Робин Кук - Кома

• Название: Кома
• Автор: Робин Кук
• Издательство: Лиесма системс
• Жанр: Триллер
• Год: 1994
• ISBN: 9984-502-04-X

Студентка Сьюзен Уилер, попавшая на практику в престижный Бостонский госпиталь, обнаруживает странные случаи комы среди пациентов. Начав расследование на свой страх и риск, она раскрывает зловещий заговор и становится мишенью для таинственных недоброжелателей. Медицинский триллер ведущего автора этого жанра.

---

– Если бы я мог выбирать за вас, то решил бы, что вам больше подойдет профессия балерины, – продолжил он.

Сказанное было так созвучно собственным фантазиям Сьюзен, так близко ее "второму я", что теперь она однозначно восприняла его слова как комплимент.

– Спасибо, мистер Берман, – искренне сказала Сьюзен.

– Пожалуйста, зовите меня Шон.

– Спасибо, Шон, – повторила Сьюзен. Она сложила разобранные принадлежности для внутривенного переливания на лоток и перевела взгляд на закопченное окно. Она не видела ни жирной грязи, ни мрачной кирпичной кладки, ни низких туч и безжизненных деревьев за окном. Затем снова взглянула на Бермана.

– Вы знаете, мне даже трудно выразить словами, как мне приятен ваш комплимент. Может, это прозвучит странно, но за последний год я совсем не чувствовала себя женщиной. И ваши слова прозвучали так успокаивающе. Нельзя сказать, чтобы я зацикливалась на этой мысли, но я начала думать о себе как о... – Сьюзен запнулась, подыскивая нужное слово, – ... как о бесполом, вернее, среднеполом существе. Это произошло постепенно, незаметно, и мне кажется, что я могла понять это, только когда встречалась со своими бывшими одноклассницами, особенно, с моей бывшей соседкой по комнате.

Сьюзен внезапно замолчала, не закончив мысли, и выпрямилась. Она была смущена собственной необычной откровенностью.

– Господи, что я болтаю? Иногда я сама не понимаю себя, – она усмехнулась над собой. – Я не умею работать как врач, я даже не выгляжу как врач, думаю, что последняя вещь, о которой вам хотелось бы послушать, так это мои проблемы с профессиональным несоответствием.

Берман глядел на Сьюзен, широко улыбаясь. Ему явно пришлось по вкусу вступление. Сьюзен продолжила:

– Считается, что рассказывать должен пациент, а не врач. Почему бы вам не рассказать, чем вы занимаетесь, а я помолчу.

– Я архитектор, – ответил Берман. – Один из миллиона таких же, подвизающихся на подмостках Кембриджа. Но это совсем другая история. А мне хотелось бы вернуться к вашей. Вы и представить себе не можете, как меня утешает простая человеческая беседа в этом местечке. – Его глаза обежали палату. – Я и не думал, что мне придется оперироваться, пусть даже несерьезно, но это ожидание заставляет меня буквально лезть на стену. К тому же здесь все просто бесчувственные чертовы куклы. – Он снова взглянул на Сьюзен. – Ну продолжайте, вы начали говорить о своей соседке, что дальше?

– Вы настаиваете? – спросила Сьюзен, прищурив глаза.

– Конечно.

– Но это не так уж и важно. Она была очень элегантная. Она поступила в юридическую школу, там смогла следить за собой и оставаться настоящей женщиной, одновременно развиваясь интеллектуально, как она и хотела.

– Я, конечно, не знаю, как там у вас с интеллектуальным развитием, но, несомненно, вы настоящая женщина. Трудно и выдумать большую противоположность существу неопределенного пола, чем вы.

Сначала Сьюзен чуть не поддалась искушению атаковать доводы Бермана с той точки зрения, что выглядеть женственно и быть настоящей женщиной – совсем не одно и то же. Но она спохватилась, что сейчас, перед операцией, дебаты не были полезны Берману, и не стала возражать.

– Я не могу изменить то, что ощущаю, – продолжила она, – и определение "среднеполый" точнее всего описывает мои чувства. Сначала я думала, что медицина хороша, как профессия, по многим причинам, в том числе и потому, что обеспечивает определенное социальное положение, безопасность, которую иначе пришлось бы достичь, например, замужеством. Ну да, – сделала утвердительный жест Сьюзен, – она дает социальную обеспеченность. Хотя я начинаю чувствовать себя лишенной обычной общественной жизни.

– И я должен быть благодарен за это случаю. Если вы, конечно, считаете архитекторов хорошим обществом. Хотя это отнюдь не всегда так, уверяю вас. В любом случае... – Берман почесал в затылке, – я чувствую, что не способен поддерживать приличную беседу в этой унизительной распашонке, в обезличивающей обстановке, но мне бы очень хотелось продолжить этот разговор. Я уверен, что к вам часто пристают, и мне не хотелось бы умножать число ваших проблем, но, может быть, мы смогли бы как-нибудь встретиться и выпить по чашечке кофе, потом, когда мне вылечат это дурацкое колено, – он приподнял свое правое колено. – Я повредил его много лет назад, когда играл в футбол. Это с тех пор моя, так сказать, ахиллесова пята.

– И вы оперируетесь сегодня по этому поводу? – спросила Сьюзен, думая, как бы ответить на предложение Бермана. Она знала, что с профессиональной точки зрения так не делается. Но, с другой стороны, Берман был ей симпатичен.

– Ну да, что-то вроде менискэктомии, – ответил Берман.

В дверь постучали, и в палату так быстро влетела Сара Стернз, что Сьюзен, не успев ничего сказать в ответ, подпрыгнула от неожиданности и стала лихорадочно подкручивать колесико капельницы, запоздало осознав, каким детским выглядит ее поведение. Она снова разозлилась на систему больничных отношений, которая сумела так повлиять на нее.

– Опять укол! – уныло возгласил Берман.

– Да, опять укол. Это ваша предоперационная подготовка. Ну-ка, повернитесь.

Сара Стернз оттеснила Сьюзен и поставила свой лоток на прикроватную тумбочку.

Берман машинально посмотрел на Сьюзен и повернулся на правый бок. Мисс Стернз оголила левую ягодицу Бермана и рукой захватила кожный валик. Игла мгновенно вонзилась в мышцу. Все кончилось быстрее, чем успело начаться.

– Не беспокойтесь о скорости вливания, – сказала мисс Стернз, стремглав направляясь к двери. – Я сейчас все улажу. – И она вышла.

– Ну, мне пора, – быстро произнесла Сьюзен.

– Это согласие? – сказал Берман, стараясь не налегать на левую ягодицу.

– Шон, я не знаю. Я не уверена, что это хорошо с профессиональной стороны, и вообще.

– С профессиональной стороны? – Берман был искренне поражен. – Ну и промыли же вам мозги.

– Да, наверно, – Сьюзен посмотрела на часы, на дверь и снова на Бермана. – Ну ладно, – наконец сказала она. – Давайте встретимся. Но сейчас вам нужно выздороветь. Пусть я буду непрофессионалом, но я хочу пользоваться преимуществом перед инвалидом. Я здесь еще буду, когда вы выпишетесь. Вы примерно знаете, сколько времени здесь пробудете?

– Мой доктор сказал – три дня.

– Тогда я еще зайду к вам до вашей выписки, – и Сьюзен пошла к выходу.

В дверях она столкнулась с каталкой, на которой Бермана должны были отвезти в операционную номер восемь для операции менискэктомии. Перед тем, как выйти в коридор, Сьюзен обернулась и показала Берману большой палец. Он тоже показал ей палец и улыбнулся. Сьюзен направилась к центральному посту, по дороге пытаясь разобраться в своих противоречивых эмоциях. Ей было тепло на душе от встречи с человеком, вызвавшим мгновенную и несомненную симпатию, но, в то же время, ее терзало чувство собственной профессиональной непригодности. Она ничего не могла поделать, но чувствовала, что ей во всех отношениях будет очень трудно стать врачом.

Понедельник, 23 февраля 12 часов 10 минут

Подобно слаломисту, Сьюзен направилась вниз по коридору, огибая тележки с завтраком, заполненные бесцветной пищей. Ароматы, поднимавшиеся с равномерно наполненных тарелок, напомнили Сьюзен, что она сегодня практически не завтракала, перехватив на бегу пару тостов.

Прибытие тележек с завтраком добавилось к обстановке полного хаоса, царившего в сестринском помещении Беард-5. Сьюзен не могла понять, каким чудом здесь каждый пациент получает свое лекарство, процедуры или еду. Сара Стернз, перед тем как вернуться к лоткам с внутривенными вливаниями, быстро поблагодарила Сьюзен и улыбнулась, приятно удивив этим Сьюзен. Больше никто не обращал на Сьюзен внимания, и она ушла. Ей потребовалось три секунды, чтобы решить: воспользоваться ли ей лестницей или подождать переполненный лифт. Кроме того, БИТ находился тремя этажами ниже.

Лестница была металлическая, с рифлеными ступеньками, похожими на измятое серебро. Они были когда-то оранжевыми, но теперь стали пыльно-серыми, особенно в центре каждой ступеньки, что было результатом множества прошедших по ним ног. Стены лестничной клетки были из шлакоблоков, выкрашенных в темно-серый цвет, но краска была старая и облупившаяся. Происходившие канализационные аварии оставили следы в виде продольных грязных полос, тянущихся вниз по стене. Полосы появлялись вновь всякий раз, когда Сьюзен поворачивалась на площадке, начиная спускаться по очередному пролету. Лестница освещалась голыми электрическими лампочками, ввинченными на каждой площадке. На четвертом этаже лампочка перегорела, и Сьюзен была вынуждена спускаться в темноте, аккуратно нащупывая ступеньки ногой. Высота этажей ей показалась довольно большой.

Перегнувшись через металлические перила, Сьюзен могла видеть подвал и поднимавшиеся из него спиральные пролеты лестницы, теряющиеся в разрушительной перспективе. Сьюзен почувствовала дурноту. Гнилостная чернота стен словно надвигалась на нее, пробуждая некий атавистический страх. Возможно, лестница напомнила ей повторяющийся детский кошмар. Хотя этот сон ей давно не снился, она его хорошо помнила. Во сне она двигалась через извилистый тоннель, который чем дальше, тем больше мешал ее прогрессу. Она никогда не достигала конца тоннеля, хотя цель казалась ей очень важной.