Ричард Пратер - Ранчо смерти

• Название: Ранчо смерти
• Автор: Ричард Пратер
• Издательство: Цицеро
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-8286-0034-6, 5-8286-0028-1

Шеллу Скотту, любимому частному сыщику голливудских звезд, даже самое запутанное дело по плечу. Особенно если в нем замешаны молоденькие красавицы. На этот раз он разбирается в причинах гибели очаровательной актрисы на съемках эротического вестерна.

---

Я махнул ему в ответ и взглянул на его собеседников. Один из них сразу же повернулся и зашагал прочь. Это был невысокий коренастый мужчина с коротко подстриженными волосами и небольшими черными усиками. Он носил большие темные очки, как какая-нибудь голливудская знаменитость. Лицо его показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить, где его видел. Из двух других одного я не знал, зато другого знал слишком хорошо. Незнакомец был грубоватого вида малый среднего роста с розовой лысиной и каким-то рыбьим лицом. Я был совершенно уверен, что никогда прежде не видел его. А четвертый человек был Тей Грин.

Хэл поднялся с шезлонга. Движения его, как всегда, своей грацией напоминали мне повадки хищного зверя. Сдержанная сила. Ухмыляясь, он протянул мне руку. Я пожал ее, а он заметил:

– Либо ты стал больше ростом, либо я скукожился. Ни то, ни другое мне не нравится.

– Да нет, – ответил я, – просто сапоги на высокой платформе. – Я слегка приподнял ногу и показал ему.

– Ага, – произнес он, меряя меня взглядом. – А я босиком.

– Ну, ты хорош!

Стоявший около нас Тей Грин выругался. Я медленно повернулся и взглянул на него. Как всегда, выражение его глаз невольно заставило меня передернуться. У Грина были глаза профессионального убийцы, каковым он несомненно и являлся. Может быть, у убийц глаза ничем не отличаются от глаз прочих людей, но лично я в это не верю. Что-то в них умирает. Глаза Грина напоминали мне полированную поверхность гранитного надгробия, такие же холодные и безжизненные. Брови у него были редкие, лицо худое и бледное, на щеках белые отметины, то ли следы какой-то болезни, то ли ран. Подлинное воплощение смерти. Ему бы в кобуре под мышкой носить маленькую косу, а в руке – песочные часы. Я его терпеть не мог. Он относился ко мне точно так же. И оба знали, что эта сволочь пыталась убить меня в Лос-Анджелесе. По крайней мере я так считал.

– Почему бы тебе не пойти попугать кого-нибудь еще, Грин, – предложил я.

Сигарета в углу его маленького рта была докурена почти до самого фильтра.

– Лучше уж я здесь постою, подожду. Может, ты на меня страх наведешь, – тихо сказал он.

Он всегда разговаривал полушепотом, как обычно говорят на похоронах. Хотя, если вдуматься, он всегда спешил на чьи-то похороны.

Он взглянул на Хэла, потом пожал плечами.

– Пошли, Пит, – сказал он парню с рыбьим лицом, и они оба отчалили.

– Присаживайся, – пригласил Хэл, вновь удобно устроившись в шезлонге. Я уселся на край, а он продолжал: – Этот Грин довольно опасный тип. По-моему, ему так и не терпится отправить тебя на тот свет.

– Похоже на то. Но я думаю, это его обычное состояние.

Я помолчал, вспомнив, что лишь в прошлый понедельник прочитал в газете о смерти жены Хэла Летиции, бывшей супруги Гарбена.

– Не могу сказать, что ты похож на безутешного вдовца, Хэл.

Взмахнув копной своих светлых волос, он опустил голову на изголовье шезлонга.

– Ты имеешь в виду Летти? Грустно, конечно. Все это выбило меня из колеи на пару часов после похорон. Но что поделаешь? Жизнь продолжается, старина. И смотреть нужно не назад, а вперед. Я уверен, что впереди нас ждет еще немало приятных сюрпризов.

Я покачал головой. Этот Хэл Кэлвин не переставал удивлять меня. Человек без чести и совести, стопроцентный мерзавец? Да. Но было в нем и какое-то очарование, обаяние что ли. Он был весьма неглуп, остроумен, даже умен. Я слышал от него рассуждения, которых от других мне слышать не приходилось. Он мог говорить вещи грубые и жестокие, но никогда не сквернословил. Я ни разу не слышал, чтобы с уст его срывалось хоть какое-нибудь ругательство, столь обычное в среде гангстеров. А в том, что он был настоящим гангстером, никаких сомнений не было. Он мог помочь старушке перейти через улицу и мог толкнуть ее под грузовик, если у него был шанс получить ее страховку.

Хэл мог всадить пулю в трепещущую жертву вымогательства, убедить банкира расстаться со своими деньгами, а девицу – со своими трусиками. И он вполне мог послать тех двух ковбоев убить меня.

– Ты слышал, что какой-то тип стрелял в меня сегодня? И промахнулся?

– Промахнулся, говоришь? Вот, должно быть, ты удовольствие получил! Уинстон Черчилль как-то сказал, что удовольствие, которое вы испытываете, когда в вас стреляют и промахиваются, не сравнимо ни с чем. Счастливый ты, дьявол. Насыщенная у тебя жизнь!

– Значит, ты слышал об этом?

– Конечно. Шум был большой. Со мной даже полицейский какой-то разговаривал – жутко меня напугал. Ведь вполне может статься, что парень, которого ты ухлопал, был моим приятелем. – Он ухмыльнулся, видимо, в восторге от своего остроумия.

– Так ведь оно и было, скотина.

– Очень может быть... – Внезапно он замолчал. Лицо у него помрачнело. Он прижал руку к животу.

– Что, старая язва разыгралась, Хэл?

– Да, вступило что-то, – проворчал он.

– Может, у тебя там где-то совесть спрятана? – спросил я. – Уж больно не похож ты на человека, у которого язва кровоточит.

Он снова поморщился.

– Пожалуйста, не произноси это слово "кровоточит". Язва, это звучит как-то благородно, утонченно. А кровоточащая язва... нет, не звучит, это ведь не совесть. Один ненормальный доктор, ему бы самому полечиться, сказал, что мне пить следует бросить. Иначе будет хуже. А кто же захочет бросить пить?

– Точно, кто?

– Только не я. Когда я пью, Скотт, мне в голову приходят интереснейшие мысли, на которые даже я не могу дать ответ и, если хочешь знать, именно это приводит к обострению моей язвы. Я пытаюсь дать ответы на такие животрепещущие вопросы, как, например, совокупляются ли броненосцы? И если да, то как? И почему? Или: паяц ли дергает резинку, или резинка заставляет паяца дергаться? Или: существует ли свобода воли? Или: ощущаем ли мы укусы бактерий? Или...

Не знаю, долго ли он еще изощрялся бы и в какие дебри залез, если бы я не прервал его.

– Или: насколько хорошо ты был знаком с Джинни Блэр?

Он поднял голову.

– С кем?

– С Джинни Блэр.

– Ну, ты даешь. Я что, обязательно должен знать ее?

– Это та девушка, которая погибла в прошлое воскресенье.

– Ах, это та самая? Джинни? Ну да, мне приходилось видеть ее здесь. Я их всех пятерых видел. Я имею в виду девушек, которые здесь снимаются в фильме. Кстати, ты не знаешь, что это за фильм?

Я промолчал. Насколько я знаю Хэла, скажи я ему, что это за лента, он сразу же побежит туда и потребует, чтобы ему тоже дали роль.

– Значит, близко ты с ней не был знаком?

– Нет, Скотт. Близко не был. Недостаточно близко. Просто "привет дорогуша" и все такое прочее. Ну, разве только иногда: "Не бойся, милая, просто это у меня такой прибор". Но она всегда говорила: "Нет". Даже, когда я обещал ей потом жениться.

– Ладно, заткнись! – произнес я.

Я поднялся. Вопрос о Джинни я задал лишь потому, что меня несколько настораживало присутствие здесь на ранчо такого количества бандюг. У Хэла я, разумеется, ничего не узнал. Да я на это, в общем, и не рассчитывал. Я знал, что он вел бы себя точно так же, если бы собственными ручищами свернул ей шею.

Будто читая мои мысли, он спросил:

– Думаешь, ее укокошили?

– Вполне возможно.

– Черт побери, тебе я сознаюсь. Это я сделал, но с помощью сатанинского заклинания. Я загипнотизировал ее лошадь...

Он со вкусом продекламировал:

– Твои веки стали тяжелыми, как свинец...

Но я уже уходил.

Глава 7

Я вернулся в отель и через вертящуюся дверь прошел в салон. Было без двадцати шесть – то есть до прихода Зии, Чу-Чу, Эйприл и Делиз оставалось еще двадцать минут. В длинном помещении находилось уже примерно человек двенадцать. Четверо сидели за стойкой, тянувшейся вдоль почти всей стены справа от меня, другие посетители – за столиками и в кабинах по мою левую руку. Лишь одна старушка, пившая неразбавленный виски из небольшого стаканчика, не была в ковбойском костюме.

Я уселся на высокий табурет перед стойкой, любуясь своим отражением в длинном зеркале. Я слышал, как старушка сказала:

– Генри, я хочу еще стаканчик.

Старичок, сопровождавший ее, произнес:

– Дорогая, но ты уже выпила два. Это твоя норма. Больше тебе нельзя...

Она прервала его:

– Генри, я старая маленькая леди из Пасадены и мне надоели твои глупости.

Я усмехнулся и оглянулся вокруг. В меблировке и убранстве салона не было ничего особо оригинального, но здесь было довольно уютно и явно ощущался колорит Дикого Запада. Столами служили остекленные колеса от фургонов, а сиденьями табуретов у стойки – маленькие кожаные седла, правда, без луки, очевидно, из уважения к дамам. Стены, отделанные панелями из сосны, были буквально сплошь увешаны картинами, гравюрами и эстампами, на которых ковбои стреляли в индейцев, индейцы снимали скальпы с ковбоев, лошади вставали на дыбы, бизоны устремлялись в паническое бегство и тому подобное. Все это смотрелось очень неплохо.