Вернор Виндж - Ложная тревога

• Название: Ложная тревога
• Автор: Вернор Виндж
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-038594-3, 5-9762-0380-9, 5-9713-4100-6

Вернор Виндж – один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много – романы «Мир Гримма», «Острие», «Пламя над бездной», «Глубина в небе» и цикл «Сквозь время», однако каждое из его произведений имело огромный успех.

Отдельное место в творчестве Вернора Винджа занимают малые произведения, относящиеся к самым разным жанрам фантастики, но неизменно носящие на себе отпечаток его таланта.

Перед вами – великолепный подарок для ВСЕХ поклонников творчества Винджа, заждавшихся выхода его нового романа, – ВСЯ его короткая проза, впервые собранная в одной книге.

---

– А у тебя есть мери, Бабушка?

– Конечно!

Бабушка тянется к столику для рукоделия, который стоит рядом с ней возле дивана, и достает изящную каменную вещицу длиной восемь дюймов. Один конец этой вещицы явно приспособлен для того, чтобы за него держаться. Другой расширяется, образуя мягко очерченный тупой овал. Это красиво. И никто, кроме Бабушки – или маори – не знает, для чего она предназначена.

– Этим маори сражались. У них не было копий и стрел, как у индейцев, – Бабушка протягивает вещицу Санде, и та проводит пальцами по гладкой каменной поверхности. – Видишь, какая короткая? Ты должна подойти прямо к своему врагу и рассечь ему лоб.

Санда пытается представить это, но ничего не выходит. Вообще-то у Бабушки столько красивых вещей…

Как-то раз она подслушала, как Мама жалуется Папе, что это расхищение древнего наследия. Но почему? Санда была уверена, что Дедушка заплатил за эти вещи. И не привези он их в Эврику, куда меньше людей смогли бы восхищаться.

Бабушка все говорит и говорит. В такое время в Ла-Йолле Санда уже давно лежала в постели. Девочка обнаруживает, что почти загипнотизирована разноцветными тенями лампы и тусклым красноватым сиянием нагревателя. Нагревателя, который стоит на газетах…

Санда мгновенно приходит в себя.

– Нагреватель, Бабушка… Это не опасно? Старушка прерывается на середине воспоминания.

– Как?.. Нет, он у меня уже много лет. И я боюсь ставить его прямо на ковер: могут остаться пятна.

– Но эти газеты. Они совсем побурели, вот-вот загорятся.

Бабушка смотрит на нагреватель.

– Милая моя, ты уже взрослая девочка теперь, чтобы волноваться о таких вещах. Не знаю… Так или иначе, его уже можно выключать. Пора ложиться спать – тебе так не кажется?

Санде предстоит спать в той самой комнате, где когда-то спал ее отец, – когда был маленьким. Комната находится на втором этаже.

По пути в спальню Бабушка останавливается в холле, возле громоздкого террариума, который там стоит. Папа и Мама не знали, что сделать с этой стеклянной коробкой. Бабушка поставила его так, чтобы солнечный свет, падающий из широкого окна в крыше, освещал его почти целый день. Сейчас камни и стеклянные стенки омыты лунным светом. Некоторые из мелких обломков отбрасывают легкие блики. Бабушка включает свет, и волшебство исчезает.

В террариуме никто не живет. Там нет ничего, кроме камешков странной формы вперемешку с речной галькой. Он похож на коробку, где Санда держала своих любимых ящериц. Но здесь нет даже ящериц. Единственное, что хотя бы притворяется живым – это мелкие пластиковые цветочки, которые «растут» среди этого «пейзажа». Бабушка слабо улыбается.

– Думаю, твой Папа решил, что я выжила из ума, раз такое устроила.

Санда с минуту созерцает эту странную композицию, потом спрашивает:

– Может быть, живые цветы лучше? Старушка качает головой.

– Я больше люблю искусственные, – их не надо поливать. Они не вянут, не гибнут. И всегда красивы.

Она делает паузу; Санда дипломатично сохраняет молчание.

– Как бы то ни было, главное здесь – эти камни. Я показывала тебе фотографии долин, которые твой дедушка помог обнаружить. Долины, в которых нет снега, хотя они расположены в сотне миль от Антарктического побережья, в глубине материка. Все камни из тех долин. Наверно, они лежали там тысячи лет, и их тревожил только ветер. Рекс держал свою коллекцию в подвале, в ящике, но мне кажется, что здесь этим камушкам гораздо лучше. Немножко похоже на их прежнее окружение.

Санда разглядывает террариум; в ней снова просыпается интерес. Некоторые камни действительно странные. Пара обломков похожа на метеориты, которые она видела дома, в Музее Естествознания. А вот еще один, размером с ее Голову, покрытый рисунком из черных и серых вкраплений. Рисунок повторяется по всей поверхности, хотя и не совсем точно.

Несколько минут спустя Санда уже уложена на старой папиной кровати, свет погас, Бабушка спускается по лестнице. Лунный свет покрывает серебром наружные подоконники, и сосны за окном такие пушистые, светлые, яркие…

Санда вздыхает и улыбается. Тогда все было таким, как она мечтала, таким, как помнила.

Последний вопрос, которым она задается, уплывая прочь: зачем Бабушка поместила в террариум цветы, если хотела изобразить холодную антарктическую пустошь.

* * *

Тот первый день действительно оказался последним, когда все было прекрасно – действительно все. Но, оглядываясь назад, Санда видела: уже тогда кое-что предвещало события, которые случились позже и сделали лето таким ужасным.

Внешне все осталось таким, как она помнила. Перила лестницы – широкие, из тщательно полированного дерева; такого она не видела нигде в Ла-Йолле. Всюду ковры, даже на лестнице. Подвал прохладный и сырой, битком набитый всевозможными таинственными предметами, с которыми работал Дедушка. Но… Слишком многое из того, что делала Бабушка, казалось Санде неправильным. По поводу некоторых вещей – например, пластиковых цветов в террариуме – они просто не сходились во мнении, и Санда могла промолчать. Другое – например, то, как Бабушка ставила свой старый нагреватель – было по-настоящему опасно. Однако если Санда заговаривала об этом, Бабушка словно не понимала… или просто не верила. Она могла улыбнуться и сказать, что Санда стала совсем взрослой девочкой, но было ясно: эти предложения ее задевают, как бы дипломатично они ни были высказаны. Наконец, Санда притащила с черной лестницы пластиковый коврик и засунула его под нагреватель вместо газет. Но Бабушка увидела это и заметила, что из-за грязного коврика ее прекрасный ковер весь в пятнах – именно то, от чего спасали ее драгоценные газеты. Санда была убита. Она хотела принести пользу, а сделала только хуже. Но, в конце концов, Бабушка смягчилась – после того, как почистила ковер. Она предложила поставить обогреватель на коврик, а снизу подложить газеты. Таким образом, конфликт разрешился, и все были вполне счастливы.

Но такое происходило постоянно. Санда пыталась сделать что-то по-своему, это наносило урон дому или обижало Бабушку; затем следовало искреннее раскаяние, и женщины приходили к согласию. Санда начинала чувствовать усталость и все чаще находила повод взглянуть на календарь. Возможность просто побыть с Бабушкой была одним из самых сильных соблазнов этого лета. И сама Санда, и Бабушка пытались что-то сделать, но ничего не получалось. Иногда Санде казалось: сколько бы Бабушка ни называла ее «взрослой девочкой», она по-прежнему думает, что ее внучке пять лет. Она вполне серьезно настаивала, чтобы Санда после обеда ложилась спать. Лишь когда девочка уверила ее, что родители больше этого не требуют, Бабушка смягчилась. Бабушка никогда не говорила ей: «сделай то-то и то-то». Она всегда говорила: «тебе должно понравиться» это сделать – независимо от того, чего именно она хотела. Было ужасно трудно улыбнуться и ответить: «ах да, будет здорово», когда требовалось сделать что-то по хозяйству и она бы с удовольствием отказалась. Дома с этим было гораздо легче. Санда просто делала то, что ей говорили – и не надо было уверять, что она в восторге.

Неделю спустя погода испортилась. Пошел дождь. Он шел и шел. Шел и шел. А когда не шел дождь, было пасмурно. Нет, не облачно, как в Ла-Йолле. Это была моросящая, туманная облачность, которая обещала новые дожди. Бабушка сказала, что такое случается часто; во время прошлых визитов Санде просто повезло.

Примерно в то же самое время ей стало страшно находиться наверху.

Бабушка спала на первом этаже, хотя часто засиживалась допоздна за чтением или шитьем. Ее всегда можно было позвать, если случится что-нибудь… плохое. Но это не помогало. Сначала Санде казалось, что она просто боится темноты. Бывают ночи, когда человека напугать проще, чем обычно. В непогоду легко поддаться страхам – когда лежишь в постели, а ветер и дождь скрежещут по стеклам.

Но здесь было что-то другое. Страх усиливался ночь от ночи. Иногда возникает ощущение, что к тебе что-то подкрадывается… нет, ничего общего. Больше всего это напоминало чувство бесконечной опустошенности и отчаяния. Иногда казалось, что исчезла комната, исчез весь дом, и осталась только она, Санда, среди антарктических пустошей, которые исследовал Дедушка. Не то чтобы ее посещали видения. Было только ощущение холода и мертвого одиночества, которым не было ни конца, ни края. Может, это дух Дедушки?

Однажды поздней ночью Санда собиралась пойти в ванную, которая находилась на первом этаже, рядом со спальней Бабушки. Каждое движение было почти болезненным – настолько она боялась издать хотя бы звук и разбудить то, что вызывало эти странные ощущения… чем бы оно ни было. Проходя через холл, мимо террариума, Санда почувствовала, как холод усиливается. Ноги напряглись для пробежки вниз по лестнице. Однако девочка заставила себя остановиться, затем медленно обошла вокруг стеклянной коробки. Страх и холод вызывало что-то там, внутри! Страх подкрадывался незаметно, но он рос, пока она стояла там – как будто то, что его вызывало, поняло, что обрело «слушателя».