Зофья Коссак - Король-крестоносец

• Название: Король-крестоносец
• Автор: Зофья Коссак
• Издательство: «ЭКСМО»; «Барбара»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-324-1

Иерусалим. 1177 год. Время правления Балдуина IV Прокаженного, седьмого монарха Иерусалимского королевства, последние годы процветания государства, созданного первыми крестоносцами на землях Палестины и Сирии, развал королевства после, смерти юного короля, разгром армии франков и поход султана Саладина на Иерусалим; беспощадная борьба за власть, тайные братства, заговоры, своенравие иерусалимских баронов и… любовь, способная возвести на престол избранника своей страсти, – главные сюжетные линии этого яркого и захватывающего исторического романа.

---

– И дня без многих таких чудес не проходит… – эхом отозвалась госпожа Бенигна.

«…И дня не проходит… – думала она. – Так почему же Амальрик ничего не пишет об этом? Постоянно среди святых мест пребывая, он небось многого навидался!…»

– Время уже позднее, – промолвила она вслух, – пора на покой.

Время и вправду было позднее. Давненько в замке Лузиньянов не засиживались до такого часа. Все дружно встали, с шумом отодвигая стулья. Капеллан забрал посланца с собой, надеясь порасспросить его еще кое о чем. Старый сеньор, сопровождаемый оруженосцем, удалился в свои покои. Мать осталась в зале наедине с сыновьями.

– У меня из головы не выходит письмо Амальрика, – обратилась она к Биту. – Не мешало бы и тебе на мир взглянуть, тем более брат сам к себе зазывает…

– Никуда мне ехать не хочется. С чего это вам вздумалось, матушка, из дома меня прогнать?

– Прогнать? Тебя? Бог ты мой, да я с тоски без тебя зачахну!

Госпожа Бенигна тут же пожалела о сказанном: негоже сыну слышать такие речи. Но Вит не обратил на ее слова никакого внимания. Он старательно пытался представить себе далекую землю, однако перед глазами отчего-то вставали родные леса и луга, тополя над ручьем, дубравы… и охотничьи забавы, и девушки, и песни жнецов… Юноша блеснул зубами в улыбке:

– Даже если королевство мне посулят, не поеду!

– Ладно, нечего наперед загадывать, – рассудила мать. – Поглядим, что ты через год скажешь. Гасите огонь, спать пора… Куда это ты собрался на ночь глядя?

– К Блажею, посмотреть на змею.

– И думать не смей! Завтра отец Гаудентий покропит там святой водой, а покамест чтоб в коровник ни ногой!

– Да я только разведать, может, старику почудилось… Не бойтесь, матушка, мы с Мелюзиной столкуемся и обид друг другу учинять не станем!

И Вит, разразившись веселым смехом, вышел вон. Хромой Бертран закрыл дверь за братом, ворча на свою злосчастную долю.

В эту ночь долго не спалось госпоже Бенигне – видно, сказалось непривычное для нее обилие впечатлений. Жизнь в их глуши всегда текла неспешно, и вдруг сразу столько событий: змея в коровнике, письмо от Амальрика… письмо длинное, ученое, странное… А еще… убийца с приросшим к плечам мертвецом… а главное, возможный отъезд Вита на чужбину… надо, надо ему поехать… Амальрик так добр, что о брате печется…

А когда же она наконец уснула, ей приснился кошмарный сон. Змея уползла из коровника! «Нет у меня змеи, нет! – кричит старый пастух. – Она уже в замке!» Госпожа Бенигна рванулась было бежать, но ноги от ужаса приросли к полу. А змея тем временем добралась до рыцарской залы – огромная, головой потолочных балок касается… И вдруг гадина обернулась женщиной, принялась обнимать кого-то… Амальрика?… Нет, Вита! Вита! А он смеется, глупый… Мелюзина любит пригожих молодцов, это всем известно! Женщина же, обняв Вита, снова превратилась в змею, оплетая его все крепче, обвивая скользкими кольцами… Мать глядела на все это и не могла двинуться с места…

Госпожа Бенигна пробудилась с криком, вся в холодном поту.

– Святой Мамерт, святая Радигонда, не оставьте нас своим попечением!

Глава 2 НА НОВОЙ РОДИНЕ

В Храме Гроба Господня, достроенном и освященном двадцать восемь лет назад, в пятидесятую годовщину взятия Иерусалима, гасили свечи – служба уже закончилась. Голубоватые струйки дыма тянулись к высокому куполу. Хотя на улице сиял яркий солнечный день, в храме было сумрачно и прохладно. Поблескивали во мраке богатый алтарь, надгробья шести почивших в Святой земле иерусалимских королей, образа и дары, принесенные в храм по обету. Через распахнутые настежь двустворчатые медные двери волнами выливалась королевская свита, строясь в надлежащем порядке на выложенном мраморными плитами дворе.

Красивый двор был перерезан наполовину разобранной стеной, выстроенной на скорую руку из кирпича и камня. Неприглядного вида стена, к которой прихожане уже привыкли, имела свою неприглядную историю. Несколько лет назад обычные свары между церковнослужителями и рыцарскими орденами обострились до такой степени, что приняли вид настоящих военных действий. Иоанниты (иначе – госпитальеры) спешно возвели эту стену и, укрывшись за ней, разили стрелами священников и монахов, пытавшихся проникнуть в храм. На поле боя прибыл для вразумления враждующих сам патриарх, но также был закидан стрелами – старец насобирал их целый пук и вывесил у Гроба в назидание злодеям. Патриарх послал жалобу папе, но вскоре умер в великом сокрушении, так и не дождавшись ответа из далекого Рима. Король твердо державший сторону патриарха, приказал иоаннитам стену разобрать, но тоже умер, а когда на трон вступил его четырнадцатилетний наследник, рыцари тем более не стали спешить с разборкой своей городьбы. Безобразная стена так и осталась стоять посреди двора, только в самом центре ее был сделан пролом, позволявший богомольцам проходить в храм.

Первыми в проломе показались иоанниты, облаченные в красные плащи с большими белыми крестами. Почетное право возглавлять королевские кортежи принадлежало им по старшинству [3] – их орден был основан еще в те времена, когда Иерусалим находился в руках неверных. Первенства своего они не уступали никому, и даже гордые тамплиеры, или храмовники, превосходившие их силой, вынуждены были довольствоваться в шествиях вторым местом. В отличие от иоаннитов, они были в белых плащах с красными крестами; впереди них ехал великий магистр, перед которым несли хоругвь с надписью: «Domine, поп nobis, sed Nomini Tuo da gloriam!»[4], добившуюся чести выступать перед королевским стягом. Добродетелями рыцарей Христовых считались бедность, целомудрие, смирение, сдержанность, послушание и отвага, причем среди храмовников особенно ценимы были последние две. Храмовникам не разрешалось сдаваться или платить за себя выкуп, не разрешалось ни пяди земли уступить ради спасения своей жизни: только победить – либо погибнуть.

Было время, когда железные когорты рыцарей церкви оказывали молодому королевству неоценимые услуги. Но постепенно королевская власть слабела, а ордена усиливались и становились для государства чуть ли не опаснее сарацинов.

За храмовниками знаменосец вез большой королевский штандарт, а за ним в окружении виднейших рыцарей следовал позолоченный королевский паланкин с плотно задернутыми занавесками. Сразу же за паланкином на великолепных скакунах, покрытых дорогими попонами, достающими до земли, ехали сестра короля Сибилла и ее молодой супруг Вильгельм де Монферрат по прозвищу Длинный Меч. Высокого роста, широкоплечий, с суховатым властным лицом, он, небрежно прихватив поводья одной рукой, сдерживал горячего, играющего под ним жеребца. Будущий король надменно поглядывал на толпу, словно уже чувствуя себя хозяином города, тогда как его молодая супруга щедро раздаривала на все стороны улыбки. До свадьбы, состоявшейся месяц назад, она воспитывалась в монастыре, что расположен на Масличной горе, под опекой своей бабки, игуменьи Иветты, и благочестивой тетки, носившей то же, что и она, имя. Пребывание в монастыре не истребило в ней жажду жизни, а только усилило ее: видно было, что Сибилла намерена наслаждаться жизнью и познать все ее удовольствия, ни в чем себе не отказывая. За молодыми супругами и их двором поспешал седой архиепископ Тирский Вильгельм, ученый-историк и наставник короля; за архиепископом следовали дворы двух вдовствующих королев – бывших супруг покойного Амальрика. С пышнотелой и говорливой Агнессой де Куртене Амальрику приказано было развестись, ибо они оказались родственниками в четвертом колене. И хотя дети их, Балдуин и Сибилла, признавались законными, Амальрик вынужден был оставить Агнессу и взять в жены Марию Теодору Багрянородную, дочь василевса Иммануила. Дама эта, красивая и еще молодая, воспитывала дочь Изабеллу, не вмешиваясь в дворцовые интриги и не претендуя на власть. Ее двор блистал утонченной роскошью и изяществом. За королевами гарцевало многочисленное рыцарство, а замыкала шествие пешая городская стража.

С залитой солнцем площади кортеж въехал в полумрак тесных улочек, мощенных мрамором, по которому звонко цокали конские копыта. Город почти не изменился за семьдесят восемь лет, что прошли с тех пор, как в нем утвердились крестоносцы: все тот же лабиринт узеньких скользких улочек, затененных сверху каменными распорами, защищающими постройки от землетрясений. Дома каменные, серые, без украшений, с плоскими или бочкообразными кровлями – по ним не определишь, стоят они тысячу лет или выстроены лишь вчера. Улочки кишели людьми, сбежавшимися отовсюду, чтобы поглазеть на королевский кортеж.

Хотя население Иерусалима уменьшилось по сравнению с прежними временами почти вдвое, город – из-за чрезвычайной суетливости и шумливости его обитателей – отнюдь не выглядел обезлюдевшим. Впрочем, в последние годы сюда прибыло много новых поселенцев. По указу Балдуина III тот, кто занимал брошенный дом, виноградник либо землю, по истечении года становился законным их владельцем. И наоборот: кто покидал свое достояние на год, терял на него всякое право. Снят был также запрет на торговлю с мусульманами, и на улицах города замелькали купцы в тюрбанах. Население было весьма пестрым: латиняне (их было меньше всего), армяне, сирийцы, греки, генуэзцы, евреи… Разные наряды, разные лица.