Александра Маринина - Воющие псы одиночества

• Название: Воющие псы одиночества
• Автор: Александра Маринина
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-08044-1,5-699-08044-9

Преступление - зеркало, в котором отражается преступник. Анастасия Каменская твердо уверена в этом. Если вглядеться в детали и обстоятельства преступления, то можно уверенно говорить о том, что за человек преступник. Восемь убийств юношей и девушек, совершенных в разное время и разных местах, - часть одного плана. В этом Каменская тоже не сомневается. Она вычислила, что объединяет этих непохожих друг на друга молодых людей. Теперь надо вычислить того, в чьей голове созрел этот чудовищный план. А вот здесь надо подумать о причинах, заставляющих преступать закон. Ведь на самом деле их не так уж и много: месть, зависть, алчность… Или одиночество, мучительное испытание, выпадающее на долю человека, когда кажется, единственное спасение - это обречь другого на те же мучения, что выпали тебе…

---

Дина стояла в дверном проеме, облаченная в обычный свой балахон, на сей раз оранжевый с коричневыми пятнами и разводами, но, слава богу, без свечи. И говорила она с теткой нормальным голосом, без подвываний и специфических модуляций, призванных нагонять таинственность.

Аля невольно вспомнила недавний свой страх перед девушкой, которая показалась ей тогда самой настоящей сумасшедшей. Нет, сегодня она была обычной, никаких признаков безумия в ней не наблюдалось. Да, она хамит, она неподобающим образом разговаривает с сестрой отца, которая чуть ли не в три раза старше ее самой, да и с отцом тоже, она сует нос не в свое дело, но это - всего лишь особенность характера и дефекты воспитания, а отнюдь не признаки безумия.

- Диночка, я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, - спокойно произнесла Аля. - Я говорила тебе об этом неоднократно. Ты не производишь впечатления тупой девицы, которой надо все повторять по десять раз. Так в чем же дело?

- Это не личная жизнь, а сексуальная. Половая, если хочешь. Это неприлично.

О господи, как она устала от всего этого! Три года, как с ними нет Веры, и за эти три года Дина выжала из своей тетки все соки, выпила из нее весь запас долготерпения и сострадания. Осталось только понимание. И еще любовь. Аля любила племянницу, и Ярослава, Славика, младшего брата Дины, она любила, и их отца, своего брата Андрея, она тоже любила. Но если с Андрюшей и Славиком проблем не было никогда и никаких, то Дина - это что-то! Аля давно уже поставила бы девчонку на место раз и навсегда, но удерживало понимание. Да, она не только любила Дину, но и понимала, почему она так себя ведет. Конечно, для Элеоноры Николаевны Лозинцевой понимание вовсе не означало прощения, но помогало сдерживаться и не реагировать на выходки Дины слишком уж бурно. Вместо повышенного тона и резких требований «заткнуться и не лезть», она прибегала к аргументам, рассуждениям и всему прочему арсеналу, позволяющему снизить накал конфликта.

- Кто тебе сказал, что половая жизнь - это неприлично? - осведомилась Аля, открывая по очереди тюбики губной помады и прикидывая, какой цвет наилучшим образом будет сочетаться с бежевым шерстяным джемпером. - И кто тебе сказал, что термин «половая жизнь» более неприличен, чем «сексуальная»? Они обозначают одно и то же. И оба относятся к нормативной лексике.

Она остановила наконец свой выбор на цвете, обозначенном на тюбике, как «ранняя осень», накрасила губы, нанесла тонкий слой пудры, провела щеткой по волосам. Все. Она готова.

- И чтобы ты могла спокойно уснуть, довожу до твоего сведения, что я еду не к любовнику, а к бабушке, - сообщила она с улыбкой, отодвигая Дину и выходя из своей комнаты в прихожую.

- К бабушке? В десять вечера? - недоверчиво протянула девушка.

- У бабушки бессонница, она раньше трех часов ночи не засыпает, и тебе прекрасно это известно.

- А если я через полчаса позвоню бабушке и проверю?

- Твоя воля, - пожала плечами Элеонора и направилась на кухню, выполняющую в их квартире функцию общей гостиной.

Они живут вчетвером - Андрей, девятнадцатилетняя Дина, шестнадцатилетний Славик и она, Аля, у каждого своя комната, а всего комнат четыре. Да и зачем им общая гостиная? Все равно в этой семье не принято собираться всем вместе, и едят все в разное время, и в каждой комнате есть отдельный телевизор. И вообще жизнь у каждого своя. А Аля в этой семье выполняет функцию домработницы, если уж называть вещи своими именами.

Андрей на кухне пил чай и читал какой-то бизнес-журнал.

- Андрюша, я еду к маме. Ты, кажется, хотел ей что-то передать?

Брат встрепенулся, отложил журнал, потянулся к стоящему под столом кожаному портфелю. Всю жизнь Аля умилялась этой его смешной привычке: не оставлять портфель в прихожей, не уносить сразу к себе в комнату, а ставить под ноги в кухне. Так было и со школьным ранцем, и с модными студенческими сумками, набитыми книгами и конспектами, и с «дипломатами», и с дорогими кожаными изделиями, пришедшими несколько лет назад на смену ширпотребу. Надо же, ее брат из долговязого Андрюшки, к которому в детстве благодаря баскетбольному росту прилипло прозвище Дядя Степа, превратился в начальника отдела крупного банка Андрея Николаевича Лозинцева, а привычка так и осталась…

Он вытащил из портфеля и протянул сестре две видеокассеты.

- Вот, возьми, мама хотела посмотреть ремейк фильма «Лев зимой», который сделал Кончаловский, и сравнить с первой версией, где играла Кэтрин Хепберн. Я достал ей оба варианта.

Аля взяла кассеты, сложила в пакет - в сумочку они не поместятся.

Протянула руку, запустила пальцы в густую шевелюру Андрея, слегка потянула - это тоже из их детства: жест, которым они выражали нежность друг к другу. Правда, пока Андрей был совсем маленьким, он мог только тихонько дергать старшую сестру за пряди, а когда подрос, жесты у обоих стали совершенно одинаковыми, тем более что был он мальчишкой на редкость высоким, а Аля, наоборот, росточком не вышла, и несмотря на разницу в двенадцать лет, он уже к десяти годам мог свободно класть руку ей, двадцатидвухлетней, на голову.

- Устаешь ты с нами, Элечка? - виновато не то спросил, не то констатировал Андрей. - Свалились мы на твою голову… Никакой жизни у тебя с нами нет.

- Да глупости, Андрюшик, - ласково ответила она, - у меня все в порядке, и жизнь у меня нормальная. И даже в некотором смысле личная, - не удержалась Аля от усмешки.

- Достает тебя Динка, - вздохнул он. - Я же все слышу. Спасибо тебе, что не срываешься, терпишь. Ей ведь тяжелее всех приходится.

- Я понимаю. Славик придет с тренировки, разогрей ему жаркое, оно в кастрюле на плите. Ну, я пошла?

- Будь осторожна, ладно?

И это тоже было традицией, появившейся много лет назад. Высоченный Андрей с того самого момента, как перерос сестру на первые пять сантиметров, стал воспринимать ее как крошку-малышку, которую любой может обидеть. И уже лет с двенадцати просил ее быть осторожной каждый раз, когда та выходила из дома. Но что самое удивительное, Элеоноре никогда не приходило в голову, что это смешно. Просто братишка любит ее и таким способом проявляет свою любовь, что же в этом может быть смешного?

- Ладно, - абсолютно серьезно ответила она, - я буду осторожна.

- И позвони, как только доедешь до мамы.

- Хорошо, позвоню.

- И когда будешь выезжать от нее, тоже позвони.

- Андрюша, ты в это время уже будешь спать. Я поеду уже за полночь, дороги будут свободными, ну что со мной может случиться? Я езжу очень аккуратно, ты же знаешь.

- Вот как раз за полночь по дорогам гоняют пьяные, - упрямился брат. - Элечка, ну когда ты ездишь поздно вечером по личным делам, это я могу понять. Но неужели к маме тоже обязательно ездить на ночь глядя?

И этот разговор тоже стал традиционным, правда, традиция такая появилась всего пару лет назад. У Элеоноры мелькнула мысль о том, что вся ее жизнь состоит из одних традиций. Ну, почти вся. Она собиралась поговорить с братом о Дине, о странностях в ее поведении, перешедших границы нормы и приближающихся к явной патологии, но все что-то мешало, не давало ей начать разговор. И в эту самую минуту она поняла, что именно: сначала она поговорит об этом с мамой. Так было всегда, так Аля привыкла поступать с детства: все, что так или иначе касалось Андрюши, сначала обсуждалось с родителями и только потом - с ним самим, и лишь при условии, что родители давали добро на такой разговор.

- Днем я просто не успеваю, - спокойно сказала Аля. - У нас с мамой бессонница, это наследственное, я засыпаю только под утро и сплю почти до двенадцати, а то и дольше. Потом начинаются стирка, уборка, магазины, готовка, иногда и по своей работе надо что-то поделать… А маме в радость, если я приеду вечером, ночное одиночество - оно самое тяжкое.

Перед уходом она заглянула в комнату брата, открыла шкаф, проверила костюмы, сорочки, ботинки. Черный костюм для официальных мероприятий еще хорош, Андрей редко его надевает, вот эти два - относительно новые и в прекрасном состоянии, а вот этот, летний, светло-серый, шелковый, уже никуда не годится. Через два месяца лето, нужно позаботиться о легком костюме заранее, это ведь не так просто - пошел и купил, надо созваниваться с закройщиком, искать ткань, шить, или, как говорят профессионалы, «строить». С ботинками та же история, летнюю обувь надо проверять уже сейчас. И с сорочками. А как иначе, если у Андрюши рост два метра семь сантиметров и размер ноги сорок девятый? Все только на заказ. Уже и со Славиком проблемы начинаются, в нем метр девяносто восемь, но он пока еще носит такую одежду, которую можно покупать без примерки, - джинсы, майки, свитера, кроссовки, и все это периодически привозится из США либо самим Андреем, либо его знакомыми, а спортивная одежда для баскетболистов и в России есть.