Владимир Контровский - Колесо Сансары

• Название: Колесо Сансары
• Автор: Владимир Контровский
• Издательство: Северо-Запад Пресс, АСТ
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-042182-4, 978-5-93698-356-6

Погибшие в небе Земли возвращаются. Они воплощаются в людях разных исторических эпох - от Карфагена до наших дней. Они ищут друг друга, и их ищут эски, желая вернуть потерянных в свои Миры. На фоне драматических событий реальной истории переплетаются судьбы, и мерно вращается круг перерождений…

---

И ещё парень понял, что она красивая. Именно понял, а не разглядел - девушка-то стояла к нему вполоборота. Ведь как бывает: оценишь стройную фигурку, а приглядишься - мордочка-то и подкачала… Но в данном случае ошибки быть не могло - незнакомка красива, он знал это, потому что где-то уже видел её раньше…

"Интересно знать, и что эта Барби здесь делает? - такой была первая оформившаяся мысль. - Таким красоткам место на подиуме, где разгуливают топ-модели; или в офисе крутой фирмы (классная секретарша широкого профиля "на все руки и прочие части тела мастерица"); или, на крайняк, в навороченной тачке при самодовольном мачо с золотой цепью на толстой шее… Такие - если верить западным фильмам - вертят бёдрами на пляжах Майами и Коста-Дорада, транжиря деньги богатых любовников, по возрасту годящихся им в отцы, - а то и в деды. И уж во всяком случае, девушки с таким экстерьером равнодушно глядят на сверстников, если те не принадлежат к золотой молодёжи и не могут походя оставить в элитном ночном клубе пару тысяч баксов за вечер…

И всё-таки, чего ради она оказалась в пыли музея (да ещё столь специфического) в июльский выходной, когда на улице такая дивная погода? Ей что, заняться больше нечем? Не свидание же она назначила под знамёнами флота российского у моделей давным-давно погибших или пущенных на слом кораблей! А, она, наверно, переводчица, сопровождающая группу каких-нибудь чопорных англичан, интересующихся историей флота вообще и русского в частности… Но где же тогда её подопечные? Отошли все разом пописать?".

Вся эта мысленная обойма провернулась в голове молодого человека за те считанные секунды, пока он преодолевал разделявшие его и девушку метры. И ещё он понял, что красавица смотрит на немые отпечатки истории не просто так, а с настоящим неподдельным интересом и с какой-то затаённой грустью. И это внезапное открытие окончательно сбило парня с толку.

Девушка почувствовала его приближение (не услышала шаги, а - он отчётливо понял это! - именно почувствовала), оторвалась от фотографий столетней давности и повернулась. Она действительно оказалась красивой; и лицо её было именно таким, каким парень себе его и представлял; а потом молодой человек услышал…

На нас надвигается Тьма, Чёрная Тень из Неведомого. Всё то, что происходит сейчас в России, - это не просто то, о чём мы знаем из истории других стран. Это гораздо страшнее и кровавее - и необъяснимее… За всем происходящим стоит какая-то чудовищная сила. Я не могу понять и сказать, откуда я это знаю - я чувствую…

Бороться с этой Тьмой выше человеческих сил, мы можем только бежать. Где-то там, очень далеко, дальше, чем мы можем себе представить, есть способные противостоять Тени, но до них так вот запросто не докричишься. А мы - мы можем лишь спасаться бегством в зыбкой надежде уцелеть…

Юноша с трудом отлепил от нёба непослушный язык и вытолкнул всего три слова:

– Тебя зовут… Наташа?

– Тебя зовут… Андрей? - эхом отозвалась девушка.

…Они вышли на улицу, крепко-крепко держась за руки, словно боясь потерять друг друга снова.

Их встретил ослепительный летний день: бездонная голубизна неба с белыми пушинками редких облаков, взъерошенная лёгкой рябью синь водной глади Невы, зелень листвы, золотые брызги отскакивающих от оконных стёкол солнечных зайчиков, седина древнего камня стрелки Васильевского острова. И нигде - нигде! - не было ни единого чёрного пятна.

* * *

1996 год

Самое противное в длинном рейсе - долгие переходы: это когда судно занудливо наматывает мили на гребной винт, неспешно топая от одного порта до другого в течение трёх-четырёх недель. За всё это время ничего, как правило, не происходит: время на борту течёт себе тихой речкой в замшелых берегах распорядка дня "сон-еда-работа"; и сутки сменяются, похожие друг на друга, словно заклёпки в переборке. Тоскливости добавляется, если пересекаешь штормовые широты, где постоянно качает, и где толком ни поесть (потому как суп так и норовит выплеснуться из тарелки прямо в физиономию), ни поспать (если предварительно не расклинишься руками-ногами - иначе будешь всю ночь ползать по койке взад-вперёд вслед за валкими размахами своего плавучего жилища). И ещё хуже, когда настроение у тебя паршивое по каким-либо веским причинам.

Балкер[16] "Профессор Бехтерев" шёл из Австралии на Бразилию с грузом руды, засыпанной во все его пять объёмистых трюмов. По расчётам штурманов, от Аделаиды до Сантуса ходу двадцать четыре дня, а за кормой осталась только половина дороги. Теплоход ещё не добрался до траверза мыса Доброй Надежды, за которым до берегов Южной Америки простиралась Атлантика. А качать начало прямо после выхода из Аделаиды, в Большом Австралийском заливе, и завершения болтанки не предвиделось вплоть до порта назначения. Сороковые широты - они и есть те самые ревущие сороковые; моряки минувших эпох ничуть не преувеличивали их мерзкий нрав. 

Виктор просыпался в половине восьмого (привычно, до будящего звонка из центрального поста), мылся-брился и спускался в кают-компанию. Там он так же привычно и без особого аппетита поедал завтрак (кофе или чай, яичница или бутерброд, иногда какая-нибудь каша), потом переодевался в робу и выходил на открытую палубу, на корму, где не так задувало. Используя оставшиеся до начала рабочего дня минуты, курил, глядя на катящиеся вровень с высоченным бортом серые - аккурат под цвет его настроения - глыбы волн, прошитые извилистыми нитями пены. Докурив и выкинув окурок, он вызывал лифт и съезжал в дышащие теплом и наполненные запахом машинного масла и дизельного топлива корабельные внутренности, встречавшие его деловитым урчанием работающих механизмов. В центральном посту собиралась к восьми утра вся машинная команда, и свершался ежедневный ритуал: сменялась вахта, а рабочая бригада получала ценные указания - кому чего разбирать-чинить-ремонтировать. Всё как всегда.

Проблем по работе у Виктора не было - дело своё он знал, - но основания для душевного дискомфорта имелись. Считая себя человек неглупым, Виктор прекрасно понимал, что он сам во всём виноват, но когда это и кому подобное понимание так уж здорово помогало?

В Австралии они расслабились, мягко говоря, не слабо. Вечер в баре неподалеку от порта закончился дракой, оставившей кое-кому из экипажа (в качестве австралийских сувениров) синяки и ссадины, - хорошо ещё, что близкого знакомства с местной полицией удалось избежать. И всё бы ничего, если бы Виктор, следуя некоторым особенностям широкой русской души, не решил продолжить праздник жизни уже на борту. В результате он на следующий день не вышел на работу, а на третий хоть и появился в машине, однако ползал там в сомнамбулическом состоянии.

Естественно, подобное поведение одного из офицеров не вызвало повышенного восторга у капитана, и тучи над головой грешника сгустились. Ситуация усугублялась тем, что Виктор уже пребывал в "чёрном списке" из-за того, что ещё на перелёте до Сингапура он начал интенсивно отмечать начало контракта и несколько злоупотребил халявным спиртным на борту авиалайнера. А теперь, после очередного прокола, ему наверняка светил очень серьёзный разбор полётов в офисе судоходной компании - с вполне прогнозируемыми последствиями. Так что основания для пессимизма наличествовали.

И кому какое дело до того, что Корнеев Виктор, сорока двух лет от роду, ещё в ранней юности сознательно - наперекор желанию родителей, кстати, - выбравший профессию моряка и проплававший после окончания мореходки и до настоящего времени двадцать лет на самых разных судах, вдруг понял, что внутри у него словно что-то сломалось. Ему стало неинтересно: если раньше, ступая на палубу очередного судна, он жадно вдыхал специфический корабельный запах, сотканный из множества оттенков, и волновался, чувствуя лёгкое подрагивание палубы под ногами, волновался, словно при первой встрече с новой женщиной, обещавшей незнакомые и неизведанные ранее ощущения, то в этот раз, когда сменный экипаж добрался наконец на катере до стоявшего на рейде Сингапура "Бехтерева", Виктор не почувствовал ничего, кроме раздражения. Значит, для него пришла пора уходить на берег…

Но это всё лирика, а суровая правда жизни такова, что уж если ты пришёл сюда работать, то работай, а не занимайся самокопаниями, от которых никому нет никакой пользы. Экипаж теплохода состоял из прагматиков, строго придерживавшихся незатейливой истины: а попробуй-ка где-нибудь ещё заработать такие деньги, которые тебе платят здесь! Вот отработаешь свои шесть месяцев, положишь в карман греющую душу приличную пачку "зелёных", вернёшься домой, а там - "хочешь - спать ложись, хочешь - песни пой!", как говорится.