Алексей Пиманов - Александровский cад

• Название: Александровский cад
• Автор: Алексей Пиманов
• Издательство: Столица-Принт
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-98132-069-9

Действие авантюрно-приключенческого романа «Александровский сад» происходит в Москва 30-40-х годов. Его главный герой, Алексей Казарин, впоследствии ставший одним из лучших сыщиков, в годы своей юности увлекался историей Кремля, изучением архивных документов и планов секретных кремлевских подразделений. Он надеялся найти знаменитую библиотеку Ивана Грозного. В процессе этих поисков, ему случайно становится известна запутанная история драгоценностей, присвоенных и приготовленных к вывозу за границу Яковом Свердловым. Поневоле оказавшись вовлеченным в расследование этого дела, Алексей Казарин неожиданно для себя открывает зловещие тайны, корни которых уходят в глубь тысячелетней истории России.

Один из авторов, Алексей Пиманов, много лет изучает кремлевские архивы. Результатом этих исследований стали популярные телепередачи «Кремль 9», «Лубянка», «Тайны века». 

---

Поправив воротничок халата, она подмигнула молодому человеку и вдруг сказала:

– Как подумаю, сколько людей мне завидуют, еще больше жить хочется, причем не одной. – Таня томно повела плечами и, покачивая бедрами, направилась к выходу из отделения.

«Видел бы меня Лешка», – с ужасом подумала она.

– Глаза опусти, бесстыжий, – старшая медсестра переключилась на оперативника. – Тебя зачем здесь посадили?!

– Ну-ну, полегче! – Мужчина улыбнулся и вновь погрузился в чтение.

На улице было уже совсем темно. Лешка ждал Таню на аллее.

– Узнала? – Казарин сгорал от нетерпения.

– Ага. Второй этаж, 23-я палата.

– Давай халат.

Танька не спеша присела на скамейку.

– Он тебе не поможет. Там охрана в коридоре. Лешка помрачнел.

– Охрана?

– Угу. Вот та-кой бугай сидит. – Танька надула щеки и для красочности изобразила руками размеры физиономии охранника. – Прямо напротив, а рядом на цепи – зверская медсестра.

– Ладно. Пойдем другим путем, – вдруг изрек Казарин и бросился к больнице.

Береза была толстой и прочной. Он долез до середины дерева, протянул руку и ухватился за перила балюстрады второго этажа. Затем перебросил и вторую руку, опустил ноги и, подтянувшись, перемахнул на маленький балкончик. Пробраться до окна 23-й палаты было делом техники. Но как только Лешка заглянул внутрь, то молниеносно отпрянул назад.

– Прекратите врать, Казарин! – За окном разговаривали на повышенных тонах. – То, что вы нам рассказываете, – чушь собачья!

Послышался тихий и до боли родной голос отца:

– Я не знаю, что вы хотите услышать.

– Правду!

– А я что говорю?

Лешка увидел, как один из посетителей подошел к окну, достал папиросу и прикурил. Спичка вылетела в форточку и упала к самым Лешкиным ногам.

– Послушайте, Казарин. Вы утверждаете, что нарушили инструкцию и остановили машину, потому что увидели, как кто-то поджигал портрет товарища Сталина. Так?

– Так. Вы бы тоже на моем месте остановились. Или нет?

Лешка понял, что отец перешел в наступление.

– Допустим, – голос дознавателя стал спокойнее. – Тогда ответьте, почему вы повторно нарушили инструкцию и открыли окно.

– Виноват, конечно, ну а вы бы на моем месте проехали мимо?

– Вопросы здесь задаю я! – Следователь понял, что проигрывает допрос, и поэтому начал волноваться. – И вы не заметили террориста, появившегося у машины?

– Так ведь никого не было. Он словно из-под земли вырос.

– Чушь, Казарин. Чушь говорите, – зазвучал другой голос.

Наступила пауза, и Лешка смог протиснуться поближе к окну. Теперь он видел краешек палаты. Отец с забинтованной головой лежал совсем близко. Если бы не трое следователей, бесцеремонно расхаживающих по палате, Лешка мог дотронуться до него рукой.

– Ладно, допустим, что вы не заметили убийцу, – неожиданно зазвучал голос над самым Лешкиным ухом. – Но почему же он в вас не выстрелил? Простите, но вы были первый на его пути. А он, вместо того чтобы стрелять, почему-то бьет вас в лицо рукояткой пистолета.

– Слишком близкое расстояние, неизвестно, куда бы полетели мои мозги.

– Что-то уж все очень сложно.

– Ну, хорошо. Скажите, Казарин, что-нибудь вам запомнилось в нападавших? Что-нибудь особенное.

Отец задумался.

– Да нет. Все так быстро получилось.

– Приметы какие-нибудь. Шрам на лице, усы, нос с горбинкой, – не унимался следователь. – Ведь тот, кто ударил вас в лицо, находился прямо перед вами?

Владимир Константинович отрицательно качнул головой. Следователь вскочил со стула.

– Так у нас ничего не получится. Вам обязательно надо вспомнить что-нибудь такое. Давайте с самого начала…

Он сел напротив и что-то начал рисовать на бумаге.

– Вот остановились. Мальчишка, как вы уверяете, поджигает портрет. Вы его успели рассмотреть?

– Ну, в общих чертах… мальчишка кругился с факелом…

– А дальше?

– Дальше он, как обезьяна, соскочил вниз, и все началось.

– Что значит «как обезьяна»?

– А так. Как в цирке или зоопарке: одним прыжком он до подворотни добрался.

Следователь вздохнул.

– Цирка нам еще и не хватало. Казарин, вы хоть понимаете, ЧТО по вашей милости украли у государства?

В Лешкином сердце клокотали злость и досада. Он уже понял, что следователей интересовали только те факты, которые укладывались в их схему, и никакие другие. Для них Владимир Константинович был преступник, который не хотел в этом сознаваться.

– Плохи наши с вами дела, Казарин, очень плохи… Больше Лешка ничего не услышал. Кто-то подошел к окну и со звоном закрыл раму. Спрыпгув на землю, Лешка обреченно побрел по больничной аллее. Танька ждала его на скамейке.

– Ну как? – Теперь была ее очередь страдать от любопытства. – Что-нибудь узнал?

Лешка только махнул рукой.

– Все, как назло, против нас.

Танька взяла его под руку и попыталась утешить, как могла:

– Леша, я уверена – все будет хорошо.

Ребята двинулись по темным московским улицам в сторону Кремля. Шли молча до тех пор, пока Лешка не остановился у тумбы с афишей. На ней была изображена реклама нового сезона цирка.

– У меня мало времени, – задумчиво произнес Лешка, разглядывая афишу, но явно не фиксируя то, что было на ней изображено.

– Ты о чем?

– Пока отца спасает ранение, которое он получил при ограблении. Но через день-другой его состояние станет лучше, и его увезут.

– Куда?

– «Куда-куда»… Туда, откуда редко возвращаются.

На афише группа циркачей образовывала пирамиду, на верхушке которой улыбающаяся маленькая девочка делала стойку на руках. Снизу была надпись: «Цыганская труппа под управлением Романа Романова. Сегодня и ежедневно».

До Таньки, наконец, дошел смысл Лешкиных слов.

– Ты это брось. Не раскисай.

Лешка глотал слезы и беспомощно сжимал кулаки.

– Если бы ты слышала, как они на него кричали. Как на мальчишку… Гады.

Танька крепко стиснула Лешкину руку.

– Послушай, а может, дядя Володя чего-то недоговаривает?

Лешка вытаращил глаза.

– Да ты… ты что такое говоришь? Мой отец – настоящий коммунист. Он… он…

– Ты не понял. – Она пыталась найти нужные слова. – Я имела в виду другое: может, он чего-нибудь забыл. Знаешь, как бывает?

– Не знаю. И знать не хочу! – твердо ответил Лешка.

– Вот и хорошо, – успокоилась Танька. – Это дело курирует мой отец. Я уверена, что он все сделает, чтобы спасти Владимира Константиновича.

– Он уже сделал, – едко заметил Лешка.

– Ты это о чем? – вскинула брови Татьяна. Он махнул рукой.

– Да ладно, проехали.

– Нет, ты скажи!

Лешка уставился непривычно холодным взглядом в ее глаза.

– Что говорить? Ты думаешь, что твой папа не знает, что там творится? – Он указал в сторону больницы. – Или эти гады давят на отца просто так?

Назревала ссора – и она грянула.

– Не смей о моем отце говорить в таком тоне! – гневно закричала Танька.

– Ага. О моем можно, а о твоем нельзя?! Танька не находила слов.

– Знаешь, что я тебе скажу?

– Что? – вызывающе переспросил он, как будто ответ был уже ему ясен.

– Твой отец сам во всем виноват! – выпалила Танька. – А ты – тряпка. Нюни распустил…

Такого перехода на личности Лешка стерпеть не мог.

– Если я тряпка, то ты… ты… – избалованная и черствая… Он запнулся, подбирая слова.

– Ну, что ж ты замолчал?

Первый раз в жизни они говорили друг другу обидные слова. Наконец Лешка не выдержал, махнул рукой и зашагал прочь. Танька кусала губы и смотрела, как он уходит все дальше и дальше. Надо было крикнуть, остановить его… Но она развернулась и быстро пошла в другую сторону.

Лешка пришел домой злой и угрюмый. Не раздеваясь, упал на кровать и уткнулся головой в подушку. Главное, что нужно было сделать сейчас, – сосредоточиться, чтобы понять, как быть дальше. В сотый раз он мысленно прокручивал допрос отца, ссору с Таней, но почему-то в голову лезла одна эта дурацкая цирковая афиша на бульваре. Казарин пытался до мельчайших подробностей вспомнить то, что говорил отец, а вместо этого перед его глазами вырастали цыгане, лошади и маленькая девочка на верхушке пирамиды. Лешка даже засунул голову под подушку и вдруг все понял. Он вскочил как ужаленный и заметался по комнате.

«Мальчишка крутился с факелом… как обезьяна соскочил вниз… как в цирке или зоопарке», – замелькало в Леш-киной голове. – Стоп, стоп, стоп! А ведь ловкий мальчик-поджигатель мог быть из цирка. А вдруг это не мальчишка, а девчонка? Ведь в темноте отец запросто мог спутать…

От такой догадки Казарина бросило в жар.

Глава 22

Утром Лешка уже дежурил на Цветном бульваре возле касс. Когда они открылись, купил билет в первый ряд и еле дождался начала дневного представления… Все первое отделение он просидел как на иголках. Лишь в середине второго после выступления жонглеров раздалась барабанная дробь и под удары бичей на арену выскочила лошадь, на которой стояла маленькая наездница в золотом платье. За ней гурьбой вывалила толпа цыган. Один из них поджег кольцо, а остальные организовали живую пирамиду. По удару бича наездница прыгнула через горящий обруч и, сделав в воздухе сальто, взлетела на вершину пирамиды. Зал ахнул, и на артистов обрушилась лавина аплодисментов. Затем на арене появились медведи, но они Лешку уже не интересовали. Он протиснулся по проходу и незаметно скользнул за кулисы. Там он нашел тесную нишу в стене и приготовился встретиться с девочкой один на один. Маленькая наездница вышла с манежа в окружении взрослых артистов, и тут случилось то, от чего Лешке стало не по себе. Как только за цыганами опустился занавес, один из них отвесил девочке такую затрещину, что она упала на пол.