Евгений Связов - Отчет 1…и принцессу в нагрузку

• Название: Отчет 1…и принцессу в нагрузку
• Автор: Евгений Связов
• Жанр: Юмористическая фантастика

Можно написать так: вырвавшись из рамок привычного, он ушел искать себя. Можно так: он был странный человек. Ему НЕ хотелось снять девушку, словить дозу наркоты, подраться, а потом собрать пацанов и сходить на разборки. Но у него это получилось, причём глобально... И так: Его попытались сделать главным. Поплатились. Или даже процитировать краткое описание... нет, сюжета тут мало, так что просто процитировать: «– Ни хрена себе подстряли! – хрипло вдавила моя глотка. Выдавила с трудом. Тело было обезвожено. Дрожащей неуверенной рукой я снял с седла бурдюк и присосался. Влага хлынула внутрь, размочила отупевшие мозги и я наконец-то подумал, что неплохо бы остановиться...» В крайнем случае – предупредить, что внутри есть маньяк, танк и спецслужбы и хепи-энда не будет. Но! Соль Отчёта о продолжении потока несовместимых с жизнью неприятностей, в которые вляпываються окружающие Агента Достал личности – в описании того, как в нём произошёл перелом, после которого человеческого в нём почти не осталось.

---

Я замолк, увидев, что голова Эрмы непривычно склонилась, притянутая к земле тяжелыми мыслями.

– Но от этого дети. А мать не может воевать. – сообщила она.

Я хохотал громче ее. Интересно, эту сказку рассказали всему племени руссо-чукчей или только отдельной дочке вождя? В прекрасных синих глазах Эрмы плескалось непонимание.

– Что, не от этого?

Мне удалось не свалиться с коня. Вместо этого я воспользовался почти дневным освещением, чтобы пройтись взглядом доктора по ножкам, попке, груди, личику.

– Ну?!! – громко, но ненастойчиво попросила Эрма, демонстрируя готовность почти на все, лишь бы узнать, от чего бывают дети, а от чего не очень.

– Ну так вот. Ты заметила, что раз дней в тридцать…

Изложение материалов, доступных в любом учебнике по физиологии, адаптация под словарный запас 2000, оказалось очень увлекательным занятием. Увлекательным его сделало наблюдение за лицом слушательницы, отражавшим разные стадии шокированности от легкого недоверия до тихого восторга по заключительному выводу, что примерно треть, если не больше, месяца это можно делать без входа в декрет.

Завершив словоблудие, я скромно заткнулся, с непонятным даже мне самому чувством глянул на кончик ее чуть вздернутого носика и отвернулся, потому что не было сил смотреть, как она пытается сжать пухлые губы в линейку.

– Может ты не бог, но точно – знающий и говорящий. – упал под копыта ее лошади тихий итог ее раздумий. Набрав маршевую скорость, он догнал копыта Сумрака, умело избегнул смерти под ними, вскарабкался на седло и заполз в первую попавшуюся дырку. Дырка боязливо сократилась, да настолько, что Эрма озабоченно поинтересовалась:

– Чего морщишься?

На ее лице отчетливо проступало благоговение, которого я так и боялся.

– Я знающий – потому, что никто не оберегал меня от знаний. – испуганно пробурчал я.

– Воинов – много. Знающих – мало. Войны без знающих – стадо.

Все ее лицо демонстрировало непоколебимую веру в это зазубренное без проверки данное, но в прекрасных серых глазах стояло ожидание очередной лекции.

Типун мне на язык! Я же пошутил, когда говорил, что беру в телохранительницы. И про наложницу я имел в виду не так категорично.

Послав в сторону ожидающей моего слова аудитории полный муки взгляд, я ляпнул для заполнения паузы:

– Ты еще скажи, что ребенка от меня хочешь.

– Конечно, хочу. Ребенок от знающего-воина – мечта любой женщины.

Врожденный энтузиазм на ее лице, да и фигуре тоже, заставил меня ужаснуться рухнувшей на меня проблеме – то ли останавливать лошадей и падать на песок, то ли остаться честным человеком и сделать из ее мозгов фарш путем изложения основ хромосомной теории наследования и механизмов переселения духа из тела в тело. Выбор, конечно небогатый – или в совращенцы, или в боги.

Тяжко вздохнув, я решил катиться по проторенной дороге.

– Ты думаешь, что ребенок – сумма частей родителей?

Эрма сникла. Отвернувшись, повесив голову и сгорбившись, насколько позволяла осанка, она грустно шепнула:

– Я тебе не нравлюсь.

Вот так всегда – сначала пытаются зарезать по подозрению в попытке изнасиловать, а потом впадают в депрессию от мысли, что не хватает привлекательности. Я взбесился.

– Да!!!! Не нравишься!!! Потому, что вместо того, чем думают – мышцы и непорваная!!!

Она резко повернула на меня гневный взгляд. Не знаю, как я выглядел, но через секунду гнев в ее взгляде сменился на испуг.

– Потому что вместо того, чтобы учиться думать, ты впадаешь в глубокое себя-грязью-поливание. И только лишь потому, что я немного больше знаю!!!! И!!! И натренирован владеть своими знаниями лучше, чем ты ножом. Вот ты подумай вот над чем: если бы ты мне не нравилась, стал бы я тебя освобождать? А?! И что мне теперь думать о твоем «я тебе не нравлюсь»? Что ты глупа, как трухлявый пень? Или что ты хочешь доказательств, что нравишься прямо здесь и сейчас?

Она отвернулась смахнуть пару слезинок. Вид у нее был такой несчастный, что я решил немедленно прекратить смешивать ее с дерьмом и начать подъем в розовую высь.

– Так вот… – я удержался от реализации идеи подъехать поближе и погладить ее по руке. Потом я чуть не удержался от высказывания всего розововысокого, но это было бы свинством. А я не свин. Я– хуже.

– Эрма! Я не сомневаюсь, что из тебя получится прекрасная наложница. Но из тебя может получиться гораздо большее – прекрасная жена.

Она фыркнула и с оскорбленным видом уставилась в небо.

– А перед тем, как ты совсем обидишься, я хочу рассказать тебе, что я понимаю под прекрасной женой. Кроме того, что она прекрасная наложница и вправе требовать от мужа того же, она должна соображать не сильно хуже мужа, чтобы они могли делать любые вещи ВМЕСТЕ. В том числе, исправлять ошибки друг друга, не кидаясь друг в друга ножиками. Ну а если ты подумала, что я хочу, чтобы ты сидела в темной пещере, растила детей и ожидала, пока я вернусь из похода, то запрещать тебе я не буду, но ходить в походы одному скучно…

– Ты!… – она наконец-то набрала воздуха, чтобы сказать что-нибудь. – Ты предлагаешь мне стать боевой подругой, которая во всем равна мужу?

Я полюбовался лицом, где волны радости размывали остатки плотины недовольства.

– Еще не предлагаю. Но очень хочу, чтобы ты стала именно равной, а не ходила где-то рядом с высокой горкой, на вершине которой сижу я.

– Но почему я?!!!!!! – вскричала она, выплеснув наконец ужас потери большого количества данных.

– Потому, что у тебя есть многое – красота и умение биться.

Она отвернулась. Повесила голову и тихо всхлипнула:

– Холодное сердце.

Тяжело вздохнув, я подъехал поближе ее разубеждать.

– Нет, Эрма, нет. Очень горячее. Оно не умеет любить напополам. – я положил ей руку на плече. Она вздрогнула, расслабилась, повернула ко мне заплаканное лицо. Глядя в сине-зеленый глаз, я продолжил:

– И я боюсь спускать его с поводка до того, как ты поймешь, как это опасно, и чем это чревато.

– Хуш. – она положила руку мне на грудь, где сразу потеплело и защекотало. – Я… попробую.

Обниматься верхом, даже если лошади идут шагом, очень неудобно. Прочитав в глазах Эрмы ту же мысль, я уже совсем собрался тормозить и дать ей попробовать, как на вершину ближайшего бархана вылетел всадник в латах.

А сколько вы протянете – зависит от длинны ваших ног. «Справочник начинающей фотомодели», страница 48, абзац 2…

Ни я, ни Эрма не высказали все, что думаем по его поводу, но явно прочитали в глазах друг у друга. Начитавшись, мы перевели внимание на латника, который уже успел размножиться до трех.

Тяжело вздохнув в ожидании новых приключений, шагом спускавшихся к нам с вершины бархана наперерез, я вялым движением нахлобучил шлем и начал забивать трубочку, рассматривая очередных посланных судьбой.

Глухие шлемы, кольчуги с наколенными пластинами, луки у седел, рукоятки за плечами, легкие вороные кони.

– Авангард пустынных ястребов. – тихо буркнула Эрма, расслаблено наблюдавшая за всадниками.

– А остальные?

– Колонна сто.

– Грабят?

– Если могут.

– Понял вас.

Троица всадников перегородила наш путь. Руки на рукоятках ножей, тела неподвижны, лиц не видно под забралами. Должно было быть очень страшно, особенно для парочки малолетних идиотов, сбежавших от папочки с мамочкой в поисках семейного счастья.

– Ну и хрен ли встали? – буркнул я в них струйкой дыма…

Они не пошевелились. Шмыгнув носом, я покосился на Эрму, напружинившуюся и застывшую, если не считать трепетания кончиков пальцев на рукоятке ножа.

Черт, какие все вокруг напряженные. Прямо как при первом знакомстве.

Еще раз взглянув на тройку всадников, я понял, что играть с ними в «обойди меня» – дело долгое и бесполезное, если не считать знакомства с девяносто семью их товарищами.

– Левый – твой. Центровой – наш. – буркнул я Эрме, разворачивая коня. – Постой, пожалуйста, пока я затараню.

– Ладно. – отцедила она, успокаивая потянувшееся за Сумраком Пламя.

Отъехав шагов на пятьдесят, я развернул Сумрака и бросил его в галоп, на ходу извлекая Крыло. За пару секунд, пока по лезвиям растекались струйки плазмы, трое поняли, что им предстоит, и кинули лошадей в галоп. Но не в рассыпную, чего я боялся, а на нас с Эрмой. Левый, как и планировалось, на Эрму. Успев краем глаза заметить, что он прыгнул с седла и повалил ее на песок, и пожелав ему успехов, я занялся центровым и правым. Сочтя меня за тупого, они нацелились рубануть по пролетающему между ними мне. Я радостно хрюкнул, рассмотрел контрплан и доверил телу его реализацию. Тело, не успев удивиться поставленной задаче, выпрыгнуло из седла и, выставив вперед Крыло, рухнуло на центрового. Крыло, развалив клинок центрового, отделило его голову от тела. Меня залило кровью, лошадь споткнулась под двойной нагрузкой, и начала останавливаться, что совершенно не входило в мои планы полного уничтожения правого противника.