его страхи совершенно беспочвенны, они порождены прежде всего его сомнениями в себе — сомнениями, которые слегка досаждали ему почти всю жизнь и о существовании которых он узнал только сейчас.

В последние дни он понял несколько важных вещей о самом себе. Это произошло среди ночи, когда Гвен лежала рядом. Конечно, у нее были собственные комнаты, но Маркус предпочитал, чтобы она находилась в его постели, и она, кажется, тоже это предпочитала. И вот он наконец-то осознал: его опасения насчет истинной привязанности к женщине, насчет любви — это всего лишь сомнения в самом себе, вернее, сомнения в том, что он достоин любви. Да, как ни странно, ему всегда казалось, что он не достоин любви, но почему — на этот вопрос Маркус затруднялся ответить.

Однако все это было до встречи с Гвен. Теперь же Маркус знал: в его жене есть все, что он искал в женщине. Да, он всегда мечтал именно о такой жене. Гвен была не только хороша собой, но также сообразительна и остроумна.

И, несмотря на независимость своего характера, она старалась делать все необходимое, чтобы стать именно такой супругой, какая была ему нужна, — шла ли речь о том, чтобы научиться изящно сидеть в седле или ответить очаровательной улыбкой на приветствие очередного визитера. Она успела познакомиться с арендаторами и многими обитателями городка и со всеми была неизменно приветлива и любезна. И местные жители, как ему казалось, уже приняли ее в свое сердце.

Как это сделал он.

Если же время от времени какая-то странная тень мелькала в ее глазах, и если он иногда замечал, что она смотрит на него с какой-то необъяснимой грустью, и если она временами погружалась в молчание, словно скрываясь за своей личной стеной, — ну что ж, он вряд ли мог упрекать ее за это. Он и сам провел большую часть жизни за такой стеной — холодный, насмешливый и надменный. Бесчувственный.

— А знаете, дом… необыкновенно величествен. Гораздо более величественный, чем Таунсенд-Парк. — Гвен в задумчивости смотрела на особняк. — Он производит прямо-таки устрашающее впечатление.

Маркус рассмеялся:

— Не могу себе представить, чтобы вам что-то казалось устрашающим.

— Мне многое кажется устрашающим, — ответила она со смехом.

Дом был действительно великолепен, хотя Маркусу это раньше никогда не приходило в голову. Он стоял в самом центре имения уже почти два столетия, и на фоне соседних построек, возможно, и впрямь казался величественной каменной громадой.

— Да, он выглядит весьма внушительно. — Маркус поднес к губам руку жены. — Но это наш дом.

— Наш дом… — пробормотала она с улыбкой. — Как приятно это звучит.

— И будет звучать еще приятнее, когда дюжина детей наполнит его комнаты смехом.

Она выдернула руку.

— Дюжина детей?

— Разве я не говорил об этом? — Он усмехнулся. — Может, вы забыли.

— Полагаю, про дюжину детей я не забыла бы.

— Мне всегда хотелось иметь большую семью.

— Но дюжина детей?! — Она покачала головой. — Честно говоря, Маркус, это…

— Как хотите… — Он вздохнул, изображая разочарование. — Что ж, предположим, дюжина — это действительно многовато. Хватит и полдюжины.

— И все мальчики, разумеется.

— Нет, ноя дорогая леди Пеннингтон, вы ошибаетесь. Она насупилась.

— Но ведь вы говорили…

— Что бы я ни сказал при довольно странных обстоятельствах нашего знакомства, это не совсем то, что я имел в виду. — Он посмотрел ей в глаза. — Гвен, мне хотелось бы иметь одного или двух сыновей, наследников титула…

— Да, разумеется. — Она кивнула.

— Однако, — голос его был тверд, — это вовсе не означает, что я не буду рад появлению дочерей. Больше всего мне хотелось бы, чтобы небольшое стадо рыжеволосых, синеглазых особ женского пола с воплями носилось по всему дому.

Гвен в изумлении уставилась на мужа. — Я знаю, это вас тревожит, потому что будущее женщин не всегда оказывается безоблачным, а положение в)бшестве зачастую бывает весьма неопределенным. Мне сажется, что вы не хотите иметь дочерей из-за вашего собственного жизненного опыта, Жаль, что вы не можете забыть о том, что вам пришлось пережить после смерти уща.

Маркус умолк и снова посмотрел ей в глаза. Немного юмолчав, продолжал:

— Но клянусь, я сделаю так, что будущее всех дочерей, которые появятся у нас с вами, не будет зависеть только от того, насколько удачно они смогут выйти за-гуж. Обещаю, что сделаю для этого все возможное. Что бы ни случилось, они будут хорошо обеспечены.

Ошеломленная словами мужа, Гвен словно лишилась дapa речи.

Маркус затаил дыхание. Что, если он ошибается? Что, :сли ее отношение к девочкам не имеет ничего общего с ее прошлым? Что, если она вообще не хочет иметь детей?

Он наконец нарушил молчание:

— Так как же, дорогая?.. Что вы об этом думаете?

— Мне кажется… — Гвен покачала головой. — Девочки не ходят стадами. — На ее лице медленно проступала улыбка. — Толпой — возможно. Или же группами или стайками…

Он засмеялся. У него словно гора с плеч свалилась.

— Значит, вы ничего не имеете против? Ничего не имеете против девочек?

— Нет, конечно. Мне и самой всегда хотелось иметь большую семью. — Она помолчала, словно обдумывая свои слова. — И я должна просить у вас прощения. Видимо, я просто вас не поняла. Впрочем, ничего удивительного, ведь я тогда совершенно вас не знала. Надеюсь, вы на меня не сердитесь.

— Разумеется, не сержусь. Я прекрасно вас понимаю. Нас с вами свело весьма необычное стечение обстоятельств…

— Судьба? — Она улыбнулась.

— Да, судьба. — Он тоже улыбнулся. — Но кое-кому из нас доверие дается нелегко.

— Возможно. Хотя доверие — это очень важно. Раньше я никому не доверяла, кроме Колетт и мадам Френо, конечно. Но у меня не было никаких оснований не доверять вам. И мне следовало хорошенько подумать, прежде чем делать выводы, основанные только на моем собственном жизненном опыте.

— Кажется, у нас с вами много общего, — пробормотал Маркус.

Она взглянула на него с удивлением:

— Что вы имеете в виду?

— Не имеет значения. — Он пожал плечами. — Сейчас имеет значение только наше с вами будущее. Поэтому, — он ухмыльнулся, — мы должны немедленно приступить к созданию большой семьи, о которой шла речь.

Она весело рассмеялась, и этот смех взбудоражил его кровь и, казалось, проник в самое сердце. Ему хотелось сказать, что он ее любит, но говорить о любви было бы преждевременно. Возможно, она поверила бы ему, но он считал, что для любви нужно побольше времени. И все же Маркус был уверен, что дорог ей, и вполне допускал, что она действительно его любила, но не была готова признаться в этом — точно так же, как и он не решался открыться ей.

И если она не любит его сейчас, то в конце концов это все равно произойдет — он нисколько не сомневался, потому что уверенность исходила из глубин его собственной любви.

Вспомнив один из последних разговоров с Реджи, Маркус мысленно улыбнулся. Друг оказался прав: «полет» действительно был великолепен.

Они пустили лошадей медленным шагом. Наконец показался домик, который Маркус хотел приобрести.

— Проклятие… — Он натянул поводья, останавливая лошадь.

— Что такое?

— Видите, вон там… Этот дом. Я хотел купить для матери, если, конечно, она не откажется в нем жить. Вы ведь видите, да?

— Да, конечно. Он похож на коттедж, верно? Очень симпатичный домик.

— Я не об этом. Кажется, там уже кто-то живет. Смотрите, Гвен, у дома стоит экипаж, сушится белье и… Это что, ребенок?

Гвен усмехнулась:

— Один из дюжины, можете не сомневаться. Он с удивлением взглянул на нее:

— В этом нет ничего смешного.

— Да, разумеется. — Она с трудом удержалась от смеха. — Но если этот дом — часть вашего поместья, то вы могли бы просто выселить их, не так ли?

— Нет-нет, дом мне не принадлежит. — Маркус вздохнул, он был явно огорчен. — Когда-то этот дом действительно принадлежал нам, и я уже давно пытаюсь вернуть его. Мой отец продал дом незадолго до своей смерти. Продал… по какой-то непонятной причине. Я так и не смог выяснить, по какой именно.