Кнут Гамсун - Дети времени (Дети века)

• Название: Дети времени (Дети века)
• Автор: Кнут Гамсун
• Издательство: «Эй-Ди-Лтд»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-85869-043-4

В романах «Дети времени» (1913) и его продолжении «Местечко Сегельфосс» (1922) К.Гамсун рассказал историю возникновения и заката двух богатых семейств. Отношения владельца поместья Сегельфосс лейтенанта Виллаца Хольмсена и его жену фру Адельгейды – это характерные для многих гамсуновских персонажей отношения любви и взаимного отталкивания, своего рода любви – вражды, которая коверкает их жизни, приводит к разрыву.

---

Поручик спросил:

– Ну, а как вы нашли, господин Хольменгро, судя по тому, что видели в Норвегии, пошла страна вперед или подалась назад?

– Пошла вперед. Безусловно вперед. Все страны идут вперед. Дома стали просторнее, крестьяне держат больше скота, живут лучше. Народонаселение увеличивается. Я еще немного видел здешней земли; на английском пароходе я доехал до Трондхейма. А севернее Трондхейма поехал на яхте. Да, судя по статистике, страна идет вперед.

– По статистике?

– Я только хочу сказать, что увеличивающееся население несколько подвинуло вперед земледелие, к нему стали относиться заботливее. Стали ли от того люди лучше, – я не знаю.

Это было сказано несколько ядовито.

– Здесь, на севере, как я вижу, улучшений меньше. Здесь подросло новое поколение, замечательно похожее на старое; они ходят, заложив руки в карманы, – ведь они норвежцы.

– Да, руки всегда в кармане, – согласилась фру Адельгейд.

Хольменгро усмехнулся пришедшему ему в голову воспоминанию и рассказал.

– Мне понадобилось нанять лодку для небольших экскурсий; но это оказалось не так легко. Мне указали на купца Генриксена в Утвере: у него был восьмивесельный бот, который ему не был нужен, но дать его мне для поездки он не пожелал. «Хотите продать бот?» – спросил я. Он принял это за шутку и ответил утвердительно, запросив за бот двести талеров. Так я и купил лодку.

Фру Адельгейд улыбнулась; поручик также. Хольменгро продолжал:

– Когда мне понадобились гребцы, я не мог их раздобыть. Они стояли вокруг сарая Генриксена и кругом его лодок, засунув руки в карманы. Они пошли бы под парусами, да ветра не было, а грести не хотели. Я узнал свой народ.

– Вы не сказали им, кто вы? – спросил поручик.

– Я высказал даже больше, чем было нужно; но они, очевидно, не поверили. Тогда я сказал, что они могли бы отвезти на остров старого знакомого, которого зовут Тобиасом; и спросил, помнят ли они меня? Но они оглядывали меня с головы до ног, не доверяя мне. Я снова узнал свой народ; отправился домой, навертел на себя большой шарф и превратил себя в толстяка, надел другое платье, а на шею повесил эту цепь. Я знал, что норвежцы чувствуют почтение перед толщиной и разной мишурой. Было по-весеннему тепло, и я не чувствовал необходимости кутаться, но все же надел шубу. Когда я подошел в таком наряде, все взглянули на меня другими глазами, и я достал гребцов.

Все засмеялись. Правду сказать, забавная была выдумка.

– И вы полагаете, что изменение в костюме доставило вам гребцов?

– Вполне уверен, фру. Все они слышали много разных рассказов обо мне за эти годы: что я стал могуществен, богат, сделался королем; как же мне не быть толстым и не иметь богатого вида? Когда я вернулся в шубе и золотой цепи, я превратился в Тобиаса с острова; меня признали. У негров один только король имеет право надевать на голову кастрюлю, но притом он весь голый. Это настоящие дети, и норвежцы дети.

– Можно себе представить, что стало с народом, когда узнали, кто вы?

– Для меня это вышло неприятно. Со всех сторон начали стекаться люди, желая видеть меня; приходили с ведрами и мешками, просили денег и вспомоществования; у каждого была просьба. Некоторые помнили меня с детства, все знали мою сестру, жившую последнее время на острове, очень многие были в родстве с ней, следовательно и со мной. Одна женщина просила на похороны; другому нужны были деньги на хлеб; один мальчуган пришел с отцом; мальчишка проворовался, и я должен был откупить его…

– Нельзя сказать, чтобы…

– Да, можете себе представить, какие это были неприятные дни для меня. Однако мне удалось положить конец этому сумасшествию; оказалось, что я раздаю уж не так щедро, так как имею в своем бумажнике только один миллион и, следовательно, должен несколько ограничивать себя, пока не прибудет мой капитал; он находится в дороге, уложенный в пяти сундуках, и каждый сундук заперт четырьмя замками. Одним словом, я увидал, что нахожусь не в стране работы, но в стране, где народ живет сказкой. Я узнал свою родину.

Поручик слушал внимательно и вежливо, но несколько раз посматривал на толстую цепь Хольменгро. Не замечал ли он ее прежде, или в него запало подозрение, что она не золотая? Подобное подозрение легко могло зародиться в душе этого странного человека и вызвать в нем как бы неприятное чувство.

– Мы кончили? Он поднялся.

Фру Адельгейд была в хорошем расположении духа и вышла с мужчинами на веранду. Подали кофе и ликер, старинное, дорогое серебро снова засверкало перед гостем. Из окон был тот же вид.

Маленький Виллац заметил толпу людей на морском берегу. Он позвал:

– Подите сюда, посмотрите! Сколько там людей, что они делают?

Мать подошла.

– Сколько народу; что там случилось? – сказала она. И не обратила внимания на тон, каким муж ее ответил:

– Они собрались вокруг восьмивесельного бота господина Хольменгро!

Жене это показалось забавно; она засмеялась.

– Ах, боже мой! Стоят и смотрят на вашу лодку, господин Хольменгро; ждут вас! Как они вас там встретят!

Хольменгро улыбнулся, повернул голову к фру Адельгейд и тоже посмотрел в окно. Он не сказал ничего о толпе и встрече, а восхищался видом, рекой, шумевшей внизу, всем ландшафтом. Он обратился к поручику и выразил желание купить здесь клочок земли.

Поручик не имел ничего против того, чтобы при жене хвалили красоту Сегельфосса, но он старается не высказать своих мыслей.

– Вы находите, что здесь так хорошо, – говорит он.– Да, конечно.

– Я доходил до водопада, – продолжает Хольменгро.– Красивый водопад, приятная прогулка. Казалось, будто мне сразу становится легче.

– Хорошо бы вам поселиться здесь, – сказала фру Адельгейд.– Непременно выстройте дом и живите. Тогда поправитесь.

Хольменгро говорит:

– Если господин поручик согласится продать мне участок.

Оба взглянули на поручика; на его лице выразилось некоторое удивление; он наклонил голову и думал.

– Вам только остается сговориться, – сказала фру Адельгейд.

Поручик заметил, улыбаясь:

– Жена делает для вас исключение, господин Хольменгро; она вообще не любит, когда продается что-нибудь из Сегельфосса.

– Да, с лесом. Это другое дело, – перебила жена.– То же говорил и отец.

В этой музыкантше и певице скрывалась немецкая практическая жилка. У нее был здравый смысл и знание света.

– А теперь вы, вероятно, жалеете, что ваш отец… что он в свое время продавал участки с лесом, – прибавила она.

Но она чересчур напрягла лук.

– Я не жалею об этом шаге! – ответил поручик. Пауза. Фру Адельгейд поправляет волосы маленькому Виллацу и разговаривает с ним.

– Я не имел в виду леса, – сказал Хольменгро, покачивая головой, – мне он и в голову не приходил. Но участок в каком угодно месте, небольшой уголок на берегу реки…

В этом желании не было ничего странного. Здесь сидел больной человек, имеющий вполне понятные желания… а, может быть, получится также немного денег, и то нелишнее. Почему жена не уходит? Зачем она остается тут? Или она думает, что он продает участки потому, что нуждается?

– Я, конечно, не стану препятствовать вашему намерению восстановить здесь ваше здоровье, – сказал поручик, – если вы -только желаете попытать?

– Надо посмотреть; эта мысль пришла мне в голову, когда я шел сюда по реке, – ответил Хольменгро.– Запах хвои был так силен и приятен, что мне стало легче дышать. «Стоит попытать», – подумал я. И привлекательно для жителя серого островка иметь хижину в Сегельфоссе, – добавил он, скромно улыбаясь.

Поручик сидел, слушая и наблюдая за выражением его лица. Он спросил:

– А в Мексике нет сосновых лесов? Хольменгро ответил тотчас:

– Как же, есть. Только не там, где я живу.

На этом разговор прекратился. Выпив кофе и посидев минуту, Хольменгро стад прощаться, сердечно благодаря в самых изысканных выражениях за приятный день.

– Приезжайте поскорее опять! – пригласила фру Адельгейд.

Поручик приказал оседлать лошадь и сказал, что проводит гостя по дороге. Тут случилось нечто. Толпа людей на морском берегу до сих пор торопливо ожидала возвращения короля Тобиаса; но в ту минуту, как он показался, сначала один, потом все прочие рассыпались по полям, кто куда. Это было так странно, так бессмысленно после того, как они потеряли столько времени! Отчего бы это? Добрые торпари и поденщики не ожидали, что поручик, – сам поручик поедет провожать гостя. И вот он приближается, по своему обыкновению верхом, между тем, как король Тобиас идет себе пешком, без шубы, которую он отослал раньше в лодку. В те времена поручик Виллац Хольмсен был человеком, с которым шутить не полагалось; барину не следовало попадаться на дороге.

– Там, по ту сторону реки, как мне кажется, можно найти кое-что, – сказал Хольменгро, смотря на гору.

– Вы про что это? Ах, да, про участки. При случае можно поговорить.