Мигель Делибес - Опальный принц

• Название: Опальный принц
• Автор: Мигель Делибес
• Издательство: Издательство «Известия»
• Жанр: Детская проза
• Год: 1983

Действие повести испанского писателя М. Делибеса «Опальный принц» ограничено одним днем в жизни трехлетнего мальчика из состоятельной городской семьи. Изображаемые в книге события автор пропускает через восприятие ребенка, чье сознание, словно чувствительная фотопленка, фиксирует все происходящее вокруг. Перед нами не только зарисовка быта и взаимоотношений в буржуазной семье, но и картина Испании последнего десятилетия франкистского режима.

---

— Не надо любить его, тетя Куки, — сказала она. — Он нашалил.

Тетя Куки прижала его покрепче, как бы защищая.

— Он не шалун, нет, это вышло нечаянно.

— И я встал сухой, — сказал Кико.

— Ну конечно, малыш у нас встал сухой.

— А Крис обкакалась.

— Вот видишь, — сказала тетя Куки.

Кико поудобнее устроил голову на большой, широкой груди тети Куки. Он прикрыл глаза.

— Маврик умер, — вдруг сказал он.

— Маврик?

— Это кот Паулины, — сказала Мама, усаживаясь. И продолжила, зажигая сигарету и выпуская первое облачко дыма: — Я безумно устала. Продолжается частичный кризис. С прислугой каждый день все новые сложности.

— С приходящей? — спросила тетя Куки.

— С приходящей и с Севе. Уже неделя, как та уехала в деревню. Заявила, что матери плохо. Поди знай.

Голос тети Куки тек теплым ручейком, тоненько, тихо.

— Прямо не знаю, — говорила она, смеясь, — отчего это у прислуги матери непрерывно при смерти. Ты обращала внимание?

— А Маврик умер, — сказал Кико, выпрямляясь.

Тетя Куки прижала его к себе.

— Значит, умер бедный котик? Умер твой дружок? Бедняжка! Такой хороший, такой ласковый!

Мама вязала что-то из серой шерсти, быстро шевеля пальцами, и время от времени металлические спицы, ударяясь одна о другую, коротко позвякивали — так позвякивали ножницы Фабиана, когда он стриг Кико. Мамины глаза следили за работой; закончив ряд, она автоматически столкнула петли к головке спицы и взглянула на тетю Куки.

— Ты слишком с ним нежничаешь.

— Ну что ты говоришь! Этому мальчику нужна особая ласка, Мерче. Не забывай, что всего год назад он царил в этом доме, был центром вселенной. А теперь его свергли, развенчали, он в опале, опальный принц и больше ничего. Вчера он — все, сегодня — ничто. Согласись, такое трудно перенести.

Голос Мамы звучал негромко, но твердо.

— Глупости, — сказала она. — Я уже успела без особых церемоний развенчать четырех принцев, и все обошлось как нельзя лучше.

— Тебе просто повезло, вот и все. Но ты ведь слышала, что говорят психиатры.

— А что они говорят?

— Ну, всякие комплексы и тому подобное. Все это начинается в детстве. Сейчас что-то кажется тебе пустяком, а потом у взрослого вдруг возникает комплекс. Понять это не так-то просто, но вот, знаешь, Пепа Крус говорит, что лучше заболеть, чем заработать комплекс. Комплексы, детка, — очень опасная вещь.

Голос Мамы переплетался с металлическим позвякиванием спиц.

— Чушь, — сказала она и повторила: — Чушь. Если все время слушаться психиатров, то шагу нельзя ступить.

Тетя Куки понизила голос:

— А вот тебе пример, и далеко ходить не надо: мальчик Луисы Пелаес.

Звон спиц прекратился.

— А что такое?

— Что? А то, что Луиса вертелась перед ним голышом, пока ему не стукнуло пятнадцать, а теперь он женился, и жена его нисколечко не волнует. Они обратились в Рим за разводом.

— Это точно? — чуточку обеспокоено спросила Мама.

— Куда уж точнее.

Металлическое позвякивание возобновилось. На коленях у Мамы лежала длинная синтетическая сумка на молнии, куда она прятала вязанье. Когда тетя Куки говорила, ее грудь поднималась и опускалась, словно на рессорах, и голос гулко отдавался в ушах Кико, что еще больше убаюкивало мальчика.

— Они такие маленькие, — продолжала тетя Куки. — Бедняжечки, как о них не заботься, все мало… Я всегда так жалею этих малышек. У них столько переживаний. Нам этого не заметно, но они страдают. С ними надо обращаться с такой осторожностью. Вот взгляни на этого бедняжку. До вчерашнего дня — полный господин в доме, а сегодня — никто. Потихоньку, все надо делать потихоньку, особенно если тут замешаны комплексы. Только встань на его место, Мерче, вчера — всеобщий любимчик, все пляшут вокруг него, а сегодня — никто, просто пятый из шести детей, самый беззащитный.

Голос Мамы звучал холодно и обыденно:

— По-моему, ты преувеличиваешь, Куки.

Воцарилось молчание. Потом Мама и тетя Куки заговорили о родах, а затем перебрали последние светские новости. В конце концов завязался оживленный разговор на кулинарные темы, и то и дело слышалось: «Обязательно дай мне рецепт», «И ты говоришь, это вкусно?», «И знаешь, выходит гораздо дешевле, чем может показаться вначале».

Кико слушал, как голос тети Куки гудел в ее груди, но когда тетя Куки сказала Маме: «…А подавать это надо с хреном», мальчик встрепенулся:

— Тетя Куки, это значит «идти на хрен»?

— Что за чепуха! — сказала тетя Куки, а Мама вспыхнула до корней волос.

— Папа хочет, чтобы мама шла на хрен, — продолжал Кико.

— Что за чепуха, — повторила тетя Куки.

Мама торопливо проговорила:

— Не обращай на него внимания, это детские выдумки.

— Но папа так сказал, — робко возразил Кико.

Мама, секунду поколебавшись, вновь обрела свой уверенный тон.

— Не лги, папа не говорит таких вещей, — сказала она и обратилась к тете Куки: — Ума не приложу, откуда ребенок набирается этих слов.

Кико, съежившись на тетиных коленях, озадаченно смотрел на Маму изумленными голубыми глазами, светлая челка доходила ему до бровей. В этот миг раздался звон стекла и голоса Доми и Виторы. Мама стрелой вылетела из гостиной, Кико задергался, высвобождаясь из рук тети Куки, скользнул по ее платью на пол и побежал по коридору вслед за матерью. Когда он вбежал на кухню, Мама осыпала Хуана подзатыльниками и повторяла с каждым ударом:

— Я уже говорила тебе сто раз, что дома в мяч не играют! О карманных деньгах и не мечтай!

Самое верхнее стекло в двери черного хода было разбито. Доми сидела в углу и делала Крис «ладушки», а когда Мама сказала ей:

— А вы здесь для чего?

Доми ответила:

— Вы думаете, сеньора, что они меня слушают?

И Витора, стоя возле раковины, едва заметно улыбнулась. Тогда Мама сказала, что кухня — не место для детей, пусть все идут в детскую. И пока Доми с девочкой на руках, Хуан, а позади всех Кико брели в детскую, Мама подгоняла их; взмахивая обеими руками, и спрашивала Доми, неужели та не может занять их хотя бы на полчаса, и если она сама сумеет провести полчаса спокойно, без детей, и если они ничего за это время не выкинут, то это уже будет счастье, потому что дети надоели ей до смерти, и если так будет продолжаться, то ей прямая дорога в сумасшедший дом. Говоря это, она подталкивала Хуана и Кико, и мальчики ускоряли шаг. Наконец они очутились в комнате. Кико с опаской взглянул на лампу, а Хуан решительно шагнул к креслу и уселся в него, положив на колени «Покорение Дальнего Запада». Доми была сердита. Она раздраженно сказала Кико:

— А ну-ка ступай в туалет. Теперь только не хватает, чтобы ты написал в штаны, грязнуля.

Кико расставил ноги, провел обеими руками по штанишкам и сказал:

— Нет, Доми, потрогай, даже ни мокринки.

— Ступай.

— Кико пошел и вскоре вернулся.

— Не получается, — сказал он.

— У тебя получается только когда не нужно.

Доми потискала Крис и сказала ей: «Ах ты моя детка!», а потом взяла ее пухленькую ручку с ямочками там, где у взрослых косточки, и символически похлопала ею по девочкиной головке, приговаривая: «Шлепнем по головке, шлеп-шлеп-шлеп». Кико следил за ними, но эта игра сразу же наскучила ему, и он подошел к Хуану. Хуан поднял голову от книги и доверительно сказал:

— Убегу я из этого дома.

— Убежишь?

— Ага.

— Куда, Хуан?

— Туда, где меня не будут бить.

— Когда, Хуан?

— Сегодня ночью.

— Сегодня ночью ты убежишь из дому, Хуан?

— Ага.

— И найдешь себе новую маму?

— Конечно.

У Кико отнялся язык. Хуан добавил еще таинственнее и тише, показывая на кровати Пабло и Маркоса:

— Я сделаю веревки из простынь, свяжу их и уйду через балкон.

— Как волхвы?

— Да, как волхвы.

Кико поморгал и сказал, широко улыбаясь:

— Я хочу, чтобы волхвы подарили мне танк. А ты, Хуан?

— Вот еще! — сказал Хуан.

Доми посмотрела на них:

— Что это вы там шепчетесь?

— Ничего, — ответил Хуан.

Кико достал из кармана свой тюбик и, присев на корточки, стал возить его по полу, гудя, как мотор, и время от времени делая «бии-бии». Под кроватью Пабло что-то блестело. Подойдя ближе, Кико увидел, что это маленький сапожный гвоздик. Он подобрал гвоздь, посмотрел на Доми и сунул его в карман. Потом выпрямился, спрятал тюбик и подошел к Хуану.

— Мне скучно, — сказал он.

Хуан читал «Покорение Дальнего Запада». Кико увидел рисунок, на котором было много синего, схватил Доми за подол черного платья и заставил ее взглянуть

— Смотри, Доми, Сан-Себас.

— Да, да, — отозвалась Доми.

— Помнишь Марилоли?

— И Беа.

— И Беа тоже?

— Ну ясно, Беа тоже божья тварь, верно?

— Я хочу в Сан-Себас, Доми.