Юрий Коринец - В белую ночь у костра

• Название: В белую ночь у костра
• Автор: Юрий Коринец
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1973

---

— Веди себя прилично, — сказал дядя. — К нам идут!

— Как «идут»? Ведь это же на том берегу!

— Сейчас увидишь «как», — ехидно сказал дядя, а сам не отрываясь смотрел на человека…

Человек на бревне

Я тоже стал смотреть на человека. И Чанг — он стоял в воде и тоже смотрел, повизгивая. Мне это показалось странным — что Чанг повизгивает, а не рычит.

Человек дошёл по камням почти до самой середины реки. На мгновение он остановился и помахал нам рукой, что-то крикнув. Но его, конечно, не было слышно. Даже странно было смотреть, как он открывает рот и кричит, а звука нет. Только шум реки. Как во сне.

И человек был как во сне, потому что он вёл себя очень странно. В руках у него была ровная тонкая палка. Опираясь на неё, он встал на последний камень. Дальше камней не было. Дальше была вода, но какая! — дальше было какое-то водяное столпотворение, мощный поток метров сорок в ширину, и вода в нём неслась с бешеной скоростью. Очевидно, поток был очень глубокий, потому что вода в нём была тёмно-синяя и камней не было видно, только ниже по течению из воды торчал огромный каменный лоб, вокруг которого бушевали волны и хлопьями летела пена по ветру. Ниже был порог, а ещё ниже — плёс.

Самое же странное — что у человека был действительно такой вид, как будто он собирается к нам. «Что он, поплывёт, что ли?» — подумал я с удивлением, потому что человек был в одежде. Правда, босой — брюки были закатаны до колен. Ещё на человеке была неопределённого цвета куртка и бесформенная кепка на голове. Накомарника у него не было. Сбоку, на верёвочке, болтался холщовый мешок. Вся одежда была какая-то бесформенная, но сидела она на нём удивительно ладно, потому что он был высокий, богатырского сложения, с широкими плечами, маленькой головой и длинными ногами.

— Что он, по воде, что ли, пойдёт? — спросил я.

— Как Христос! — рассмеялся дядя.

— А Христос ходил по воде?

— Молчи и смотри! — глухо сказал дядя, держа трубку в зубах. — Больше не увидишь!

«Кого больше не увидишь? — подумал я. — Человека?» Мне стало не по себе. Но дядя был спокоен. Он только очень внимательно смотрел на реку, изредка попыхивая трубкой, и тогда ветер вырывал из неё клубы дыма и красные искры, которые мгновенно таяли.

Я снова взглянул на человека и увидел, что он опустился на корточки и что-то делает в воде руками. Там лежало бревно! Поперёк реки лежало длинное бревно, прибитое мощным течением к камням, и человек что-то делал с ним в воде.

Тоненький комарик, звеня, сел мне на нос, пытаясь напиться крови, но я машинально смахнул его, продолжая смотреть.

Человек приподнял толстый комель бревна и с трудом вкатил его на камень. Теперь бревно своим толстым концом лежало на камне, а другой, тонкий конец уходил в воду, и там его течением всё ещё прижимало к другим камням, тянувшимся цепочкой к противоположному берегу, откуда пришёл человек.

Человек на последнем камне переступил через комель бревна, упёрся в него грудью и стал спихивать его по другую сторону камня, вниз по течению. Наконец оно перекатилось и плюхнулось в воду, окатив человека фонтаном брызг. Человек стал проталкивать толстый конец бревна вперёд. Бревно продвигалось всё быстрее, вот оно уже торчало ниже камней на целую треть… потом на всю половину… и вдруг двинулось само! Тогда человек встал на него одной ногой, другой оттолкнулся от камня — и выскочил на бревне в середину потока!

Я невольно ахнул. Дядя рассмеялся, громко и раскатисто, и в голосе его звучали победные нотки, как будто это он сам вылетел на стрежень…

Дальше всё произошло очень быстро.

Человек стоял на бревне, чуть пригнувшись и наклонившись вперёд — как лыжник! — и летел над водой. Бревна под ним почти не было видно, как будто он скользил по волнам! Несколько раз он сделал какие-то неуловимые движения своим гибким телом, оттолкнулся палкой от промелькнувшего мимо каменного лба — он нёсся, как птица! — на секунду исчез в брызгах потока и опять возник, но уже на ровной глади плёса, стоя во весь рост и помахивая в воздухе рукой…

Он попал в струю, которая быстро несла его к нашему — правому — берегу, потому что река поворачивала здесь налево.

Возле берега он соскочил с бревна и направился к нам, широко шагая, а бревно медленно поползло дальше.

Чанг коротко тявкнул и кинулся вниз по берегу.

— Он его разорвёт! — крикнул я.

— Не беспокойся!

— А кто он, этот человек?

Дядя ничего не ответил.

Человек уже подходил к нам, неся на руках Чанга — тяжёлого Чанга он нёс, как пушинку, а Чанг вертелся у него на руках и весело повизгивал, пытаясь лизнуть его в нос.

Человек был намного выше дяди — прямо великан! У него были белесые волосы и бледные голубые глаза — как поздние васильки во ржи. Он был мокрый с головы до ног. Под мышкой он держал четырёхколенное удилище — то, что мне издали казалось палкой, — разобранное и связанное бечёвками.

Человек опустил Чанга на землю и кинулся к дяде. Они обнялись как сумасшедшие — так, что кости захрустели! — и трижды облобызались. Чанг прыгал вокруг них — тоже как сумасшедший.

Несколько секунд человек молча смотрел на дядю, держа его за плечи, потом сказал:

— Сколько воды утекло, как мы не видались! Я тебя очень ждал!

Голос у него был сиплый.

— Познакомься, — сказал дядя. — Миша, мой племянник…

— Порфирий, — прохрипел человек, протянув мне руку.

Моя рука просто потонула в его ладони!

— Ну, пошли, пуншику выпьем за встречу, — сказал дядя.

— Пойдём дак! — рассмеялся человек.

Нетленное сердце

Палатка наша стояла на высоком бугре, над изгибом реки.

«Весёлое место», — как сказал Порфирий, когда мы подошли к стоянке.

Костёр наш давно молчал, зола была чёрной и мокрой от дождя, угли потухли, и дядя сразу же послал меня с котелком по воду, а потом за дровами, а сами они с Порфирием о чём-то там разговаривали. Я понимал, что им нужно поговорить, может быть даже побыть одним — я сразу понял, что Порфирий не простой человек, — и всё-таки мне было обидно, что меня отослали.

Я собирал сухие дрова в небольшом распадке позади бугра. Здесь притулилась полуразрушенная избушка, без крыши, с развороченными стенами, а вокруг неё вся земля была чёрная, обгорелая, торчали из земли высокие обгорелые пни и целые сухие, подгоревшие снизу деревья с голыми сучьями, и повсюду — вокруг мёртвой избушки, мёртвых деревьев и пней — буйно рос на чёрной земле красавец иван-чай, высокий, пирамидальный, с тёмно-розовыми цветами на верху стебля.

Печальное было место — хотя иван-чай не был печальным — и тихое: шум реки сюда почти не доносился.

Я быстро набрал обгоревших палок и полешек, связал их верёвкой, взвалил вязанку на плечи, прихватил ещё правой рукой длинный сухой можжевеловый корень и полез вверх по склону.

Когда я вылез на бугор, я сразу же услышал монотонный шум реки и увидел, что наш костёр уже дымится, в белом дымке над ним вспыхивают иногда язычки огня, а дядя с Порфирием стоят и разговаривают. «О чём они там говорят?» — подумал я.

Облачный потолок над землёй просветлел. В сущности, это был не один потолок, а несколько: облака текли многоярусно. Внизу быстро бежали редкие рваные облака молочного цвета, над ними поспешали облака рыжеватые, дальше — голубые и лиловые, потом облака стального оттенка, выше клубились сине-серые грозовые тучи, а превыше всего сияла нежная перламутровая пелена — «седьмое небо», как мне сразу подумалось. Все эти ярусы двигались, не мешая друг другу, одни быстрее, другие медленнее, от самых тяжёлых и низких, которые лежали на горизонте, до яркого головокружительного пятна прямо над моей головой.

Я подошёл к костру и сбросил наземь вязанку. Котелок уже кипел над огнём.

— Что это ты такой мрачный? Устал? — спросил дядя.

— Нет, — сказал я.

— Конечно, наработался дак, — просипел Порфирий.

— Ничего не наработался! — сказал я сердито и плюхнулся у костра на землю.

— Ну ладно! — строго взглянул на меня дядя. — Принёс вязанку дров…

— Мне тоже интересно, о чём вы тут говорите! — крикнул я.

— Мы ещё толком и не начинали, — сказал дядя. — И секретов у нас от тебя нет.

— Знамо нет! — улыбнулся Порфирий.

— Накрывай лучше на стол! — приказал дядя.

Я принёс из палатки всё необходимое — еду, чай для заварки и заветную дядину фляжку.

Столом нам служил большой плоский камень. Я расстелил на камне клеёнку как скатерть, разложил на ней еду и поставил кружки.

— Посмотри, как я сервировал стол! — сказал я.

— Молодец! — глянул в мою сторону дядя — он заваривал чай в маленьком жестяном чайничке.