Юрий Емельянов - Сталин. Путь к власти

• Название: Сталин. Путь к власти
• Автор: Юрий Емельянов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-7838-1197-1

В дилогии, состоящей из книг «Сталин: Путь к власти» и «Сталин: На вершине власти», известный российский историк Ю.В.Емельянов, автор книг о Бухарине, секретных протоколах 1939 г., на основе многочисленных документальных свидетельств и воспоминаний очевидцев разоблачает мифы о жизни и деятельности одного из самых выдающихся и противоречивых государственных деятелей XX века.

Какую роль в становлении Сталина сыграли его грузинское происхождение и учеба в семинарии? Был ли Сталин агентом царской охранки? Каким образом Сталин оказался в составе большевистского руководства? Проследив политическую эволюцию Сталина, автор предлагает убедительные объяснения причин, почему именно он возглавил страну в годы самых суровых испытаний за всю ее историю.

---

Хотя в «Духовном вестнике Грузинского экзархата» за июнь-июль 1899 года было записано, что Иосиф Джугашвили был исключен за неявку на экзамен без уважительных причин, вряд ли можно сомневаться, что и неявка Джугашвили на экзамен, и суровое наказание были следствием обострившегося конфликта между семинаристом и начальством семинарии. Среди архивных материалов была найдена объяснительная записка И. Джугашвили относительно какой-то неявки в срок в связи с похоронами родственника. Однако так как дата на записке не обозначена, то неясно, связана ли она с последующим исключением Джугашвили из семинарии, или нет. Возможно, что опоздание Джугашвили было лишь удобным поводом избавиться от бунтаря, в то же время не усиливая уже сложившееся впечатление о семинарии как питомнике революционеров. Поэтому, хотя формально он был изгнан за нарушение порядка, Джугашвили имел основания утверждать, что его исключили из семинарии за революционные взгляды.

Глава 7. НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ РАБОТА

Оказавшись вне стен семинарии, Иосиф Джугашвили мог всецело отдаться революционной деятельности, которая сначала сводилась к ведению пропагандистской работы среди рабочих железнодорожных мастерских. Однако в ту пору он не мог стать «освобожденным» партийным работником. Покинув семинарию, он остался без средств к существованию и без крыши над головой. Какое-то время он жил то у одного, то у другого товарища-единомышленника. Наконец ему помог Вано Кецховели, с которым он подружился во время учебы в семинарии. С ноября 1899 года В. Кецховели работал наблюдателем в Тифлисской обсерватории и жил на казенной квартире при этом научном учреждении. Иосиф Джугашвили переехал в его однокомнатную, но просторную квартиру. А вскоре – 28 декабря 1899 года Джугашвили получил такую же работу, как и Вано Кецховели. Через некоторое время друзья поселились в предоставленной им обсерваторией двухкомнатной квартире, куда вскоре переехала из Гори и мать Иосифа.

От наблюдателя требовались точность и аккуратность в составлении метеорологических сводок. Иосиф быстро освоил эту работу и выпол нял ее более года.

Сейчас, когда нам известно, как сложилась судьба Иосифа Джугашвили, его пребывание в роли наблюдателя Тифлисской обсерватории кажется лишь случайным эпизодом в его жизни. Между тем обстоятельства могли сложиться по-иному и эта деятельность могла стать для одаренного молодого человека началом работы в совершенно новой для него области – исследования физических процессов, происходящих в земной атмосфере.

Некоторые социологи утверждают, что первая работа оставляет сильный и неизгладимый след на личности человека. Какие бы виды работ ни исполнял человек на протяжении своей жизни, первые трудовые навыки зачастую формируют его последующие привычки в работе и во многом влияют на его мировосприятие.

Наблюдения за движением небесных светил, водных и воздушных потоков заставляли его переоценивать сохранившиеся с детской поры и опоэтизированные им в стихотворениях представления о природных процессах. Возможно, что эта работа оставила след и в политической лексике его первых статей, в которых он писал о революционных «бурях» и «грозах», об «атмосфере, заряженной взаимным недоверием» и «потоках», которые «пронеслись над Европой».

В обсерватории Иосиф ежедневно регистрировал состояние изменчивой природной среды, здесь он учился собирать объективную и точную информацию и убеждался, что она позволяет предвидеть грядущие события. Возможно, именно тогда сформировалась его привычка давать конкретную оценку различным процессам и явлениям, оперировать точными расчетами и техническими терминами.

Видимо, понимание важности научно обоснованных данных для оценки окружающей действительности повлияло на то, что впоследствии доклады Сталина о состоянии страны неизменно изобиловали статистическими выкладками. Понятие «сталинская пятилетка» было связано с восприятием мира через цифры, отражавшие динамику развития страны. Он постоянно прибегал к цифрам для того, чтобы охарактеризовать содержание того или иного общественного явления или события, перечисляя последовательно его качества и свойства, периоды и этапы в его развитии («во-первых», «во-вторых», «в-третьих»…). Он говорил о «трех основных силах, определивших историческую победу СССР», «шести условиях» развития советской промышленности, «пяти причинах недостатков работы в деревне» и т. д. В своем докладе 6 ноября 1944 года он разделил военную кампанию истекшего года на «десять ударов Красной Армии», потом получивших название «десять сталинских ударов».

Не исключено, что под влиянием работы, требовавшей некоторого знания математики, Сталин стал использовать слова и обороты, более подходящие для науки. Он говорил о том, что Ленин «раскрывает скобки в формуле диктатуры пролетариата» и «проводит знак равенства» между различными общественными явлениями. Он называл выдвинутый им самим политический лозунг об отношении к техническим знаниям и техническим специалистам «формулой» и сокрушался по поводу того, что «вторую часть формулы отбросили, а первую часть формулы опошлили».

В обсерватории он научился составлять линейные графики, отражавшие состояние природы. Похоже, что с тех пор графики казались Сталину удобным способом обозначения реальности, он был склонен видеть в общественных процессах и явлениях графические линии, то поднимающиеся вверх, то падающие вниз, а поэтому он так часто употреблял слово «линия». Он говорил о «генеральной линии партии» и «отклонениях от правильной линии», о том, что «на деле у нас не одна линия, а две линии, из них одна линия есть линия ЦК, а другая – линия группы Бухарина». Порой же такие «линии» не противоречили одна другой, а отражали различные стороны одного и того же явления или общественного процесса. Так, в своем отчетном докладе XIV съезду ВКП(б) Сталин перечислил восемнадцать «линий партии» «в области внутренней политики». («Мы должны вести работу: а) по линии дальнейшего увеличения продукции народного хозяйства; б) по линии превращения нашей страны из аграрной в индустриальную» и т. д.)

Не исключено, что работа в обсерватории развила у него способность прогнозировать события. Так, в статье, написанной в декабре 1901 года, то есть за три года с небольшим до революции 1905 года, Иосиф Джугашвили писал, что достаточно еще пройти 2-3 годам – и перед царской властью «встанет призрак народной революции». За несколько месяцев до начала Октябрьской социалистической революции (в августе 1917 года) Сталин заявил: «Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму». Опровергая расхожее в странах Запада мнение о прочности их экономики, Сталин в августе 1927 года, то есть за два года до начала «великой депрессии», уверенно говорил о том, что процессы в экономике капиталистических стран «ведут к обострению того кризиса мирового капитализма, который является несравненно более глубоким, чем кризис перед последней империалистической войной». За 12 лет до начала Второй мировой войны он предсказал, что грядущий кризис породит «отчаянную борьбу за новый передел мира и сфер влияния, борьбу, которая сделала уже неизбежной новую империалистическую войну».

Порой он, подобно метеорологам, неверно оценивал время наступления тех или иных событий, неизбежность которых предвидел. Такую ошибку он допустил в 1941 году, считая, что Германия нападет на СССР не раньше 1942—1943 года. Выступая 7 ноября 1941 года на Красной площади, он явно преувеличил внутреннюю нестабильность Германии и ошибся в определении срока ее краха («Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть годик, – и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений»).

В то же время, разбирая политические прогнозы Сталина, можно заметить, что он, словно при составлении метеопрогнозов, исходил из различных вариантов развития событий. Изменение в развитии общественных событий, в отличие от природных процессов, могло быть вызвано усилиями людей. Поэтому неблагоприятному прогнозу, учитывающему главным образом объективные факторы, он нередко противопоставлял иной, более оптимистичный вариант развития событий, который мог стать результатом противодействия субъективных усилий. Именно поэтому оценки Сталиным перспектив общественного развития представляли собой своеобразную «вилку» между вероятностными вариантами в зависимости от успеха или неуспеха усилий, предпринятых для преодоления неблагоприятных объективных условий (он очень часто сводил свои выводы к альтернативе «либо – либо…»).

Приобщение к основам естественной науки помогло Сталину развить способность к объективному научному анализу общественных процессов. Веря в закономерный характер общественных процессов, он старался раскрыть эти закономерности, чтобы понять суть происходивших событий. Он часто говорил, что то или иное событие «не является случайным». (Например, в своем выступлении на XIII конференции РКП(б) 18 января 1924 года он говорил: «Случаен ли тот факт, что во всех этих случаях партия отставала от событий, несколько запаздывала? Нет, не случаен. Мы имели здесь дело с закономерностью».) Характерный сталинский оборот, который можно встретить во множестве его работ и выступлений «Как могло случиться!…», обычно предшествовал его анализу причин тех или иных явлений. Контекст, в котором звучал этот оборот, предполагал, что свершившиеся события или наблюдаемые явления не случайны, а стало быть, поддаются классификации, подвластны закономерностям, имеют природу, на которую можно воздействовать. (Порой он даже брал слово «случиться» в кавычки, подчеркивая свое ироничное отношение к утверждению о «случайности»: «Как могло „случиться“, что Ленин, метавший гром и молнии против соглашений с буржуазией в России, признает допустимость таких соглашений и блоков в Китае?»)